Сергей Самаров - Закон ответного удара
– Войди…
Кроме Татьяны, быть больше некому. Алексей уже, наверное, на службе.
– Охрана приехала, – с порога сказала она и только после этого прошла в комнату, закрыла за собой дверь. – С тобой хотят поговорить.
– Сейчас спущусь.
– Игорь! Мне Леша рассказал кое-что. Может, не стоит тебе ввязываться в это дело? Времена-то сейчас какие, сам знаешь. Отсидишься тут у нас месяца три, все забудется.
Игорь нехорошо ухмыльнулся.
– Забываться, дорогая моя, нечему. Если только Шурика мне забыть. Забыть, что его даже похоронить по-человечески матери не дали. Не могу… Извини уж… Если боишься, я могу переехать в другое место, попробую квартиру снять.
Она остановила его жестом.
– Не о том я. Никуда ты не переедешь, здесь хоть охрану можно поставить. А там где будешь мотаться. Я за тебя беспокоюсь.
Он похлопал ее почти по-отечески по плечу. Татьяна была на десять лет моложе и росла на его глазах, в одном большом, хотя и тесноватом доме когда-то жили. И относился он к ней почти как к родной сестре. Улыбнулся одними глазами:
– Прости, сестренка. Я в тебе, вообще-то, и не сомневался. Пойдем к твоим охранникам, посмотрим, что за ребятки. Хотя, честно, я в охрану не очень верю. Всегда больше на себя полагаюсь.
Они спустились на первый этаж.
Охранников было трое. С первого взгляда Игорь определил уровень. Ни одного бы к себе в отдельную мобильную группу он не взял. Даже тогда, когда группа значительно выросла в числе и превратилась в сильную боевую единицу, хотя и проиграла в главном своем качестве – в мобильности. Тогда в нее, перед отправкой в Афган, включили вместе с офицерами солдат. Вынужденная мера, которой противиться авторитета у Игоря не хватило, но даже тогда он сам производил отбор по признакам, определенным психологами ГРУ. Первый признак – как человек ест. Если жаден и смотрит, не положили ли кому больше, то это негодяй, трус и предатель. Были и другие признаки. И всегда они подтверждали внутреннюю сущность бойца. А охранник – это тоже боец. У него тоже должна быть постоянная готовность к адекватному ситуации действию.
Первый и самый заметный – лет двадцати пяти, может, чуть старше, угрюмый, даже злой, ростом повыше Согрина – сантиметров сто восемьдесят восемь – сто девяносто. Скорее всего, бывший спортсмен. К действию, похоже, парень всегда готов. Но в глазах настолько мало интеллекта, что действия его могут быть лишь однобокими. Типичный представитель стиля «жесткой руки». В какой-то ситуации он мог бы сгодиться, но где надо действовать тонко, с умом – его следует отодвигать на задний план и не давать инициативы.
Второй охранник самый молодой, ростом ниже среднего, хотя и крепкий – вообще не охранник, если брать по большому счету. Веселенькая и чуть глумливая физиономия, глаза остограммившейся рыбы, беспечный и, скорее всего, балабол. Такой обычно бесконечно говорит и говорит, и ему некогда сосредоточиться и посмотреть по сторонам, заметить что-то и оценить ситуацию.
Третий постарше – лет за сорок с небольшим. Этот, может быть, больше всех подходит на роль охранника, несмотря на свои неважные внешние данные. Глаза умные. Похож на бывшего комитетчика. Это плохо, если у него остались связи в Конторе. Но он явно не силовик. В рукопашной ему делать нечего – и шея тонка, и кисть легка, и к тому же небольшой животик при общей худощавости. Существует такой, Игорь знал, «мягкий стиль» охраны. Когда объект с охранником выглядят больше компаньонами, чем чем-то другим. Это не мешает, а чаще и помогает охраннику проявить себя в нужный момент, когда на него внимания особого не обращают. Как правило, представители «мягкого стиля» должны отличаться отменной реакцией и хорошо стрелять из любого положения.
– Здравствуйте, парни…
– Доброе утро, – ответил за всех старший. – Алексей Иванович прислал в ваше распоряжение. Какой будет инструктаж?
– Что так строго, по-военному?… – Игорь перешел на более легкий стиль беседы. – Служили раньше?
– В милиции. Капитан.
– Понятно. А остальные?
– Паша, – кивнул старший в сторону высокого, – в ОМОНе два года работал. Разонравилось после Чечни. Что-то там они с начальством не поделили. Володя, – кивок в сторону «балабола», – со стороны. Хотя в армии, кажется, был.
– Ага… Водилой. – «Балабола» уже тянуло за язык, хотелось что-то еще сказать такое… Но пока он сдерживался, не зная, что за человек Согрин.
– Задачу вы знаете?
– Не очень.
Игорь поморщился. Ему хотелось избежать вопросов о том, от кого следует охранять. Грамотный охранник обязательно должен спросить о подозреваемых, о возможном нападении или чем-то подобном. Упоминать Контору, естественно же, не следовало. Не каждый решится против Конторы работать.
– Охраняете дом и хозяев. Не допускать никакого постороннего проникновения. Люди против вас могут работать очень серьезные и хорошо подготовленные. Соблюдаете внимательность. Вот и все.
– Личная охрана? – солидно, с чувством опытного и умудренного жизнью человека спросил бывший капитан, оглядывая помещение, словно он уже не несколько минут назад появился здесь, а вошел только что.
– Только на территории дома. Тебе сегодня куда-нибудь надо? – спросил Татьяну.
– Только с тобой за бланком съездить.
– Все. Значит, только дома…
* * *По ночам вертолеты не летают. И по джунглям на прогулку местные жители едва ли отправляются. Тем более что отсюда до ближайшей деревни шагать и шагать. И все же Игорь не разрешил разводить костер. Береженого бог бережет. Консервы можно разогреть и на спиртовых таблетках. А вообще у группы непредвиденно выдалось настоящее пиршество.
– Эх, – сказал мечтательно Слава Макаров, – каждый день бы по толпе этих жандармиков нам подгоняли. Во бы жили!
И он показал поднятый вверх большой палец. А потом похлопал себя по животу. Недавний короткий и кровавый бой на аппетит не повлиял. Жандармские запасы уничтожались с молниеносной быстротой, хотя кое-что решили и с собой захватить на дальнейшее. Но тяжелые банки с ананасовым соком, хорошо утоляющим жажду, уничтожили быстро и полностью. После «таблеточной» обеззараженной воды парни смогли бы выпить цистерну такого сока. Да и вообще – что уж греха таить – такие деликатесы никогда не входят в сухие пайки десантников. А оставшуюся воду из жандармских фляг перелили в свои. Значит, еще на день-полтора отодвигается «водно-таблеточная диета». Это радовало, потому что без воды на марше труднее даже, чем без сна. Проверено многократно.
Отдыхать расположились здесь же, на поляне. Выставили охранение. Игорь подозвал Тана.
– Ты на пост заступать не будешь, поэтому тебе другое задание. – И показал ему на захваченную жандармскую рацию. – Я включил на прием. Слушай сначала, не будет ли для нас сообщения? А потом поброди по ближайшим волнам. Вообще, поищи, нет ли чего интересного. С рацией обращаться умеешь?
Тан кивнул и напялил большущие для его детской головы наушники. Он перед этим почти уснул – до того измотался, и сейчас с трудом мог сообразить, чего хочет от него Игорь, и отвечал только жестами, даже не имея сил сказать слово.
– Действуй!
Толик Сохно возвращался из кустов, куда отводил американца. Как всегда, грубое и мрачное лицо лейтенанта ничего не выражало.
– Сказал он что-нибудь?
– Офицер разведотдела корпуса морской пехоты. Они думали, что вьетнамцев сюда выбросили. Если бы знали про нас, то жестко блокировали бы весь район. Считали, что вьетнамцы желают восстановить здесь партизанское влияние. Были у них уже такие агентурные сведения. Американец должен был привезти к себе на базу несколько «языков» из группы. Поэтому приказ был – стрелять только по ногам. После захвата должны были вызвать санитарный вертолет. Лекари, мать их!
– Из крупнокалиберных пулеметов… – не удержался Игорь. Эти американские пулеметы – их было в группе четыре – по мощи могут сравниться только с зенитными. Одна пуля сразу ногу оторвет. Пулеметы тяжеленные, патроны к ним тяжеленные, зачем только тащили их с собой, и как тащили… Как не надорвались…
– Пулеметы привезли на вертолете, – словно угадав его мысли, сказал Сохно. – Я, кстати, прибрал один для себя. Авось да сгодится… Кто знает, что впереди будет… Не возражаешь?
– Не надсадишься?
– Надоест таскать, так выброшу. Мне за него не отчитываться, пока домой не дотащу…
Толик намекал на дурацкую обязанность – отчитываться за все добытые в рейде трофеи и сдавать их в обязательном порядке. Только, насколько Игорь знал, у тех, кто уже участвовал в операциях, по паре трофейных пистолетов дома наверняка найдется. А уж про ножи и говорить не приходится. Нож у диверсанта часто более действенное оружие, чем автомат или пистолет. Вот за время этого рейда еще ни одного выстрела не произвели, а уже уничтожили тридцать два противника. Только ножами и саперными лопатками. Поэтому ножи и свои, и чужие эти парни любят. Коллекционируют. Вот и сейчас наверняка такая же ситуация, решил проверить Игорь:
