Свобода и Магия - Максим Вишневенко

— Герр Озтюрк? — произнёс тот, снимая фуражку и обмахиваясь ею, — Меня зовут Клаус Мозель. Мне нужно задать Вам несколько вопросов.

— Да, конечно, — расплылся в улыбке турок и подал руку полицейскому для рукопожатия, — Давайте присядем в мой автомобиль, там прохладнее будет.

“Вот старый хрен, а меня встретил в этом пекле!” — подумал Малыш Эдди.

— Нет, давайте поговорим здесь, — вежливо, но твёрдо отказал полицейский.

— Герр Мозель, я Вам больше не нужен? — спросил его русский.

— Нет, с Вами я закончил, если вы договорили… — он показал жестом на стоявших перед ним людей.

— Да, я жду Вас завтра, герр Озтюрк, у нас в офисе в Берлине в обед, — Эдди повернулся к Мустафе.

— Да, конечно, буду всенепременно, — взволнованно и быстро выпалил тот.

****

(12 августа)

За окном догорал жаркий день германского лета.

В кабинете Свята Вениаминовича Салтыкова было распахнуто настежь окно, из которого задувал бриз со стороны Шпрее, шумевшей где-то внизу. Сам глава W&C, крупный бородатый мужчина за пятьдесят, стоял возле окна полубоком к сидевшим за столом Рихтеру и Романову и методично набивал свою трубку.

— И где же ты нашёл этого турка, Эдик? — ехидно усмехнулся Михаил, переведя взгляд с начальника на специалиста по внешним коммуникациям.

Игнат Кондратьевич Куприянов, глава консультационного отдела, лысый сухощавый мужчина за сорок, сидевший на диване позади Эдди и цедивший коньяк, мрачно рассмеялся.

— Он сам нашёлся, — хмуро отозвался Рихтер, — И ни у кого не возникло вопросов, я напомню, — и после покосился на главу аналитиков.

— Турок, владеющий тремя тепличными хозяйствами и двумя свинофермами: в Гамбурге и под Берлином, — саркастично отозвался тот, — Нет, никаких вопросов ни у кого не возникло, все ж приезжие оттуда таким бизнесом занимаются.

— Турок-свинопас это хорошо, — снова рассмеялся Куприянов.

— Свиномагнат, я попросил бы, — поднял палец вверх Эдди и обернулся к главе консультантов, тот отсалютовал ему стаканом.

— А следов на него нет, потому что он пишет всё на глиняных табличках и отправляет гонцами, ну, — ещё раз съехидничал Михаил.

— Ну, Турция не настолько отсталая страна.

— Ну, значит, на свиной коже пишет, — отозвался Игнат, — Делов-то.

— Сдаётся мне, свинофермы он использует как-то по-другому, — саркастично ответил Романов, — Наш турецкий султан-контрабандист.

— Давай без подробностей, Миша, — усмехнулся и пробасил Свят Вениаминович от окна.

— Нет, не в том смысле, — Романов рассмеялся, — Просто он же переправкой мигрантов занимается, вот через Гамбург и его свиноферму проходит поток, а потом через Берлин поток ещё раз фильтруется.

— Надеюсь, он не свинофермы нас просил поохранять дополнительно, — закатил глаза Рихтер.

— Ну, контракт на массовые убийства в Лондоне в прошлом месяце никого не смутил, — заметил глава военных консультантов с дивана.

— Но, Игнат Кондратьевич, никого же наши не убили.

— И слава богу!

— Здесь пока тоже всё слава богу, — Салтыков наконец набил свою трубку и раскурил, — Только непонятно какому. Эдик, тебе уже сказали твои боевые товарищи, что нам всем крупно повезло, и вместо расстрела нам благодарность от полиции Дрездена будет?

— Без подробностей, — отозвался тот.

— Это зря, что без них, — усмехнулся глава W&C, — Однако так сошлись звёзды, что дело интереснее, чем кажется, — затянулся трубкой и продолжил, глядя в окно, — Дело нулевое, просто знай, Вячеслав Бородин, позывной Худ, хоть в тяжёлом, но в стабильном состоянии. Потребуется несколько операций, но ты завтра выставишь счёт за них нашему турецкому султану. Он там пугался, потел и был сегодня утром на всё согласен.

— Так точно, был, — кивнул Эдди.

— Дело первое тогда, — Салтыков вновь затянулся трубкой и выпустил облако дыма, — Наш турецкий не-товарищ действительно большая шишка в контрабандном бизнесе и чёрном рынке Германии. Мигранты, антиквариат, музейные редкости, экзотические животные. И параллельно с этим он действительно выращивает в Саксонии помидоры и продаёт их.

— Я уже боялся, что теплички-то под коноплю сделаны, — отозвался с дивана Куприянов.

— Нет, — помотал головой Свят Вениаминович, раскуривая трубку, — Тут дело в простом и банальном разделении бизнеса. Вот этот не-товарищ его разделил. И мы вписываемся только в легальный. Я спросил у Москвы, стоит ли продолжать после сегодняшнего с ним иметь дела, пока получил добро, так что работаем в соответствие с контрактом, — он усмехнулся, — Но на свинофермы не лезем. Дальше Михаил.

— О тех двух хлопцах, что пытались прорваться сегодня к подрастающим помидорам, есть две новости, по-традиции, — Романов обвёл взглядом собравшихся, — Хорошая заключается в том, что в БНД они не состоят, документы их грубая подделка. А вот плохая новость заключается в том, что Иржи Новак и Ганс Шрёдер являются почти призраками.

— Почти? — удивился Рихтер.

— Как Натали де Алонсо, только там ещё был след у детского врача, а здесь просто значится, что один родился в Праге в восемьдесят седьмом, а другой в Потсдаме на год позже, ещё есть небольшой след в медицинских картотеках до краха ОВД[2]. Всё, потом они уже ни по одной картотеке не проходят.

— Нам прямо везёт, — протянул Эдди.

— А всё, — усмехнулся Салтыков, — Мы теперь их притягиваем.

— Страны ОВД всё же следили за своими гражданами, потому упоминания о рождении есть. Потом след теряется, как я сказал. Но и да, пользовались они тем же технологиями, что и наши противники в Уэльсе и Лондоне.

— Но погоди, возле тех оружие не работало, а эти ещё и на машине приехали заодно, — возразил Рихтер.

— Угу, тут попроще будет, чем в Британии, надеюсь.

— Главное, давай без телескопических тростей, — снова рассмеялся Куприянов.

— Ну, во-первых, это было красиво, я попрошу, — в ответ засмеялся Романов.

— А что за дети? — спросил специалист по внешним коммуникациям.

— О, а это как раз четвёртое дело, — Михаил стал серьёзным и деловым, — Свят Вениаминович уже согласовал это с самим собой и с Москвой, так что вот, — он вздохнул, — Некоторое время назад некий человек по имени Ганс