Рикошет - Василий Павлович Щепетнёв
Генерал принял хозяйство в две тысячи тринадцатом, когда был перевёден в Великогваздёвск из Сибири. Принял и навёл порядок даже и наружный: ремонт провели по первому разряду, он, лично следя, чтобы каждый государственный миллион тратился исключительно на предписанные цели, не гнушаясь вникать вл всякую мелочь. Расчистил и отремонтировал подвалы. Чего только в этих подвалах не скопилось за семьдесят лет: старая мебель, портреты вышедших в тираж вождей, собрания сочинений тех же вождей, редкая, почти музейная аппаратура, и прочая, и прочая, и прочая. Портреты в серьёзной обстановке с полагающимися почестями предали огненному погребению, собрания сочинений отправили на переработку, аппаратуру тщательно проверили, и что могло сгодиться — оставили, подмазав и подкрасив, а поломанную безнадежно опять же сдали на переработку.
В результате в минус первом этаже разместились вполне приемлемые служебные кабинеты и — в отдельном крыле — помещения хозслужбы, а минус второй и минус третий хоть сегодня готовы были принять спецконтингент, до тысячи человек на короткий срок, и до ста пятидесяти — на срок неопределённый.
Приятно было в минуты отдыха гулять по парку, который усилиями ландшафтных архитекторов, тоже принял вид строгий и благообразный. Гулять, размышляя о том, о чём в четырех стенах размышлять не стоит. Сад окружал забор, два метра пятнадцать сантиметров камня, а поверху спираль. Всё это способствовало сосредоточенности, присутствие же офицеров, которым не только не возбранялось, но вменялось в обязанность два раза в день совершать пятнадцатиминутные прогулки по парку, создавало чувство единства, сопричастности Великой Цели.
Сейчас генерал думал, с кого начать. Задержали шесть человек. Тех, кому были доставлены письма народовольцев: почтальоны вспомнили, да и как не вспомнить. Вспомнили и заявили. Заявили о пятидесяти человек, но генерал решил горячку не пороть, а работать методично. На первый раз хватит и шестерых, а там видно будет.
Один студент, один безработный, один колбасник, один школьный учитель и двое пенсионеров. Соответствует структуре городского населения: треть пенсионеров, пятнадцать процентов безработных, остальные с бору по сосёнке. Он сам составил список, выбирая из полусотни получателей подметных писем. И ведь ни одна собака не повинилась, не принесла подлую бумажку. Теперь не обессудьте, что попали в списки. Как вы к нам, так и мы к вам.
Генерал, конечно, лукавил, и знал о том. Сознательно накручивал себя, заставлял видеть в студентах и пенсионерах врагов-народовольцев. Система Станиславского. Принеси кто подмётное письмо Куда Нужно, тут же первым в список подозреваемых и попал бы. Иициативников не любили не зря, понимали, что если кто-то без нажима идёт на сотрудничество, значит, человек с червоточинкой. Ну, за исключением случаев, когда этот кто-то был свидетелем явных случаев диверсий или шпионажа. Но это редко бывает — явные случаи, когда злодеи на лестничной площадке обсуждают, какую станцию метро им взорвать завтра. В Великогваздевске и метро никакого нет…
Размышления Белоненко прервал телефонный сигнал. Прежде бы сказали — звонок, но это был именно сигнал, три зеленых свистка (музыкальные сигналы генерал не терпел, и подчиненные на службе обходились вибрацией или выбирали простенькие бип-бип).
Он посмотрел на номер. Надя.
— Да, дочка, слушаю! — радостно сказал Белоненко.
— Это не Надежда Ивановна, генерал, — сказал незнакомый голос.
— А кто? И где Надя?
— На первый вопрос отвечу сразу: с вами говорит исполком Народной Воли. А с ответом на второй вопрос я, пожалуй, повременю.
— Послушай, ты! Если ты что-нибудь сделаешь…
— Мы с вами, Иван Сергеевич, на брудершафт не пили, так что извольте на «вы». И сразу, чтобы не повторяться — позвоните жене, — и незнакомец отключился.
Генерал, стараясь сохранять хладнокровие, набрал жену. Почти сразу ответили:
— Очень хорошо, Иван Сергеевич. Надеюсь, вы поняли, и дальнейшие объяснения излишни.
— Если излишни, зачем вы со мною связались?
— Предостеречь от ошибок. Вы собираетесь произвести массовые аресты. Уже производите. Так вот, немедленно отпустите всех восвояси. С извинениями.
— А не то?
— Если отпустите, то ваши дочь и жена будут вам благодарны. Ну, а не отпустите — не будут, — и незнакомец во второй раз оборвал связь.
Белоненко смотрел на телефон. Вот, значит как. И дочь, и жена генерала жили в Праге. Конечно, временно. Дочь училась на третьем курсе медицинского факультета Карлова Университета, жена была директором совместного предприятия. Импорт-экспорт. Последнее время дела шли туго, преимущественно из-за обоюдных санкций, но всё же шли. Рубли превращались в евро, евро — в доллары, вот вам импорт, вот вам экспорт. И все довольны. До этой минуты. А теперь? Что делать теперь?
Генерал опять лукавил. Что делать, он знал точно. Тут же, в парке, набрал номер Хризантемова:
— Петр Петрович! Значит так, прикажи своим, чтобы сняли показания с доставленных. Пусть зарубят на носу: работать предельно вежливо и быстро. Упаси повысить голос! Представь, что это контрольная закупка, разговор перед телекамерой. Никаких рассусоливаний, все корректно и по делу: когда получили письмо, что думают о ситуации. Дата, подпись. Объясни, что доставили их в Серый Дом из-за особой ситуации и необходимости сохранения тайны, возьми предупреждение о неразглашении. Пусть намекнут: англичанка гадит. И да, развези всех по домам, или куда укажут, в пределах города, разумеется. Чтобы здесь через час их духу не было. Почему? А ты подумай, Хризантемов, подумай. И — выполняй! Под личную ответственность. Очень личную.
Генерал присел на скамью.
Вот, значит, они какие, народовольцы. Похищают жен и дочерей наших. Одна рука в Великой Гвазде, другая в Праге. И беспокоятся по поводу задержанных. Ну, ну. Из телефонного разговора он узнал о них куда больше, чем рассчитывал узнать из намечаемых допросов.
И узнанное ему не понравилось. Это не Тимур и его команда на огородах балует. Это международная террористическая организация. Такой размах, осведомленность, оперативность и область интересов заставляют заподозрить самое серьезное. Отдел Эр Комитета Государственной безопасности. Или то, во что он теперь превратился
Вдобавок ко всему, позвонил Хризантемов.
— Что, все выполнил? Быстро, хвалю.
— Выполняем, товарищ генерал. Но…
— Что «но»? Только не говори, что твои костоломы кого-то покалечили.
— Не покалечили, товарищ генерал.
— Убили?
— Никак нет, мы работаем строго по инструкции. Вы приказали вежливо, значит, вежливо.
— Так в чем дело, зачем ты звонишь?
— Инженер Свиридов… — замялся полковник
— Я знаю, что он инженер, этот Свиридов. Дальше!
— Он исчез из камеры предварительного ожидания.
— Что? Ты, часом, не пьян? Как — исчез? Отпер дверь и исчез?
— Никак нет. Дверь закрыта на спецзамок, и отпереть ее изнутри невозможно. Но в камере никого нет.
— Вы не проглядели случайно?
— Никак нет. Проглядеть невозможно.
— Может,
