Анатолий Гончар - Афганский компромат
Ефимов пожалел, что надел ее, а не тонкий старенький свитер, драный в нескольких местах. Тот, как ни странно, держал тепло много лучше этого хваленого термобелья.
Как бы в ответ на просьбу Ефимова со стороны вершин ощутимо повеяло холодом. Он взобрался на гребень и увидел в каких-то двухстах метрах снежную белизну, расстилающуюся до самых вершин. В ее начале, среди каменной россыпи, выступающей из-под снега, уже рассаживались бойцы, успевшие подняться первыми. Промежуточная остановка. Все шло так, как и обещал Олег Анатольевич.
— Да тут идти-то осталось фигня, — проворчал Агушев, шагающий позади Ефимова.
— Привал будет? — спросил кто-то еще, и ему тут же ответили:
— Конечно, будет. Видишь, рюкзаки снимают.
— Хорошо. — Бойцы заметно оживились и повеселели.
— Полчаса дадут?
— Меньше, — уверенно заявил кто-то.
Заветные камни, на которых можно было перевести дух, становились все ближе. И вот вторая учебная группа спустилась с гребня и ступила на белоснежный наст.
— Привал двадцать минут, — стягивая с себя рюкзак, объявил Олег Анатольевич.
Заметно посвежело. Выбрав место для отдыха, Ефимов скинул с себя рюкзак и почувствовал, как по спине побежали змейки холода, пока еще узкие.
— Хорошо бы чайку хлебнуть, — проговорил он.
— Вообще пожрать надо, — ответил ему кто-то.
«Да, не мешало бы», — подумал Сергей и полез в рюкзак в поисках газового баллона.
— Чай кипятить будем? — К нему подошел Михаил, все еще тяжело дышавший.
— Сейчас баллон достану. Вот он, держи. Сразу на мою долю кипяти.
— Само собой. — Михаил взял протянутый баллон и отправился к своему рюкзаку, брошенному на снег.
— Чайку с нами попьете? — предложил Ефимов инструктору, разместившемуся неподалеку.
— Нет, — отмахнулся тот. — У меня вот кофе. — Олег Анатольевич показал на термос, высовывающийся из кармана рюкзака.
— Может, тушенку или паштет? — Не предложить было неудобно.
— Не сейчас, потом, — вновь отказался инструктор.
Ефимов пожал плечами, встал на плоский камень и начал переодеваться. В первую очередь он разложил на камне запасное белье, затем быстро стянул с себя одежду, промокшую насквозь, и моментально облачился в сухую. На этот раз Сергей все же надел тот самый старенький свитерок, сверху натянул толстый флис, потом набросил на него демисезонную рыжуху. Тело, обдутое холодным ветром, с удовольствием приняло сухое тепло.
Зашнуровав берцы и подхватив рюкзак, Сергей направился к Михаилу, рассевшемуся сразу на двух небольших валунах. Меж ног у него стояла горелка, на которой возвышалась литровая жестяная кружка. Над ее поверхностью сизым дымком вился пар.
— Сергей Михайлович, присаживайтесь. — Трясогузкин подвинулся, освобождая место на одном из камней.
— Спасибо. — Сергей сел и вытащил из рюкзака, брошенного на снег, кружку, почти такую же, как и у Михаила, только раза в два поменьше.
Вслед за ней он вытянул пакетики с чаем и сахаром, взял в руку банку тушенки.
— Будешь? — спросил Ефимов старшего лейтенанта.
— Нет, я не хочу. Потом. На вершину вылезем, тогда и поедим.
— Как хочешь. — Сергей бросил банку обратно.
Вода забурлила крупными пузырями. Михаил выключил газ, ухватил кружку кожаной перчаткой и отлил добрую половину кипятка в кружку Ефимова.
Пока заваривался чай, старший лейтенант достал пакетик с пряниками, протянул Сергею:
— Берите.
— Разве что пару штук, — согласился тот, принимая угощение.
Затем они не спеша потягивали обжигающе горячий чай и жевали пряники. Несмотря на затянувшие небо облака, на душе у Ефимова было светло.
— Хорошо сидим, благостно, — заметил он.
Тут старший прапорщик вдруг вспомнил, как когда-то это приятное, ласкающее слух слово прозвучало из уст Шамиля Айдарова, бойца его группы.
Они тогда сидели на камнях и «вкушали» содержимое пайков. «Благостно», — наслаждаясь тишиной и спокойствием, сказал Шамиль, не подозревая о том, что скоро их ждет бой и не всем будет суждено из него выйти.
— Слава богу, сегодня… — Старший прапорщик хотел сказать «смертей не будет», но словно убоялся сглаза.
Он не позволил себе этого сделать, а после секундного замешательства произнес едва слышно:
— Войны сегодня точно не будет.
— Что? Не расслышал. — Михаил, уловивший какие-то звуки, обернулся к нему.
— Ничего, это я так, сам с собой, — отмахнулся Ефимов, одним глотком допив остатки чая, начал собирать выложенные вещи обратно в рюкзак.
— Пора уже? — встрепенулся Трясогузкин.
— Нет, время еще есть. Что нам собираться? Несколько секунд — все барахло в рюкзак скинуть да кошки надеть.
— Точно, кошки! — спохватился Михаил, словно и не видел, как половина спецназовцев уже разгуливает в этих немудреных приспособлениях.
Потянувшись к рюкзаку, он достал оттуда эти металлические штуковины, заметно облегчающие передвижение по льду и фирну, и принялся цеплять их на берцы.
— Я бы тут до вечера просидел, — «подковав» первый башмак, озвучил Михаил свое не слишком оригинальное желание.
— Ничего-ничего. — Ефимов улыбнулся. — Промяться тебе не повредит.
— Я бы лучше по равнине побегал.
— На равнине ты всегда набегаться успеешь. Приедем домой — и носись там хоть до посинения. А тут когда еще представится.
— Ну да, преставиться тут можно легко, — пошутил Михаил и тоже заулыбался.
— Это лучше без нас, — сказал Федор, только что подошедший и услышавший разговор.
Ефимов тоже принялся примерять и подгонять кошки.
— А обвязки надевать надо? — спросил Федор и ковырнул острыми зубьями наст, заскрипевший под металлом.
— Надо, — подтвердил инструктор, появившийся из-за камней. — Пойдете со страховкой — одна веревка на пятерых.
— А вы? — спросил Федор, сразу посчитавший количество людей в группе.
— Я без страховки пойду. Трещин здесь нет, а как удержаться на снегу, соскользнув вниз, я знаю. — Олег Анатольевич хитро улыбнулся.
Ефимов покачал головой и взглянул на часы.
— Мы не успеем, — заметил он, подразумевая те двадцать минут, которые были отпущены на отдых.
— Успеем, — заверил инструктор и тут же пояснил: — Спешить мы не будем.
— Но другие группы уйдут.
— Далеко не уйдут, — вновь заверил Олег Анатольевич, продолжая улыбаться. — Гнаться ни за кем не станем. Как дойдем, так и дойдем. Но не сачковать! Ты, Федя, как себя чувствуешь?
— Нормально, — не слишком-то вежливо буркнул в ответ Боровиков.
Видимо, он не желал касаться вопросов, связанных с его здоровьем.
— Тебе хоть получше?
— Да, получше, — опять огрызнулся Боровиков. — Нормально все.
— Раз так, то и хорошо. — Улыбка Олега Анатольевича стала шире.
— Благостно, — ни с того ни с сего брякнул Ефимов.
— Угу, — согласился Михаил, а Федор отошел в сторону, чтобы избежать нездорового внимания к своей персоне.
Через пятнадцать минут они выстроились в цепочку и начали восхождение. Крутизна подъема значительно увеличилась. Михаил и Федор, идущие вслед за инструктором, истекали потом. Темп движения замедлился, и Ефимов теперь шел, почти не напрягаясь.
Стала ощущаться нехватка кислорода. Спецназовцы шумно и тяжело дышали, Сергей же чувствовал себя великолепно. Возможно, этому способствовало его хобби — подводная охота, но он не ощущал никаких проблем.
Бойцы, окруженные снежной целиной, двигались по единственной тропе, змейкой поднимавшейся вверх, исколотой множеством острых шипов, остающихся от кошек. Справа и слева возвышались горные пики, втыкавшиеся в небо. Темные, выступающие над местностью скалы, белые проседи на склонах, седые морщинистые вершины и светло-сизые облака, опускающиеся на них, — красота! Конечно, если смотреть на все это, сидя на теплом камне и попивая горячий кофе.
Лезть же вверх, да еще стремясь уложиться в определенные сроки — нет, тут уж не до красоты. Шаг за шагом, все выше и выше. Все ближе к цели — каменной пике, виднеющейся где-то в зените.
Боровиков и Трясогузкин шли тяжело. То один, то другой из них застывал на месте, переводя дух. Тогда группа останавливалась и замирала в ожидании.
— Да сколько можно? — ругался Агушин, идущий следом за Ефимовым. — Что ж так медленно? Я уже замерз к чертовой матери! Говорили же ему — останься. А он: пойду, дойду!.. Да и этот жиртрест тоже хорош. — Боец бросил злой взгляд в сторону командира группы, топчущегося у валуна, лежащего поперек дороги. — Пыхтит он, видите ли. Жрать надо меньше! И Федор больной. Вот и надо было в кроватке лежать, а не в гору лезть. Теперь вся группа страдает. Обоих вниз!..
Все это Руслан бормотал себе под нос. Ефимов слышал злые слова, но вмешиваться в монолог не считал нужным. Пусть выговорится, тем более что определенные резоны в его высказываниях присутствовали.
