Евгений Сухов - Последний в черном списке
Елизаров подтянулся и легко перемахнул через подоконник внутрь помещения. Осмотрелся, щуря глаза. Даже при слабом освещении он сумел разглядеть кухонную утварь. Звук работающего телевизора доносился из комнаты на втором этаже. Елизаров быстрым движением руки стряхнул воду с волос. Мягко ступая, направился к лестнице, поднялся, подошел к дощатой двери. Приоткрыл ее без малейшего скрипа и переступил порог.
Кулемин сидел в кресле спиной к нему и курил, разглядывая на экране танцующих полуобнаженных девиц. На правом колене у него стояла пепельница, а слева на полу початая бутылка водки. Елизаров усмехнулся: водка была «Русский Размер». Он и сам при случае пил эту качественную водку. Никаких стаканов и уж тем более признаков закуски Елизаров не заметил. Видимо, Кулемин пил прямо из горлышка. Что ж, «Русский Размер» и так идет хорошо.
Словно в подтверждение этой догадки, Денис опустил руку, подхватил бутылку и сделал из нее небольшой глоток. Крякнул и глубоко затянулся сигаретой. Одну из девиц на экране оператор взял крупным планом в тот самый момент, когда та в танце высоко вскидывала ноги. Кулемин заерзал в кресле, но не поднялся. То ли потому, что его настолько заинтересовало происходящее на экране, то ли по причине сильного алкогольного опьянения.
Елизаров сделал шаг в направлении жертвы. За ним еще один, потом третий. Бесшумно достал из кармана носок с монетами и взял его на изготовку. Изображение одних женских ног сменилось другим. Кулемин выпустил сизый дым прямо перед собой. Елизаров приблизился вплотную к креслу и замахнулся. В момент удара тень упала на лицо Кулемина, и он нервно дернулся. Однако ничего больше сделать так и не успел. Со свистом рассекая воздух, носок опустился ему на затылок. Раздался характерный чавкающий звук, и тело в кресле тут же обмякло. Елизаров ударил еще раз, но уже под углом. Тело опрокинулось набок вместе с креслом. Владислав обошел его, склонился и, не целясь, нанес еще два-три удара по голове жертвы. Для гарантии. Только после этого шумно вздохнул. Убрал в карман носок с монетами, а вместо него достал все тот же нож, которым пользовался чуть раньше при взломе окна. Несколькими быстрыми движениями вспорол майку на груди у Кулемина, а затем размашисто начертил знак в форме латинской буквы Z. Его не волновало, что те, кто будет расследовать это дело, без труда смогут установить идентичность этого убийства с убийством Лерайского. Напротив, Елизаров хотел, чтобы идентичность просматривалась.
Завершив все манипуляции с телом, Владислав вернулся на кухню и ногой толкнул оконную раму. Мобильник завибрировал под плащом в тот самый момент, когда убийца выбирался наружу. Отвечать сразу Елизаров посчитал излишним. Можно будет перезвонить, уже когда он окажется в машине.
Глава 6
— Вы знаете тех, кто это сделал?
Назвать сотрудника районного отделения милиции Тимофея Саранцева, снимавшего показания с пострадавшей девушки, чутким было никак нельзя. Его одутловатое серое лицо с карими глазами было совершенно равнодушным. Он вообще редко поднимал голову на сидящую напротив него Валентину, больше сосредоточившись на собственных записях. Время от времени Саранцев подносил к губам кончик ручки и грыз его. Валя механически следила за его движениями и отвечала на вопросы так, словно все, что произошло несколькими часами ранее, имело отношение не к ней, а к кому-то постороннему. Она все еще видела образы. Тимур, Егор, Павел и четвертый, рыжий…
Марина Сергеевна примостилась в углу кабинета на стульчике для посетителей, промокая платком уголки глаз. Слез уже не было. По дороге женщина успела незаметно от дочери принять две таблетки успокоительного. А еще она успела дозвониться до Владислава. Сообщать мужу о том, что случилось, по телефону Марине Сергеевне не хотелось, но другого выбора не было. Влад воспринял новость на удивление стойко. И не стал выспрашивать подробности. Сказал только, что немедленно подъедет.
— Только одного. Егор Старцев. Мы с ним встречались некоторое время…
— В интимной близости состояли?
— Нет.
— Понятно, — Саранцев сделал у себя в бумагах очередную запись и традиционно погрыз кончик ручки. — Кто были остальные трое?
— Его друзья, — Валентина прикусила губу. — Фамилий я их не знаю. И до этого случая я никогда их не видела. Могу назвать имена двоих. Они обращались друг к другу, когда…
— Назовите.
— Тимур и Павел.
Саранцев вновь сделал пометку. И почему именно на его дежурства выпадают подобные случаи? Вон с Калинкиным, например, такого никогда не случается. Сидит себе каждое дежурство и в ус не дует. А у него что ни ночь, так непременно кража, убийство или вот изнасилование теперь. Словно преступники только и ждут его выхода на дежурство, чтобы тут же отправиться на промысел.
— А четвертый? — Саранцев тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, и попытался сосредоточиться на деле, по которому пострадавшая девушка делала заявление.
— Они не обращались к нему по имени. Или… Я не расслышала.
— Описать его можете? — спросил Саранцев.
Перед мысленным взором Валентины всплыл образ четвертого насильника, и ее невольно передернуло. Она не могла описать его внешность. Рост, телосложение, цвет глаз, форму ушей или носа. На все это она просто не обратила внимания. В ее представлении они все были зверьми. И Егор в том числе. Валентина даже не была уверена в том, что после случившегося вообще когда-нибудь сможет относиться к людям адекватно. И в первую очередь к представителям противоположного пола. За спиной тихонько всхлипнула мать.
— Он был рыжим.
— И все?
— Большего я ничего не запомнила, — вопросы дежурного сотрудника начинали раздражать ее. — Могу еще сказать, что он был грубым, впрочем, как и его дружки, но вам это вряд ли поможет.
— Ясно, — Саранцев только мазнул взглядом по ее лицу, показывая, что не намерен выслушивать ироничные замечания, и вернулся к бумагам. — Мы попробуем найти их всех. Через Егора Старцева. Что вам еще известно о нем? Адрес? Место работы, учебы?..
Валентина рассказала все, что знала о Егоре, а Саранцев, ни разу не перебив ее, старательно занес все полученные сведения в протокол. Дважды при этом он грыз ручку.
— А где произошло… совершенное против вас преступление? — спросил он, когда девушка замолчала.
Валентина ответила не сразу. Наморщила лоб, болезненно припоминая, как все это произошло в самом начале. Красные разгоряченные физиономии насильников затмевали в ее сознании все остальное.
— Егор пригласил меня на свидание. Сказал, что хочет со мной поговорить. До этого мы с ним поссорились… Или вернее будет сказать, расстались…
— Из-за чего?
Она с вызовом вскинула подбородок.
— Это имеет отношение к делу?
— Как знать, — Саранцев с невозмутимым видом пожал плечами. — К делу может иметь отношение абсолютно все. Порой даже самые невероятные вещи. Поверьте моему опыту. Но пока опустим это. Что было дальше, Валя?
Она оглянулась на мать, но Марина Сергеевна в этот момент прикрыла платком оба глаза, и Валентине пришлось перевести взгляд на Саранцева.
— Егор предложил мне поехать за город. На дачу. То ли к родственникам, то ли к знакомым. Я уже не помню. Сказал — там и поговорим… И сначала вроде бы все было замечательно, а потом… Потом появились его друзья и…
Валентина запнулась и невольно прикрыла глаза. Прокручивать все это снова ей совсем не хотелось. Даже мысленно. На этот раз Саранцев, как это ни странно, отнесся к ситуации с пониманием. Продолжения повествования не потребовал. Спросил только:
— Найти это место сумеете?
— Нет. Вряд ли. Раньше я там никогда не была, а в этот раз… Машину вел Егор.
Дверь за спиной Валентины скрипнула, и Саранцев недовольно поднял глаза.
— В чем дело? — сдвигая брови, спросил он. — Вам кого? Кто вы такой?
Девушка обернулась. В дверном проеме, высоко подняв ворот своего черного плаща, стоял ее отец. Марина Сергеевна поднялась со стула.
* * *Наиболее вероятной версией убийства Лерайского Перегудову казалась бытовая. И главным подозреваемым в этом случае был Виталий Поляков, нынешний муж или сожитель Ларисы.
Поселок городского типа находился в пятнадцати километрах от города. Перегудов без труда отыскал нужный ему дом с аккуратной табличкой, указывающей номер постройки. За глухим жестяным забором сиплый мужской голос усердно выводил мелодию, в которой угадывался знакомый мотив. Слова, которые певец не мог воспроизвести точно, он заменял невнятным мычанием, и от этого мелодия окончательно утрачивала гармонию.
— Есть кто дома? — громко крикнул Перегудов, чтобы его голос наверняка был услышан за забором.
Мужчина запел еще громче. Перегудов постучал о металлическую калитку ключом от машины.
