Александр Тамоников - Горная атака
– Так надо затребовать этот декодер в штабе господина Хикмата.
– Бесполезно, господин полковник. Декодеров USK нет и в пакистанской армии.
– Но где-то они должны быть?
– Конечно! В американской армии, у специалистов посольства США в Пакистане! Мы, я имею в виду штаб господина Хикмата, пытались приобрести названный декодер, но это не удалось, несмотря на все связи и деньги командующего.
Довлатов выругался:
– Чертовы янки! Везде и всюду стремятся показать свое превосходство над другими!
– На то США и сверхдержава. Им можно многое из того, что нам запрещено. Кто мы для них? Марионетки в их собственной игре против Советов.
– Ну ты это брось, марионетки! Хотя ты прав, миром правит сильный! Сильнейший! Шайтан с ними, с американцами. Для нас они угрозы не представляют, а болтать? Пусть болтают в эфире, пока не надоест! Прикажи-ка лучше своим подчиненным приготовить чаю покрепче. Голова что-то разболелась!
Довлатов присел на откидной стул и тут же услышал чей-то истошный вопль с улицы:
– Вертушки! Русские вертушки!
Глава 7
Военный аэродром ограниченного контингента советских войск в Афганистане, Пакистан. 22 июня, суббота.
В 13.10 в кабинет Смирнова вошла Лида Викторова. Вид у нее был взволнованный:
– Разрешите, товарищ полковник?
– Конечно, Лида, а что это с тобой?
– Ничего! Подполковник Красин срочно просит вас на связь!
– Красин? Вероятно, у него есть что-то сообщить о воздушной разведке. Давай аппарат.
Девушка передала начальнику трубку:
– Смирнов слушает, Юрий Александрович.
– Только что из квадрата «Z» командир звена доложил мне, что при прослушивании эфира над территорией плоскогорья на него вышел по обычной связи некий лейтенант Савельев!
Полковник поднялся:
– Что? Лейтенант Савельев? Откуда он взялся?
– Сообщил, что с тремя солдатами срочной службы находился в плену у казненного Хикматом Рамазана Салакзая. Во время мероприятий 20 июня им удалось бежать, но границу перейти не имели возможности, поэтому укрылись в подземных лабиринтах древней крепости Бабер!
– Вот оно, значит, как? А что, этот лейтенант говорил открытым текстом?
– Просто он обозначил себя и своих подчиненных. Это для лейтенанта было главным.
– Понятно! Значит, у Чиштана остались еще четверо наших.
– Похоже на то, Евгений Дмитриевич.
Подумав, полковник сказал:
– Ты вот что, Юрий Александрович, запусти-ка к границе еще одну машину, звено, как понимаю, должно вернуться на базу?
– Так точно!
– Так вот, запусти одну вертушку. Нам важно знать, что предприняли душманы, перехватив переговоры Савельева с твоим пилотом. А не перехватить их и не запеленговать место, откуда лейтенант выходил на связь, душманы не могли. У них за холмом станция радиотехнической разведки. Сделаешь?
Красин ответил:
– Какой разговор, Евгений Дмитриевич, сделаю!
– Добро! Как будут результаты повторной разведки, сразу же докладывай о них мне!
– Есть!
Смирнов откинулся на сиденье старенького кресла, взглянул на помощницу и сказал:
– Соедини-ка меня с Еременко!
– Есть!
Викторова, забрав трубку специального телефона, вышла в приемную. Через минуту зазвонил обычный телефон. Смирнов ответил:
– Да?
– Генерал на проводе, Евгений Дмитриевич! – сказала Лида.
И тут же Еременко произнес:
– Что у тебя, полковник?
Смирнов доложил Еременко о том, что сообщил ему подполковник Красин:
– Вот такие дела, Сергей Дмитриевич!
Генерал спокойно ответил:
– Признаться, я ждал чего-то подобного. Тащить в лагерь устаревшую станцию радиотехнической разведки для прослушивания приграничной территории Пакистана глупо. Мы при необходимости можем так забить эфир, что духи ничего не смогут понять. Прослушивать переговоры своих людей? Возможно. Но для этого хватило бы стационарного устройства. Хикмат же подгоняет Балани мобильную станцию. Скорее всего он знал о побеге пленных из кишлака, и ему, естественно, очень захотелось поймать их. А как поймать? Во время попытки беглецов выйти на связь с нашей разведкой.
Полковник добавил:
– Или спровоцировать нас на какие-то действия и подготовить достойный отпор.
Генерал согласился:
– Может быть, и так! У меня сейчас встреча с начальником контрразведки генералом Груденко. Как вернусь, обсудим ситуацию!
– Понял. Да, Сергей Дмитриевич, я попросил Красина провести дополнительную разведку плоскогорья. Посмотреть, что предприняли духи после отхода звена, имевшего связь с беглецами.
– Правильно сделал. До встречи!
– Конец связи!
Положив трубку на рычаги телефонного аппарата, Смирнов вызвал Викторову:
– Лидонька, приготовь, пожалуйста, чашку крепкого кофе.
– Хорошо, Евгений Дмитриевич. Вам кофе без сахара?
– Да!
Помощница удалилась, а через пять минут вернулась с подносом, на котором стояла большая чашка с дымящимся ароматным напитком. Взяв кофе, полковник задумался.
Управление контрразведки штаба ограниченного
контингента советских войск в Афганистане. 13.40.
У трапа вертолета Еременко встретил подполковник Юдашин. Предложил доехать до штаба на «УАЗе». Генерал согласился и уже спустя десять минут вошел в кабинет генерала Груденко:
– Добрый день, Александр Олегович!
Груденко гостеприимно развел руки:
– Здравствуйте, Сергей Дмитриевич, здравствуйте! Как говорится, сколько лет, сколько зим? По-моему, мы с вами в последний раз встречались в Москве перед Днем Победы?
– Да! 7 мая! На совещании у Председателя.
– Точно! Вас можно поздравить с удачно проведенной операцией в Пакистане?
Еременко ответил:
– Можно! Было бы! Если бы не одно «но»!
– Что такое, Сергей Дмитриевич?
От слащавого тона этого манерного и какого-то бутафорного Груденко Еременко почувствовал раздражение, но он умело спрятал его в себе. Присел в кресло:
– А то, Александр Олегович, что «похоже» не в полном объеме выполнили задачу руководимые мной подразделения специального назначения.
Настроение у Груденко резко испортилось. Он повторил вопрос:
– Да что случилось, генерал?
– Мне только что сообщили, на плоскогорье остались четверо наших военнослужащих во главе с лейтенантом Савельевым!
Груденко с Юдашиным, находившимся тут же в кабинете, переглянулись:
– С Савельевым? Позвольте узнать, откуда вы получили о нем и его подчиненных информацию?
– По своим каналам. Этого достаточно.
– И вы уверены, что информация достоверна?
– Абсолютно!
– Я бы на вашем месте, Сергей Дмитриевич, не был столь оптимистичен.
– Почему?
– Да потому, что, по нашим данным, лейтенант Савельев, а также его подчиненные погибли. Их родственники получили цинковые гробы. Они похоронены в Союзе, генерал.
Еременко сумел сохранить спокойствие:
– А что вы разнервничались, Александр Олегович? Я получил информацию, что Савельев с тремя подчиненными жив, по вашим данным, они в числе погибших. На войне такое бывает нередко. Разберемся!
Груденко резко спросил:
– Что вы намерены делать, генерал?
– Ну, во-первых, поговорить с бойцами, которых удалось вытащить из Пакистана, начиная с Баженова. Во-вторых…
Груденко прервал Еременко:
– Да я не об этом! Как вы намерены поступить с информацией насчет Савельева?
Еременко выдавил из себя улыбку:
– А вот это, Александр Олегович, мое дело, и делиться своими планами я ни с кем, кроме, естественно, непосредственного руководителя в Москве, не намерен. И вообще, мне непонятно ваше поведение.
Груденко прошелся по кабинету, прикурил сигарету, выкурил ее в несколько глубоких затяжек. Выбросил окурок в форточку. Повернулся к Еременко. Было заметно, что контрразведчик сумел взять себя в руки.
– Буду предельно откровенен с вами, Сергей Дмитриевич, надеюсь на взаимопонимание. Я уже отправил в Москву отчет об операции «Охота на призраков» в части, касающейся исключительно освобождения бывших пленных. Юдашин передал мне ваше мнение насчет этих военнослужащих, и я учел его, признав то, что все они не являются предателями, в плену вели себя достойно, подняли бунт, тем самым помогли реализации задач операции. В отчете отражено то, что из Пакистана в Кабул доставлены все, вы понимаете меня, все военнослужащие, находившиеся в плену у Абдула Фархади, исключая, естественно, уничтоженных подонков спецкоманды «Призраки» и их куратора-оборотня Довлатова. Отчет в Комитете принят. Операция признана блестящей, все ее участники представлены или будут в ближайшее время представлены к высоким правительственным наградам…
Еременко усмехнулся:
– Вы с Юдашиным в том числе?
– Да какая разница? Вопрос по особому лагерю закрыт. Пакистан умолчал о нашем участии в боевой операции на своей территории, признав события у Чиштана внутренним конфликтом между полевыми командирами Хикмата. А тут вы с новостью. Вы понимаете, как воспримут ее в Москве? Ведь получается, операция на самом деле проведена не в полном объеме? Кем в этом случае будем выглядеть мы? Лжецами, ради наград и иных поощрений исказившими факты?
