Михаил Серегин - На абордаж!
– Я их понимаю, – странным голосом сказал Шариф. Судя по его лицу, он тоже сейчас с удовольствием кого-нибудь перебил.
– Слушай! – Эфиоп даже подпрыгнул на сиденье от возбуждения. – Какие мы с тобой идиоты! А если тебе с побережья позвонят твои люди, или деловые партнеры из города, или твой управляющий с завода?
– Вовремя догадался, – проворчал Шариф, останавливая машину. – Надо теперь нашему спецу звонить и советоваться. Он же весь день будет отслеживать бестолковые звонки.
Новый помощник-электронщик быстро понял проблему и еще быстрее ее решил. Настроив переадресацию с первого телефона Шарифа, который находился подключенным к компьютеру, на новый, он записал еще и номер телефона Магибы, чтобы сразу сообщить координаты звонившего абонента. Наконец друзья успокоились, понимая, что чуть было не запороли всю свою операцию.
Как гром среди ясного неба зазвонил телефон Шарифа. Этого никто из друзей в данный момент чисто психологически не ожидал, и оба едва ли не подскочили на сиденьях. Шариф и Магиба смотрели на звонивший и вибрирующий телефон и молчали. Вот оно! Или это обычный звонок кого-то из своих, или сейчас все решится…
Больше всего Пьетра тосковала по душу. Это если не считать всех остальных неприятностей. Девушке было противно даже прикасаться к себе. А уж столько времени не менять нижнее белье! Для цивилизованной, привыкшей к комфорту итальянке условия нынешнего ее содержания были не меньшим мучением, чем осознание неизвестности. Отхожее ведро тоже выносили раз в день. Точнее, ее саму заставляли выносить, и тогда удавалось хлебнуть глоток свежего воздуха. Потом приходилось снова возвращаться в свой подвал, пропахший мочой и фекалиями. Пьетра уже несколько раз была на грани нервного срыва, но только усилием воли, постоянной работой над собой ей удавалось сохранять остатки рассудка. И еще потому, что ее мысли все время возвращались к Шарифу.
Сегодня она, наконец, услышала звук автомобильного двигателя. Хоть какие-то изменения и какие-то новости. Спустя несколько минут за дверью послышались торопливые шаги спускающегося по каменной лестнице человека. Значит, поведут к тому, кто приехал. Боже, в каком я виде предстану перед ним! Охранники уже привыкли, а на свежего человека я сейчас могу произвести страшное впечатление. Хотя, остановила себя девушка, те, кто приехал, как раз и велели довести меня до такого состояния. Знали, что не в отель поселили, ублюдки черномазые. И этот еще с ними, который с рыжими усами…
Дверь подвала отворилась, и в проеме возникла черная рожа охранника. На плохом английском, подкрепляя речь энергичными жестами, он велел выходить. Все в той же комнате первого этажа Пьетру ждал хромой Вахри. Теперь он уже не сидел вальяжно на стуле, как в первый раз. Сомалиец нервно ходил из угла в угол по помещению, заметно припадая на одну ногу. Оглянувшись на звуки шагов, Вахри оглядел пленницу с ног до головы и поморщился.
– М-да! Выглядите вы плоховато, – проговорил он. – Ну, ничего. Думаю, что скоро ваши мучения закончатся и вы сможете воссоединиться с вашим возлюбленным.
– Бедная у вас фантазия! – со злостью ответила Пьетра. – Воображения не хватает угадать, о чем я сейчас больше всего мечтаю?
– Наверное, всадить в меня пулю или обрушить мне на голову хотя бы вот этот стул?
– Господи, сколько самомнения! – презрительно покачала головой журналистка. – О ванне я больше всего мечтаю, о душе, на крайний случай. О чистом белье, а возлюбленного можете оставить себе. Кретин!
– Ну-ну, – примирительно поднял руки сомалиец. – Не надо так горячиться. Скоро вы получите все, что пожелаете. И сможете сами выбрать очередность женских радостей. Если только выполните одну маленькую просьбу.
– Валяйте, – самым ехидным голосом согласилась Пьетра. – Вам тут полы помыть? Или козу во дворе подоить?
– Ну, зачем же так? – попытался пошутить Вахри. – Эта работа не для ваших ухоженных ручек.
Бросив непроизвольно взгляд на руки пленницы, сомалиец осекся. Ее руки никак не тянули на ухоженные. Царапины, два сломанных ногтя, под остальными грязь…
– Просьба совсем другого характера, – продолжил сомалиец. – Вы должны позвонить вот с этого телефона вашему… другу Шарифу и сказать, что вы находитесь в заложниках. Если он не выполнит условий похитителей, вам грозит смерть. Все. Остальное я скажу ему сам, чуть позже.
– И все? – вяло и без всякого энтузиазма спросила Пьетра. – А что потом?
– Потом вам придется еще немного посидеть в этом подвале…
– Вы не поняли, – раздраженно пояснила Пьетра. – Потом, когда после моего звонка Шариф, размазывая слезы и сопли по перепуганному лицу, выполнит все ваши условия.
– Выполнит, можете не иронизировать, – усмехнулся сомалиец. – Потом мы сообщим ему, где вас можно забрать, и оставим вас. Все.
– Что ж, я за эксперимент. Давайте ваш долбаный телефон, – устало ответила Пьетра. – Мне все равно больше ждать нечего. Может, что-нибудь из вашей затеи и получится.
Сомалиец достал из кармана мобильный телефон, быстро порылся в меню, видимо отыскивая нужный номер, затем нажал кнопку вызова и протянул аппарат девушке.
– Говорите, только коротко и по сути! – приказал он.
Пьетра уже знала, что и как говорить. Это она продумала давно. Для этого и телефон взяла в левую руку, чтобы правая оказалась свободной. Сейчас она ей очень понадобится, эта правая рука. В трубке что-то пиликнуло, и наступила тишина. Потом короткий мелодичный щелчок – и, наконец, пошел вызов. Пьетра насторожилась: что это за посторонние звуки при вызове? Подключена какая-нибудь прослушка? Чушь. А может, это на том конце, у Шарифа? Додумать эту мысль девушка не успела. Она лишь почувствовала какую-то надежду, что все не так просто. Ведь Шариф уже несколько дней как знает о ее похищении. Наверняка принял какие-то меры, как-то готовился ко всяким последствиям…
– Шариф, это я, – стараясь не выдать Вахри своего волнения, сказала Пьетра в трубку.
– Петька! – хриплым голосом отозвался Шариф.
Пьетре всегда нравилось, что в минуты, когда у юноши случались приливы нежности, и в моменты близости он называл ее вот так странно – Петька. Когда итальянка расспрашивала, что это за слово, Шариф только отмахивался и говорил, что это по-русски.
– Петька, ты где?
– Подожди, Шариф, – голос журналистки стал ровным и спокойным. – Меня похитили, но ты это уже, наверное, понял. Они чего-то от тебя хотят и грозятся убить меня, если ты это не выполнишь. Я сейчас верну трубку, и они скажут сами…
Пьетра послушно говорила в телефон то, что от нее ждали. И когда Вахри успокоился и расслабился, Пьетра сделала то, что готовила все эти дни, то, что могло помочь Шарифу. Пусть не спасти ее, но выпутаться из той беды, в которую его вовлекали.
– …это хромой Вахри! – крикнула девушка в трубку.
Вахри перекосило от бешенства, когда он услышал, что итальянка его ловко обманула. Но откуда она узнала его имя? Если Шариф раньше времени узнает, кто стоит за похищением, вся афера может рухнуть в два счета. Хромой сомалиец с завидной реакцией бросился к журналистке, но та не зря держала телефон в левой руке, оставляя свободной правую. Она схватила стул и, отступая на шаг в сторону, обрушила его на сомалийца. Если бы тот не пригнулся и не подставил руки, девушка проломила бы ему голову.
– …с ним еще худой европеец с рыжими усами! – успела крикнуть Пьетра в трубку, воспользовавшись заминкой Вахри.
Больше ничего сказать она не успела. Сомалиец, схватив журналистку за руку, изо всей силы ударил ее кулаком в лицо. Спортивная реакция не подвела, но кулак все же проехал по скуле, сдирая кожу. Следующий удар, но уже ноги, пришелся в бок. Пьетра отлетела к стене и сильно ударилась головой. Теряя сознание, она почувствовала, как саднит и пульсирует в районе темени и как по щеке течет кровь.
…Шариф застонал и ткнулся лбом в рулевую колонку. Он слышал все, что сказала Пьетра по телефону, слышал, как она вскрикнула, слышал шум и грохот. Ее там избивали за то, что она выдала их тайну… Все, Вахри, хромой ублюдок! Тебе не жить. Всем, кто там сейчас, не жить. Всем, кто лишь коснулся ее священного тела, хоть пальцем. Всем, кто стоял рядом и смотрел, но не помешал этому жуткому кощунству. Шариф стонал, как от невыносимой боли, и бился лбом о рулевую колонку, сожалея, что она изготовлена из мягкого материала. Ему хотелось разбить себе лицо в кровь. А потом с этим окровавленным лицом и с болью, которая должна постоянно напоминать о том, что там сейчас делали с Пьетрой, он будет рвать их всех на части, топтать, как слизняков.
Оказывается, верный друг Магиба уже давно трясет его за плечо.
– Очнись, Шариф! Нашел время для истерики… Есть координаты звонка!
– Где?! – взревел Шариф.
– Тихо, буйвол! Карту порвешь, – недовольно отбивался Магиба. – Возьми себя в руки, в конце концов, и расскажи, что там случилось. Что ты тут бьешься об руль, как обманутая девка?
