Иван Сербин - Троянский конь
— Нет, в фильме почти не стреляют. Там интрига на другом строится.
— А…
— Роль Насти? — взял слово лысоватый. — Она — дочь главного героя. И спасает папе жизнь. Кстати, его играет Максим Абалов.
— Серьезно?
Новость произвела на Катю впечатление. Если уж такой известный актер, как Абалов, согласился сниматься в картине, значит, она чего-то стоила. Артисты подобного ранга могут позволить себе выбирать роли.
— Настена будет в восторге, — призналась Катя. — Она Абалова обожает.
— Видите, как хорошо! — Казалось, Северьян Януарьевич искренне обрадовался за Настену. — Тогда давайте сделаем так. Вы сейчас внимательно прочтете договор, я разъясню пункты, по которым возникнут вопросы, вы подпишете бумаги, и мы отправимся в школу. Наш продюсер должен туда подъехать.
— Хорошо. — Катя едва успела взять договор в руки, как затрезвонил телефон. — Простите. — Она сняла трубку. — Алло. Да, я. Да, я уже знаю. — Дежурный рапортовал по сведениям, полученным через «центральную». — Да, спасибо. — Она внимательно прочла договор. — Скажите, пункт по поводу сопровождения…
— А-а, да. Это означает, что вы должны сопровождать дочь, когда группа выезжает на съемки «на натуре». Понимаете, обычно данный пункт в договор не включается, но поскольку Настя несовершеннолетняя…
— Но я не могу. У меня работа.
— Не волнуйтесь, — заверил ее Северьян Януарьевич, — выездов предусмотрено всего два. Первый примерно через две недели, второй месяца через полтора. На два-три дня каждый. Думаю, ваше начальство не станет возражать. Но, если что, я лично пойду к вашему начальству. Мне приходилось такие чины уламывать… Помню, году в девяносто втором мы снимали один фильм, так там нужно было в ракетной части… Впрочем, ладно, — махнул он пухлой рукой, улыбнулся обаятельно. — Это неважно. Просто поверьте, с вашим начальником я как-нибудь справлюсь.
— Хорошо.
Катя заполнила графы для паспортных данных, поставила подпись под договором. Северьян Януарьевич перечитал бумаги, один экземпляр договора спрятал в папочку, второй протянул Кате.
— Храните его как зеницу ока.
— Ладно. — Катя улыбнулась.
Она вдруг почувствовала себя почти счастливой. Жизненный круг разомкнулся. В заборе обнаружилась калитка, за которой виднелась странная дорога из желтого кирпича. Сквозь калитку в ее будничный мир ворвался свежий ветер и яркий свет. Этот свет сделал день не просто радостным, а превосходным.
— Ну что же, мы можем ехать. — Северьян Януарьевич поднялся.
— Да, поехали.
Они вышли в прихожую, и Катя пожалела, что не зашла вчера в обувной, не потратилась на туфли. Денег бы, конечно, совсем не осталось, но выкрутились бы как-нибудь. А теперь пришлось вновь надевать кроссовки. Как-то неловко шагать по дороге из желтого кирпича в кроссовках. Ну да бог с ними.
Они спустились вниз, все дружно забрались в директорскую «Волгу».
— Нуте-с, показывайте, куда ехать, Екатерина Михайловна, — заявил громко и весело Северьян Януарьевич. — Миша вчера был, но дорогу, к сожалению, не запомнил.
Школа располагалась буквально в двух кварталах. Пешком быстрее бы дошли, чем по дворам крутились. Когда «Волга» вкатилась на школьный двор, там уже стояла машина. Черный «БМВ». А возле иномарки стоял парень в изящном темно-синем костюме. Впрочем, изящество костюма портила черная коробка видеокассеты, торчащая из бокового кармана.
— Так… — пробормотал Северьян Януарьевич. — Дмитрий Вячеславович уже здесь.
— Это…
Катя почувствовала, что от изумления глаза ее стали неприлично круглыми.
— Это и есть наш продюсер, — объяснил Северьян Януарьевич. — Дмитрий Вячеславович Мало. Поверьте, это один из самых лучших продюсеров, с которыми мне доводилось работать.
«Волга» остановилась бок о бок с «БМВ». Дима сделал шаг вперед, открыл заднюю дверцу и, улыбнувшись, протянул Кате руку.
— Здравствуйте, Екатерина Михайловна.
— Здравствуйте…
Катя растерялась. Она совершенно не знала, как себя вести. Первым позывом было хлопнуть дверцей и сказать: «Отвезите меня обратно». Мысль эта продержалась меньше секунды. Вовсе не потому, что Дима Кате понравился, нет. Просто сама собой всплыла в голове фамилия Максима Абалова.
Если бы фильм ставил целью обычную вербовку ее в качестве информатора бандитской структуры либо слив грязных денег под прикрытием сотрудника правоохранительных органов, то не имело смысла приглашать актера со столь громкой фамилией. Абалов — это не Тютькин какой-нибудь. Почует неладное, шум может поднять до небес.
С другой стороны, Дима Мало мог оказаться куда более умным человеком и взять по-настоящему хороший сценарий, набрать отличных именитых актеров и делать серьезный фильм, что вовсе не помешало бы ему сливать деньги. Серьезный бизнес — самое лучшее прикрытие.
— Екатерина Михайловна, вас что-то смущает? — вполне спокойно спросил Дима.
— Да. Вы.
— Почему?
— Если бы я знала, что вы — продюсер этого фильма, никогда не подписала бы договор.
— Я так и подумал, — кивнул Дима. — Именно поэтому не поехал к вам домой.
— Вы знали, что Настя — моя дочь?
— Разумеется. То есть, не когда ее выбирали, но вечером, когда сидел у вас в УВД, уже знал. — Дима улыбнулся. — Но, Екатерина Михайловна, я очень люблю кино и никогда не беру в картину людей, если у меня возникает сомнение в их профессиональной пригодности. Можете спросить у Северьяна Януарьевича. И, наоборот, стараюсь заполучить тех актеров, которые, как мне кажется, подходят лучше других.
— И часто вам это удается?
— Если честно, пока я спродюсировал всего один фильм. Но в «Гамлете» снимались именно те люди, которые устраивали меня и режиссера. Миша, я прав?
Миша кивнул утвердительно.
— Боюсь, что в этот раз у вас вышла накладка. К тому же, говоря откровенно, я сомневаюсь, что Настена вам так уж нужна.
Катя смотрела Диме в глаза. Пожалуй, в эту секунду она его ненавидела. Свет в приоткрывшейся на секунду калитке оказался прожектором поезда, а сама калитка — железнодорожным тоннелем.
Дима не смутился и взгляда не отвел.
— Екатерина Михайловна, я вижу, вы неправильно понимаете ситуацию. Давайте прогуляемся, поговорим с глазу на глаз.
— Только недолго. Мне нужно на работу. Там ваши коллеги из структуры Смольного дожидаются.
— Хорошо. — Дима повернулся к Северьяну Януарьевичу. — Дайте, пожалуйста, договор Екатерины Михайловны. — Тот отдал договор. Дима понизил голос до шепота: — Зайдите пока к директору школы, поговорите по поводу поездки… — И тут же, повернувшись к Кате, улыбнулся снова: — Пойдемте.
Они вышли на улицу. Неторопливо зашагали вдоль длинной вереницы желтых пятиэтажек. По узкому тротуару, с обеих сторон огороженному шеренгой золотых тополей.
— Екатерина Михайловна, давайте будем разумны, — предложил Дима.
— Давайте, — кивнула согласно Катя.
— Поговорим без эмоций. Кем был ваш отец? — спросил Дима.
— Что? — Катя ожидала уговоров, просьб, уловок, но не вопроса об отце. — Ах, отец… Дмитрий Вячеславович, я понимаю, к чему вы ведете, но, боюсь, это не поможет.
— Тем не менее ответьте, пожалуйста.
— Слесарем-сантехником.
— Сантехником, — повторил Дима. — А кем вы хотели бы видеть Настю? В будущем, конечно.
— Не знаю. — Катя пожала плечами. — Мы всерьез об этом не задумывались.
— Жаль. Время пришло. И все-таки? Навскидку? Милиционером? Оперативником?
— Нет, — твердо ответила Катя. — Хватит в нашей семье одного оперативника.
— Угу, — кивнул Дима. — А теперь представьте себе, что вас отказались бы брать в милицию, заявив: «Ваш отец — сантехник, вот и ваше место под раковиной с разводным ключом. Идите, сшибайте с жильцов свои червонцы». А Насте, допустим, в театральном училище при поступлении сказали бы: «Ваша мама — милиционер? Так вам, деточка, прямая дорога в органы».
— Это неудачный пример, — отрубила Катя.
— А по-моему, очень удачный, — возразил спокойно Дима. — Я не говорю, что… предприниматель, оперативник и сантехник — одно и то же. Я говорю о личностном выборе. Каждый выбирает ту дорогу, по которой хочет идти. Я хочу делать кино и не желаю бегать с пистолетом по улицам. Тем не менее это не мешает вам, Екатерина Михайловна, априори относиться ко мне так, словно я по рождению обязан взять в руки оружие и идти грабить коммерческие ларьки.
— Если бы ваш отец, Дмитрий…
— Можно просто Дмитрий. Без отчества.
— …Дмитрий Вячеславович, был предпринимателем, а я не была оперативным работником, то слова бы не сказала против. Но ваш отец — Вячеслав Аркадьевич Мало — не предприниматель.
— А кто же он?
— Вы знаете это не хуже меня.
У Кати язык не повернулся назвать Мало-старшего преступником. Не потому, что Кроха был кем-то лучшим, а потому, что была в словах Димы определенная правота. Насчет выбора.
