Максим Шахов - Трафик по-русски
– Что-что! Заправиться надо!
Оказалось, что, кроме одежды, Локтев разжился в доме лесника еще и пузырем самогона. Достав бутылку из-за пояса, он выдернул зубами пробку и принюхался.
– Эх, хорош!
Веню от сивушного духа едва не перекосило. Сергей же запрокинул голову и влил в себя едва ли не треть содержимого бутылки. Крякнув и отершись рукавом, он оглянулся:
– Давайте в темпе! Чего встали?
Веня отрицательно покачал головой, Билл, морща нос, спросил:
– Это есть местный виски?
– Лучше! Джин с тоником! Пятизвездочный! Держи!
Американец не успел опомниться, как Локтев привлек его к себе и буквально влил изрядную долю самогона в рот. Билл захрюкал и закашлялся, Веня вскрикнул:
– Ты что делаешь, Серый?
– Как чего? Лечу его!
– От чего?
– От переохлаждения и шока! Он же сам на себя не похож! Будешь?
– Нет, – снова покачал головой Веня.
– Ну и зря, – пожал плечами Сергей. Сделав еще пару глотков, он закупорил бутылку и уже совсем весело крикнул: – По коням! Та-та-да-та! Та-та!
«Минск» снова покатил вперед, Локтев закрутил педали с утроившимися силами. Веня светил под колеса велосипеда фонариком Билла.
На их счастье, усадьбу лесника с внешним миром соединяла одна-единственная дорога. И вела она именно к автотрассе.
Вскоре лес поредел, и Веня вообще выключил подсевший фонарь. Темная полоса дороги под колесами угадывалась и так.
К этому времени Локтева, само собой, потянуло на песни. Окрестности оглашал его хриплый голос:
– Я буду долго гнать велосипед! В глухих лугах его остановлю! Нарву цветов и подарю букет! Той девушке, которую люблю! Нарву цветов и подарю букет! Той девушке, которую люблю!
– Да не ори ты в ухо, Серый! – наконец не выдержал Веня. – Оглохнуть же можно!
– Имею право! Да, Билл? А ну хором: «Она возьмет! Но снова в поздний час, когда туман сгущается и грусть, она пройдет, не поднимая глаз, и улыбнется даже! Ну и пусть! Она пройдет! Не поднимая глаз! И улыбнется даже! Ну и пусть!» И еще раз!..
К ужасу Вени, захмелевший Билл начал подпевать Сергею. Слов он, правда, не знал, поэтому изображал на багажнике нечто вроде бэк-вокала.
Напуганное зверье разбегалось от дороги прочь, только кусты трещали. Потревоженные птицы что-то вскрикивали со сна.
– Да заткнитесь вы! – нервно оглянулся Веня.
– А не пошел бы ты… – дохнул сивухой Локтев и вдруг вскрикнул: – Ох, блин!
В следующий миг велосипед взбрыкнул и вся троица с воплями полетела через руль на дорогу.
На Веню всей тушей навалился Локтев, на Билла со звоном упал «Минск». Едва начав подниматься, Сергей тут же наткнулся рукой на проволоку и заорал:
– Засада! Сматываемся!
Глава 46
– Значит, уехали они пять минут назад? На одном велосипеде? – уточнил Бурый.
– Ага, – кивнул лесник. – Уехали. С сумкой, значит.
– А что они говорили?
– Да что говорили? Сперва позвонить хотели, а потом, значит, лисапед забрали.
– Кому позвонить? – насторожился Бурый.
– Не могу знать. Телефон-то у меня не работает, почитай, третий день, – снова зачем-то соврал старик. – Они убедились, значит, да и уехали.
– А до моста далеко, дед?
– Да уж прилично… Километров пятнадцать, почитай, будет.
– Ясно, – посмотрел на Тюлю Бурый и вдруг спросил: – А чего это вы с бабкой смываться собрались на ночь глядя, а?
– Так это! – вздрогнул старик. – Сказали они, мол, с той стороны за ними гонятся! Так что, мол, нам лучше схорониться куда-нибудь от греха подальше!
– Ты смотри, благородные какие, – процедил сквозь зубы Тюля.
– Так, а где твоя лодка, дед? А то я что-то не видел ее, – спросил Бурый.
– Так вон там!
– Вверху по течению, что ли? – оглянулся Бурый.
– Ага! Там заводь такая есть, в ней она и стоит, значит.
– Ладно, дед, живи! – разогнулся Бурый.
В тот же миг «макаров» в его руке раскатисто грохнул.
– Ой, батюшки! – успела вскрикнуть бабка, но Бурый сразу выстрелил и в нее. Сделав по контрольной дырке в головах убитых, он повернулся к Тюле:
– Хватаем весла и погнали!
– Думаешь, успеем их перехватить?
– Конечно, успеем! Течение тут вон какое! Пошли!
На укромную бухту они наткнулись не сразу, пришлось немного побродить в темноте по берегу. Зато лодка, примкнутая толстой цепью, оказалась на месте.
Тюля вскинул было пистолет, чтобы перебить цепь, но Бурый остановил его.
– На фига? Я ключ у деда забрал, держи… Открывай, а я в кусты пока отойду. Желудок что-то прижало, мочи нет!
– Шалят нервишки-то? – насмешливо хмыкнул Тюля.
– Шалят-шалят… – кивнул Бурый, ныряя в кусты.
Тюля, посмеиваясь, наклонился над замком. И тут его вдруг кольнуло нехорошее предчувствие.
Что-то в тоне и поведении Бурого Тюлю в очередной раз насторожило. Улыбка мигом слетела с лица «бригадира». Быстро оглянувшись, он посмотрел вслед Бурому, потом вытащил пистолет и закусил губу.
Наконец-то он сообразил, что Бурый в эту ночь слишком часто куда-то отлучается. Как будто для того, чтобы посоветоваться с кем-то, кто все время по пятам следует за ними…
– Ах ты, сука! – прошипел Тюля.
Он не представлял, кто мог сопровождать их в этом чертовом лесу, но решил, что это нужно выяснить. И как можно скорее.
В разведке Тюля не служил, но тоже знал кое-какие штучки. Вытащив «зипповскую» зажигалку, он зажег ее и поставил под скамейку в лодку. В тот же миг из-за кустов донесся голос Бурого:
– Не получается?
– Ага! – оглянулся Тюля. – Что-то ключ не влазит!.. Сейчас посвечу!
– Должен влезть! – крикнул Бурый.
Судя по его отдалившемуся голосу, он продолжал двигаться в кусты. И Тюля не стал медлить. Подавшись в сторону, он скользнул вдоль берега бухты влево и прислушался.
Шагов Бурого слышно не было. Наверняка он отошел подальше и теперь тоже прислушивался. Затаился и Тюля.
Посидев неподвижно с полминуты, он с пистолетом наготове нырнул в прибрежные кусты и стал осторожно продвигаться вперед. Учитывая армейское прошлое Бурого, «бригадир», конечно, здорово рисковал, но другого выхода у него не было.
Тюля окончательно понял, что Бурый на пару с кем-то ведет свою игру. И теперь, когда до наркотиков было рукой подать, от Тюли они наверняка должны были избавиться. Во всяком случае, именно так поступил бы сам Тюля.
На его лбу выступили крупные капли пота, сердце в груди колотилось как бешеное. В следующие несколько секунд должно было решиться, кому остаться в этих кустах навсегда, а кому продолжить захватывающую игру с главным призом в несколько миллионов «зелени». За всю жизнь Тюля не выиграл даже рубля в моментальную лотерею и теперь изо всех сил надеялся, что хоть раз-то ему должно повезти.
Стараясь не выдать себя ни единым звуком, «бригадир» прокрался метров десять. Бурого по-прежнему слышно не было. Тюля уже готов был запаниковать, как вдруг услышал приглушенный голос.
Донесся он справа. Тюля понял, что не ошибся, и тут же метнулся в ту сторону. Пока заговорщики совещались, он должен был успеть подобраться к ним как можно ближе.
И Тюле это удалось. Вскоре он оказался всего в нескольких метрах от говоривших. И разобрал слова Бурого:
– Потом расскажу, сейчас времени нет… В общем, я тебя жду на берегу бухты, у лодки! Все!
Тюля вдруг сообразил, что заговорщики сейчас разделятся. Бурый вернется к берегу, чтобы отвлечь внимание «бригадира», а его сообщник незаметно подберется сзади и убьет его, Тюлю…
Медлить дальше было нельзя, и «бригадир» с воплем бросился вперед. Стрелял он из своего пистолета с глушителем, поэтому и орал, чтобы внести в ряды противников смятение.
Пистолет глухо захлопал, пули со свистом начали срезать ветки. Кто-то охнул. После четвертого выстрела Тюля прыгнул в сторону и замер.
Он ожидал выстрелов в ответ, но их не было. И топота ног тоже не было. Тюля даже слегка растерялся.
По всему выходило, что наконец-то ему действительно повезло. В кромешной тьме, ориентируясь только на голос, он положил на месте и Бурого, и его таинственного сообщника.
Еще немного выждав, Тюля крикнул:
– Эй! Бросай сюда оружие, если есть кто живой!
Ответом была тишина. Живых, судя по всему, не было. Но Тюля все равно решил перестраховаться. И расстрелял оставшиеся патроны, равномерно распределив их в секторе девяноста градусов.
После этой своеобразной зачистки Тюля взял свой пистолет в левую руку, а в правой сжал трофейный ментовский «макаров» и наконец встал на ноги.
Осторожно ступая, он обошел куст и выбрался к пятачку, на котором должны были лежать трупы. Над местом побоища висела гнетущая тишина. Даже ночные обитатели леса – жучки и пауки перестали шуршать в траве.
