Евгений Сухов - Стенка на стенку
— От тебя ничего не скроешь, — улыбнулся тот. — Ты всегда отличался острой наблюдательностью. Действительно, у меня есть… вернее, были кое-какие виды на эту компанию. Но когда я услышал, что флот хотят прибрать к рукам московские законные, я решил в сторонке постоять. Не пойду же я, в самом деле, против Варяга.
— А что ж помогать ему не стал? Ты вон сколько всего порассказал — Варягу бы твоя информация была очень полезной. Да и Чиф, глядишь, был бы жив.
Селезень обиженно поджал губы.
— Во-первых, Варяг ко мне за советом не обращался. Во-вторых, что мне Чиф! Он, говорят, человечек Барона, а Барон — скользкий тип… Чиф даже если бы мне ноги расцеловал, я бы не стал об него мараться. Кроме того, все равно выходит, что я буду Варягу помогать, — ты же ко мне пришел. А с тобой мне легче договориться, чем с другими.
— Что ты имеешь в виду?
— Начистоту? — прищурился Селезень.
— Разумеется.
— Я бы хотел иметь в компании свою долю. У Филата едва не вырвалось: «И ты туда же!» Но он сдержался.
— И что ты хочешь?
— Меня устроил бы… один процент.
Гость удивленно вскинул голову. Странно, что-то Селезень скромничает. Он ожидал, что уральский финансист запросит никак не меньше десяти.
— А что так мало? — на всякий случай спросил он.
Селезень сладко улыбнулся:
— Это не мало, дружище. Ведь один процент с товарооборота такого морского флота — сумма выйдет ого-го какая! Недаром же за него уже и цена начальная объявлена — двести миллионов! За барахло не стали бы такие бабки назначать!
От внимания Селезня не ускользнули обуревающие Филата сомнения.
— Что, не уполномочен решать финансовые вопросы? Надо переговорить с Михалычем? Филат обиделся.
— На эту тему совсем не обязательно говорить с Михалычем. Достаточно моего решения.
— И что же ты скажешь? — Вопрос Селезня прозвучал осторожно. Теперь перед ним сидел не просто подельник, а доверенное лицо сходняка, и неизвестно, какую такую фигу он держал в кармане.
— Полпроцента! Наверное, при хорошем товарообороте, это будет не одна сотня тысяч баксов.
— Хорошо, согласен, — быстро проговорил Селезень, словно боялся, что Филат передумает. Филат заметил алчный блеск в его глазах. — Ладно, с заместителем председателя я тебя сведу. Его зовут Петр Васильевич Тетерин. Ну, и сам понимаешь, его услуга тоже не будет бескорыстной, заплатишь ему, сколько он попросит. Не торгуйся с ним. Если его цена тебя не устроит, просто встань и уйди.
— Договорились! Да, кстати, трубки ты собираешь по-прежнему?
— А как же, конечно! — В голосе Селезня прозвучала нескрываемая гордость. — Хочу тебе сказать, что такой коллекции, какая у меня, ты не встретишь ни у кого в России, — подумав самую малость, добавил:
— А может быть, и в Европе.
Такое мальчишеское бахвальство было в стиле Селезня и вызвало у Филата невольную улыбку.
— Представляешь, — не унимался Селезень, — не так давно из Турции мне привезли кальян. Мундштук выточен из слоновой кости, а сосуд для воды золотой.
Меня уверяли, что этой штуке пятьсот лет.
— И во что тебе обошлось это удовольствие? — невинно поинтересовался Филат.
Селезень открыл резной шкафчик и выудил из него кальян, который больше смахивал на вазу для фруктов.
— Шестьдесят тысяч баксов.
Глянув на кальян, Филат не нашел в нем ничего примечательного: мундштук изрядно поцарапан, золото потускнело.
— А не лучше ли было купить хорошую тачку?
— Зачем она мне? — очень искренне удивился Селезень. Его изогнутые брови выползли на середину лба. — Я же коллекционирую трубки, а не автомобили.
— Да, Селезень, я ведь приготовил тебе подарок. — Филат с озабоченным видом похлопал ладонями по карманам. — Да где же она… Ах да, вот, отыскалась!
В руке Филат держал крохотную глиняную люльку, любимую игрушку запорожских казаков. Вещица и в самом деле была уникальная.
— Держи! Этой самой люлькой баловался гетман Украины Разумовский!
Как насчет гетмана Разумовского, сказать было трудно, но то, что вещь старинная и безусловно ценная. Селезень не сомневался.
— Вот это подарок! Ну удружил! — Селезень бережно взял из рук Филата люльку. В его огромных ладонях она и вовсе выглядела крохотулькой. На добродушном лице Селезня застыла счастливая улыбка — трудно было поверить, что обыкновенный кусок разукрашенной глины может принести такую несказанную радость человеку с многомиллионным состоянием. — Да от нее еще табачком несет. Неужто со времен Разумовского? — он хитро посмотрел на Филата.
— Да что ты! — отмахнулся Филат. — Это я ее вчера курил.
— Ишь ты!… Я вот что думаю, а чего со встречей-то тянуть? У тебя сегодня время есть? Может быть, прямо сейчас и подскочишь туда?
Сыграла— таки люлечка-крохотулечка свою важную роль!
Селезень взялся за телефонную трубку. В этот раз поймать его взгляд Филату не удалось — миллионщик скользнул глазами куда-то мимо.
— Васильич? — запросто обратился Селезень к собеседнику. — Он самый! Не забыл мой голос. Ладно, лад-но, все шутишь, никто тебя трясти не собирается.
Дело есть. Дельце хоть и небольшое, но пустячком его не назовешь… Да кто же с тобой в темную играет… В общем так, придет к тебе сейчас от меня человек.
Роман Филатов. Отнесись к его словам серьезно. Вот именно!… Так, как если бы разговаривал со мной. Ну пока. — Селезень положил трубку на рычаг. Телефон жалобно звякнул. — Выкладывай ему все без затей, мужик он толковый.
— Ну спасибо, Игорек. Если время будет, заскочу еще раз, — поднялся Филат. У самых дверей он обернулся и, мазнув взглядом по комнате, сказал на прощанье:
— Недурно здесь у тебя.
За порогом Филата встретил все тот же двухметровый блондин.
— Спускайтесь осторожно, на нижней ступеньке выбоина, — участливо предупредил верзила.
В серьезном тоне Филат уловил едва различимые нотки сарказма и в тон ему отреагировал:
— Ничего, дружок, не переживай, как-нибудь преодолею это препятствие, не споткнусь!
Глава 11
Выйдя на улицу, Филат почувствовал облегчение. Такое чувство возникает у зека, когда он покидает опостылевшую зону.
Если Селезень не сболтнул ради красного словца и человечек действительно сумеет помочь, тогда его поездка в Питер окажется не напрасной, тогда можно будет уже сегодня вечерком отрапортовать Михалычу о проделанной работе. Только бы не сорвалось… Только бы не какой-нибудь сюрприз… И Филат вспомнил о безрадостном конце Чифа. Ну ничего, он не Чиф, к нему не подъедешь за здорово живешь, он не лопухнется…
Данила тихо скучал в джипе, а Глеб, как и всякий водила, используя отлучку шефа, копошился в двигателе. К своим шоферским обязанностям Глеб относился придирчиво-трепетно — вот почему Филат в дальние поездки предпочитал брать с собой именно его. Глеб всегда готовил машину так тщательно, словно предстояло ехать не по накатанному асфальту, а по пескам трассы Париж-Дакар.
Однако сзади по-прежнему зияла пробоина вместо стекла.
Заметив выходящего Филата, Глеб отер руки о ветошь и с готовностью опустил капот.
— Куда едем, шеф?
— К центру — Понял, А то застоялся я, как лошадка в стойле. И потом, что-то мне неуютно под окуляром этого сторожа, — он кивнул в сторону видеокамеры у подъезда.
Глеб повернул ключ в замке зажигания, и машина, показывая свой свирепый норов, по-звериному заурчала.
Улица вымерла — если не считать парочки машин на противоположной стороне. Одна из них припарковалась здесь еще до их приезда, другая — белая «вольво», видно, подвалила в отсутствие Филата. Едва джип отъехал, как тотчас тронулось и «вольво», и, держась на значительной дистанции, увязалась следом.
«Ну— ну, посмотрим, что же это за салочки?» -подумал Филат, пытаясь рассмотреть людей в салоне автомобиля. После сегодняшнего происшествия верить в случайные совпадения было бы последней глупостью.
Некоторое время «вольво» висела на хвосте, лишь изредка теряясь в потоке попутного транспорта, а потом неожиданно свернула в переулок. Ругать себя за излишнюю подозрительность Филат не стал: не исключено, что слежку за ним передоверили кому-то другому, как эстафетную палочку. Вероятнее всего, кто-то вел его впереди, но, сколько он ни всматривался, в соседних машинах не заметил ничего подозрительного. Ладно, разберемся, остается надеяться, что палить снова не станут.
Глеб не врал, когда утверждал, что знает Питер неплохо — он сумел проехать едва ли не весь город насквозь за каких-нибудь двадцать минут, ни разу не угодив в пробку, петляя по переулкам без светофоров и игнорируя вопли клаксонов.
Следуя инструкциям Филата, Глеб подогнал джип к самому подъезду здания, в котором размещался горкомимущества. Ничего примечательного: ни псевдогреческой колоннады вдоль фасада; ни атлантов, подпирающих тяжелые своды; ни сирен, стыдливо прикрывающих руками срамные места, — ничего такого, что могло бы привлечь взор гостя северной столицы. Это был простой образец сталинской административной архитектуры — обычная трехэтажная коробка, выкрашенная в грязно-желтый цвет, каких в Питере можно отыскать не одну сотню.
