Александр Золотько - Тень Дракона

– Ты вправду сегодня вырубил Шрама и Колобка?

Шатов вздрогнул и оглянулся, Таранов осторожно подошел к нему и присел на корточки.

– Вправду, – тихо ответил Шатов. – А нас не услышат?

– Ты кого-нибудь слышишь?

– Только ветер и дождь. И как стучат мои зубы.

– То-то и оно. Как это у тебя со Шрамом получилось?

– Майор удружил, – не стал распространяться Шатов. – В баре «Самшит».

– Майор… – со странным выражением прошептал Таранов.

– Что? Что-то не так?

– Да нет, с майором все всегда так, – Таранов помолчал и добавил, – майор у нас исключительный.

И не прозвучало в его голосе ни одобрения, ни просто симпатии. Шатов с удивлением отметил это, открыл рот, чтобы переспросить, но в глубине комплекса что-то с шелестом просыпалось на пол.

– Черт! – Шатов увидел, как из-под самого потолка, с четвертого яруса посыпалась пыль. – Что там?

– Хрен его знает! Может птица. А может – кошка или собака. Посмотрим.

Все стихло, белесое облако на месте падения мусора быстро прибил дождь.

– Ты как-то без оптимизма говорил о Сергиевском, – Шатов наклонился к Таранову, стараясь при этом не выпускать из поля зрения лестницу, под которой стояли Рыжий и Лялька.

– С чего бы это? – переспросил Таранов.

– Мне так показалось.

– Крестись, помогает.

– И тем не менее.

– Достал! – Таранов сплюнул. – Ты знаешь, как Сергиевского называют друзья?

– Откуда я это могу знать? Меня еще не записали в это почетное общество.

– Его называют камикадзе. Такой вот грузинской фамилией. Понятно?

– Не так, чтобы очень, – Шатову показалось, что возле противоположной стены что-то шевельнулось.

Дракон? Его посланец? Или кто-то из оперов? А, может, просто показалось. Показалось. Шатов закрыл глаза, но и под веками темноты не было. Скользили какие-то тени, мелькали искорки, будто глаза хищников в ночи.

– Ему наплевать на карьеру. Ему наплевать на всех, кроме себя. И на себя, правда, ему тоже наплевать. Он может пойти на все, чтобы только доказать свою правоту. Боже тебя упаси только показать при нем, что ты способен испугаться, отступить, просто поддаться уговорам. Зверь, – Таранов потер щеку. – Есть люди, с которыми хорошо дружить и враждовать. Они придерживаются правил с врагами и готовы подохнуть за друга. А вот с нашим майором… Враг для него – вообще не человек. Друг? Друг для майора это тот, кому он может разрешить умереть рядом с собой.

– Интересно, – равнодушно сказал Шатов.

– Очень. Ему уже терять нечего. Если бы не твое дело – он бы уже документы на пенсию оформлял. А так – получил возможность возглавить прогулку по минному полю.

– Но тебя-то он в группу выбрал…

– Приятно, конечно, но… Ты думаешь, он исходил из своих симпатий? Ни хрена! Простой рациональный расчет. Балазанов у нас, считай, среди оперов лучший психолог. Так как он – никто не может преступника ни просчитать, ни разговорить. Гремлин…

– Тут понятно.

– Ни хрена тебе не понятно. Думаешь, Гремлин – это тупая сила таранного типа? Егор – опер от бога. У него самая надежная сеть осведомителей. Если он не знает, то не знает никто, – Таранов повысил голос, но потом спохватился и заговорил тише. – Климов твой любимый – спец по фактам и фактикам. С ним и экспертов не нужно. Чует он все это, что ли. Он глянет на место преступления и может сказать, что и как здесь происходило.

– Чинганчгук.

– Что-то вроде, – согласился Таранов.

– Пирог? – апатия медленно заполняла Шатова.

Все это напрасно. И эта засада, и вся эта суета. Напрасно…

– Пирог? Наружное наблюдение и фотографическая память. Рыжий – тоже наружка, но в комплекте с задержанием. Ручки-ножки у Рыжего могут работать за пятерых.

– А ты?

– Я… Всего понемножку. И плюс компьютер, работа с базами данных, поиск информации.

– Так почему такая нелюбовь к Сергиевскому?

– Любовь – не любовь, – проворчал Таранов. – Ни я, ни другие на пенсию не собираются. Для майора это дело – последнее.

– Боишься, что он не будет стараться?

– Ни хрена ты не понял. Помнишь, в конце прошлого года эпопею с Солдатом? Ну, с теми отморозками, которые мочили всех подряд почти два месяца, и никто не мог их найти.

– Помню.

– Майор наш тогда оказался ловчее всех и вышел на ту группу. Честно, без дураков. Сам все провернул. И предоставил информацию начальству. Нужно было только брать…

– И что? – прервал паузу Шатов.

– Ничего. На квартире уже никого не было, а в майора, когда он вез семью в машине, стреляли. Уцелел только он…

– Смотри! – Таранов внезапно толкнул Шатова в бок.

Вначале Шатов ничего не заметил:

– Что?

– На второй ярус смотри.

Вдоль самого не огороженного края второго яруса двигалась тень, черное на сером.

– Он? – спросил шепотом Таранов.

– Я не филин.

– Блин, остальные его могли не заметить! Ракурс для них неудачный.

– Он к лестнице идет… Значит, будет спускаться. Что делаем мы?

– Ты в любом случае остаешься на месте. А я двигаюсь туда только после сигнала майора. Рыжий подает знак только для майора, Климова и Гремлина. Остальные подключаются по команде майора или отсекают пути отступления. Ты ж в машине был, все слышал.

– Слышал, слышал, – Шатов нервно потер руки.

В висках застучало, в груди стал разгораться холодный огонь. Сейчас. Еще несколько минут. Еще чуть-чуть…

Ничего не слышно только. Может быть, Рыжий уже заметил чужого. Или Лялька его уже окликнула. На втором ярусе тени уже не было.

Таранов подался вперед, оглянулся на Шатова:

– Если что – отходишь к машине.

– Если что?

– Что угодно! В драку не лезь, без тебя будет тесно.

– Хорошо, – Шатов кивнул и ответил с трудом.

Не лезть в драку – это правильно. С него хватит драк на сегодня. И на год. И на всю жизнь. С него хватит трупов и с него хватит ненавидящих взглядов. Все. Сегодня, чем бы это все не закончилось, он объявит Сергиевскому, что не хочет больше принимать участие…

«Я вернусь…» – прозвучало в ушах.

Шатов схватился за голову, пытаясь унять или хотя бы уменьшить внезапный приступ боли. К горлу подкатила тошнота. Шатов вдохнул тяжело, медленно выдохнул, борясь с тошнотой и головокружением.

Все вокруг снова стало нереальным. Фантастическое сочетание бреда и ужаса. Снова Шатову начало казаться, что время остановилось…

Что-то здесь не так. Не так.

Таранов, напряженно всматривается в глубину зала, ожидая команды. Сгусток темноты под лестничными пролетами, проглотивший Лильку и Рыжего, тени, в которых прячутся опера… Место и время выбрано Драконом.

Это он решал, где и как он хочет убить мелкую шлюшку, выполнившую его приказ. Шатов вспомнил выражение лица Дракона, его голос… Тягучая уверенность в себе и своем извращенном уме. Способность все рассчитать так, что ни какие неожиданности не смогут нарушить планы.

Ночь. Недостроенный спорткомплекс. Он назначил встречу именно здесь. Он уверен, что все получится… Почему он был уверен?

Он сказал Ляльке… Не он, а кто-то, действующий от его имени… Ляльке сказали, что она должна прийти сюда в определенное время и стать на определенное место. И еще сказали, что она может привести с собой своего приятеля…

Приятеля…

Шатов тихонько застонал. Мысли были похожи на кристаллы с острыми краями. Каждое их движение отдавалось ослепительной болью в мозгу. И за ними тянулся раскаленный след, сочащийся болью.

Таранов что-то сказал шепотом, но Шатов не расслышал что именно. Мысли скакали лихорадочно, заполняя мозг осколками боли.

Время и место. И можно прийти с приятелем… Время и место… И уверенность, что все пройдет по плану. Как? Он ведь не мог исключать возможность того, что Ляльку все-таки задержат. Или что она приведет с собой не одного обкуренного приятеля, а двух-трех. Грех не бомбануть лоха, припершегося ночью на заброшенную стройку с наркотой в кармане. А если у него еще будут и бабки…

Он мог просто планировать уйти в случае неожиданности… Мог? Шатов закрыл лицо руками. Нет, не мог. Он должен убить Ляльку. Дракон не оставлял после себя свидетелей. И эта…

Шатов выдохнул и выпрямился. Под ногой что-то с шумом просело, но Шатов не обратил на это внимание. Как не обратил внимания и на движение Таранова.

Опер хочет его предупредить о необходимости соблюдать тишину? Что-то сказать о необходимости ждать сигнала? Или просто хочет страстным шепотом выматерить неуклюжего урода…

– Рыжий, уходи оттуда! – крикнул Шатов надсадно.

Звук голоса метнулся через заваленную строительным мусором площадку, ударился плечом о колонны и бессильно рухнул где-то возле дальней стены.