Владимир Черкасов - Опер против «святых отцов»
Еще раз ударил его ногой в шею, Оникс отлетел к стене дома, шмякнулся о нее затылком и сполз на тротуар. Ракита, быстро оглядев пустынную улочку, присел рядом, подобрал выпавший нож, вытащил у незадачливого киллера из-под куртки пистолет. Взвел курок, прижал ствол ко лбу спецбригадовца и спросил зло:
— Это приказ или твоя инициатива?
Оникс, пузыря кровью на губах, ответил:
— Генерал приказал.
— Почему «в черный хлеб»?
— За проколы по этому бомжу и с «Покровом».
Ракита зловеще осведомился:
— А «Покров» разве мы не из-за тебя провалили?
— Пошел на хер! — с ненавистью вскрикнул Оникс, совершенно не предполагая, что Ракита решился распрощаться со спецбригадой, а значит, может спокойно прикончить его за наглость и покушение.
Ракита приставил пистолет к виску Оникса и нажал на спуск. Посланник Белокрылова затих с пулей в голове из собственного оружия.
Ракита оглянулся. Ни его, ни тела Оникса нельзя было увидеть из-за длинного ряда стоящих вдоль тротуара автомобилей. Да и прохожих на улице не было. Ракита взглянул на тонкие перчатки, в которых Оникс вышел на свою последнюю в жизни операцию, и усмехнулся. Стер носовым платком свои отпечатки на рукоятке пистолета, вложил его в правую руку мертвого спецбригадовца. Очень было похоже, что Оникс сам застрелился.
Не распрямляясь, он пробрался по веренице машин к своему джипу, вскочил на него и умчался.
Киллер дал круг ближе к прудам и свернул на Потаповский, зарулив во двор, где вместе с Нютой обретался Черч. Ракита тормознул, выскочил из машины и сбежал в подвал.
Нютка спала на топчане, не подозревая, что на улице чуть не простился с жизнью ее возлюбленный. Ракита растолкал ее.
— Есть срочное сообщение для твоего Кеши!
Та, не запомнившая Ракиту в пивной, с недоумением уставилась на него.
— Скажешь Черчу, что приходил тот, кто его в этом дворе не тронул, — проговорил Ракита. — Скажешь, что он мне не нужен, но его обязательно прикончат другие. Поняла?
Нюта отвела с сального лба челочку.
— Завалить Черча, что ли, решили? Опять он деньги должен?
— Его убьют на Чистых прудах или в любом другом месте Москвы, если он из нее срочно не скроется, — еще раз повторил Ракита и выбежал из подвала.
Сел на джип, выехал на Потаповский, кинув взгляд по сторонам переулка. Ровно шумели утренней текучкой Чистяки. Ракита понесся с них на Сретенку, чтобы, проскочив ее, выйти на Садовое кольцо, а там — Бог весть куда.
Он правил по Сретенке, казнясь, что не просчитал до конца коварного Леонтия Александровича. Слепая ярость, которая подтолкнула его застрелить Оникса, теперь обрушилась на пузатого генерала, передвигающего спецбригадовцев как пешки в любых направлениях, в том числе — под землю. Ракита вдруг осознал, что не может скрыться из города, пока не накажет кровавого шахматиста.
«Не тех мы убирали, — думал Ракита. — Ликвидировать необходимо этого аналитика-душеведа гребаного, чтоб не позорились такие ребята, как я, как покойник Кузьма, да и неплохой, но спившийся Оникс».
Ракита вычислял места в Москве, где бы он мог затаиться для акции возмездия, как вдруг заметил Никифора, шагающего по улице. Тормознув джип, спецбригадовец выбрался на тротуар и нагнал того.
— Привет! — окликнул он Никифора.
Тот обернулся, спокойно посмотрел на него, будто бы они час назад расстались, и остановился.
— Спаси Христос.
— Меня Николаем зовут, — представился, подходя, Ракита.
— Хорошее имя, — глядя ему в глаза, ответил мужик, — так царственного мученика государя императора звали. А я — раб Божий Никифор. Снова ты в суете?
— Да, — усмехнувшись, сказал Ракита, — только теперь меня ищут, чтобы убить.
— За то, что Черча пожалел?
— И за это.
— Пошли, я тебя укрою.
— Я на машине, — произнес Ракита, удивляясь — только подумал о «заныре», Никифор туда зовет.
Они сели в машину, Никифор стал подсказывать дорогу в такой же канители сретенских переулков, как на Чистяках. Наконец зарулили во дворик со старыми невысокими домами.
Никифор указал на гараж в глубине.
— Пустой. Хозяин его укатил отдыхать, а мне поручил приглядывать, ежкин дрын. Становь, Николай, машину туда.
Он ловко соскочил на землю, достал из крамана пиджака связку ключей на веревочке, открыл гаражные ворота. Ракита въехал, остановился. Выбрался из джипа, захватил сумку с заднего сиденья и кивнул на ключи у Никифора в руке.
— Много у тебя хозяйства.
Никифор прищурился.
— То с замков по всей России. Я при советской власти постоянно в бегах бывал. Этот вот, — он приподнял один, — от сибирской заимки. Мы в тех краях первый приход Зарубежной церкви налаживали. Лет десять он теперь уж действует, и название у той деревни многозначительное — Потеряевка.
Он тронул бок набитой сумки Ракиты, осуждающе заключив:
— Наложил железа. Чай, припас людей убивать?
— От бывших друзей, может, придется отстреливаться.
Никифор покачал головой и повел Ракиту к обшарпанной двери дома со скособоченным крыльцом. Открыл ее и ввел в комнатуху с прихожей и крохотной кухонькой.
— А туалетные удобствия во дворе, — заметил Никифор. — Устроит твое лихо пересидеть?
— Меня сейчас все устроит. Большое тебе спасибо.
— Ну и слава Богу. Живи сколь надо. Только дверь я ни оттуда, ни отсюда не замыкаю. Нечего у меня красть. На ночь я тебе на полу постелю.
Ракита осмотрел комнату с полуободранными обоями: старый комод, стол, табуретки, древняя тахта, бумажные иконы по стенам, среди которых вырезанная из журнала фотография семьи царственных мучеников — растрелянных Романовых.
— Я, Никифор, может, у тебя ночевать и не буду. Если управлюсь сегодня с делами, сразу из Москвы уеду.
— Да как хочешь. Я на этой территории, вишь, за дворника, вот жилье-то мне и предоставили. Ну, Николай, пошел я по своим хлопотам.
Никифор ушел. Ракита расстегнул куртку, под которой в подмышечной кобуре висел пистолет, лег на тахту, закрыл глаза и расслабился.
«Если повезет, — думал Ракита, — я с Белокрыловым вечером закончу».
Он попытался подремать после бессонной ночи, чтобы быть в форме в засаде, которую собирался сделать на квартире генерала. Хорошо зная его образ жизни, Ракита надеялся, что тот вернется после рабочего дня домой, где так же пусто и одиноко, как и в его бывшей квартире. Спецбригадовец представлял, как генерал переоденется в мягкую куртку, начнет сооружать холостяцкий ужин, но он не даст ему набить брюхо, угостив свинцом.
* * *Отдохнув, Ракита вытащил из сумки бутерброды и лимонад, закусил на дорогу. Потом задернул «молнии» на сумке и куртке, подхватил свой арсенал и вышел во двор. Сел в гараже на джип и дал по газам.
До вечера было еще несколько часов, но Ракита хотел забраться в генеральскую квартиру пораньше, чтобы получше там замаскироваться. Опытнейший Белокрылов, войдя в квартиру, мог по мельчайшим приметам уловить присутствие постороннего.
Проехал Ракита до Преображенки, зарулил во двор дома генерала.
Ракита рассчитывал попасть в квартиру через балкон, но на случай пребывания Леонтия Александровича дома спецбригадовец поднялся через подъезд. Он нажал кнопку звонка, держа руку за пазухой, чтобы выстрелить, если генерал откроет дверь. В квартире царило безмолвие.
Ракита достал отмычки, решив все же попробовать открыть хитроумные белокрыловские замки. С первых же поворотов они легко поддались. Ракита распахнул дверь и скользнул внутрь. В прихожей он увидел раскрытые антресоли, разбросанные вещи.
«Поэтому дверь ненадежно задраена! Неужели ускользнул?» — разочарованно думал он, осматривая комнаты.
В них царил тот же кавардак, что и в прихожей. Ракита сокрушенно сел у столика с телефоном, поражаясь прыткости этого пузана. Где же теперь искать Белокрылова?
Вдруг его осенило:
«Архимандрит Феоген. Компаньон Белокрылова по „Покрову“, его шеф в патриархии».
Однажды Ракита присутствовал при телефонном разговоре генерала с Феогеном. Причем Белокрылов звонил архимандриту домой. Спецбригадовец, привыкший «фотографировать» глазами все примечательное, автоматически запомнил Феогенов домашний номер. Сейчас он напрягся: цифры всплыли будто бы на экране монитора.
Установить по номеру телефона местонахождение квартиры для Ракиты, использовавшего свои бывшие служебные каналы, не составило труда. Арбатский адрес Феогена Шкуркина был у него в кармане.
Ракита вздохнул, подумав о затяжке расчета с Белокрыловым. Сейчас, если архимандрита дома не окажется, придется у него делать засаду. Феогену пока незачем бежать с насиженного роскошного гнезда, значит, к ночи он должен появиться обязательно. Во что выльется их разговор, Ракита пока не представлял. Но это был единственный шанс достать хитроумного генерала, очевидно «ушедшего на дно» в связи с контратакой противника по «Покрову», заключил спецбригадовец.
