Олег Приходько - Один в чужом пространстве
4. НА ПОЛКЕ У ЗАДНЕГО СТЕКЛА: чисто, пусто, если не считать дорожной пыли.
Опять машина, на этот раз — левый поворот: въезжает на стоянку. Разъездились, сволочи, не спится им! Падаю.
5. СОДЕРЖИМОЕ ПЕПЕЛЬНИЦЫ: окурки (в т. ч.: сигарет без фильтра — 1 шт:, сигарет с фильтром — 2 шт., пахнут табаком «Вирджиния»); пепел; спичка бумажная, сгоревшая; клемма медная, обрезанная; фольга упаковочная от пластинчатой жевательной резинки «Спирминт», листок из блокнота алфавитного нелинованный с буквой «С», сгоревший наполовину, в пепле, но что-то все же на нем написано…
Что — не разглядеть.
Двое вышли из подъехавшей машины, разговаривают, хлопают дверцами — мне не подняться. Я лежу под приборным щитком в самой неудобной, какую только можно придумать, позе, уткнувшись носом в провода, ни черта не видно: неоновый фонарь впереди, свет его падает на спинки сидений и сюда не попадает. Сую обгоревший, скомканный листок в карман — чем черт не шутит, — но, скорее всего, его придется свернуть трубочкой и засунуть себе в… Хорошо бы поддеть никелированной монтировкой крышку багажника! Приподнимаюсь… нет, нельзя: двое на ночь глядя затеяли менять колесо. Переноска высветила дальний угол площадки, ясно, что незамеченным мне отсюда не уйти. Где-то там, через квартал, прыгают цифирки на таксометре, исчерпывая лимит отпущенного мне времени. Добро, кабы он уехал, но мой щедрый жест пригвоздил его надолго — это как пить дать: я клиент с размахом, будет ждать.
Если эти двое — оперы, то я в перекрестии прицела. Тогда им — пять баллов за артистичность! В салоне ловить больше нечего, надо выходить. Пока стираю замшей свои «пальчики», мелькает шальная мыслишка: завести сейчас этот «фолькс» да чухнуть в Москву! (Маразм крепчал…)
Для профессора я, пожалуй, молод, а вот для владельца «фольксвагена» — плэйбоя — в самый раз. Выхожу с хозяйским видом…
— Ключ на двадцать четыре… Монтировку… Держи. Свети сюда… Куда ты светишь?.. — раздается из-под «волжанки». Тот, что снаружи, поднимает голову… Насвистываю «друм, линкс, цвай, драй» и аккуратно закрываю дверь салона. Какая-то царапинка на кузове — ай-яй-яй!.. Ногой — по скату, вальяжно (это — в любой стране признак обеспеченной беспечности).
— Куда ты светишь, е… Отвертку подай! Да не эту!..
Нет, они — лохи. Баллы за артистичность — мне. Ломанул бы багажник, да незачем, разве что найду в нем еще один труп — по закону бутерброда. А что, меня бы это не удивило… Только не бежать, спокойно посмотреть на часы, тридцать шагов вниз, налево через улицу, в подъезд… Плюнуть на все да поехать в эту Дарницу, что ли? Операция «Ключ» завершена бесславно, сам ключ можно выбросить. Таксера придется отпустить: «Паспорт не нашел, а без него, сам понимаешь, в Дарнице делать нечего».
Как легко становится на душе, когда из двух всегда имеющихся в наличии выходов остается только один!
Держа руки в карманах куртки, насвистывая, я выхожу из сквозного подъезда на наклонную улицу. Таксист не подвел, ждет. Да и куда ему деваться: под самый бампер тачки подставлен бок «канарейки», а на капот облокотился лейтенант, с ленивым любопытством перелистывая его документы. Патрульный № 2 в освещенном салоне курит, не сводя с меня профессионально-подозрительного взгляда.
С подъятой лапой, как живые,Стоят два льва сторожевые… —
Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!..
Внутренне я уже давно был готов, по ироничному выражению Валерии, «сдаться властям»; когда же и в «фольксвагене» не удалось обнаружить ничего, способного навести на след, мною овладело полное безразличие. Однако, стоило появиться опасности, как мозг инстинктивно заработал в поисках выхода: «Не суетись. Это просто ГАИ — проверяют путевой лист. Возможно, здесь нельзя останавливаться — крутой спуск. Тебе до этого нет дела, ты всего лишь пассажир…»
На улице никого не было, я оказался в центре внимания, и о том, чтобы бежать, нечего было думать. Единственный выход — идти на посадку (какая двусмысленность применительно к моей ситуации!), к тому же таксист наверняка уже увидел и узнал меня. Лихорадочно обдумывая ответы на возможные вопросы, я шагнул на проезжую часть, как вдруг снизу послышался стремительно нарастающий рев мотоциклетных моторов. Патрульный в «жигулях» резко повернулся в сторону, откуда один за другим выскочили пятеро ошалевших от скорости «черных всадников». Это были те самые рокеры, которых недавно видел я, но теперь на каждом мотоцикле сидело еще по девице, отчего улица заполнилась невообразимым визгом. Патрульный стал разворачиваться; лейтенант быстро вернул документы таксисту и замахал светящимся жезлом. Я же решил не досматривать эту серию до конца и, рванув в направлении надвигающейся кавалькады, перемахнул через ограду стройплощадки.
Ноги мои, ноги!.. Принято считать, что человек в среднем темпе проходит километр за пятнадцать минут. Интересно, сколько он пробегает за то же время рысью? Хотя, если по пути приходится перепрыгивать ямы, балки, блоки, кирпичи, лужи, доски, металлолом и прочее, чем богаты наши стройплощадки, то это, кажется, называется не рысью, а галопом. Так или иначе, в стремлении оторваться подальше от района гостиницы «Ленинградская», с которым меня больше ничего не связывало, я преодолел километра три, прежде чем оказался перед остовом высотного недостроенного здания. В углу дощатой ограды стоял освещенный вагончик; это означало, что я нахожусь под надежной охраной своего коллеги. Тем лучше! Зайдя с тыльной стороны небоскреба, я отдышался и, присев на какую-то балку, решил перекурить. «Интересно, — подумал я, доставая из кармана "Кэмел", — будет когда-нибудь на цоколе табличка "ЗДЕСЬ ПРЯТАЛСЯ СТОЛЬНИК", подобно той, которую я видел на стене "Ленинградской": "ЗДЕСЬ ТВОРИЛ ГАШЕК"? Почему бы не приравнять труд охранника к труду писателя — он не менее рискованный и не менее творческий!»
Вместе с пачкой сигарет в моей руке оказался грязный, скомканный листок с опаленными краями. Было тихо и ветрено. Пламя зажигалки трепетало и тухло несколько раз, пока наконец мне удалось разобрать написанное. Впрочем, «разобрать» — это громко сказано:
RN 20-20
Hg2 Sb2 O7 (756, 61)
196,0127 + 1–0,002%
№ 4 — 19
30, 23 kg
99,99
(cherry)
дкий до ПО 1,01325 БАР
37, 07 С
50, 72 С
0,07 С
Я порвал ненужную бумажку, пустил ее по ветру и закурил. И без того было ясно, что покойник прибыл на конгресс физиков. Очевидно, он делал эти записи в блокноте, готовясь к своему докладу. Может быть, что-то мог прояснить левый край листка, но он благополучно сгорел в пепельнице «фолькса», не оставив мне никакой надежды.
Это была двенадцатая сигарета из пачки. Две выкурила Валерия, одну — Отставник; значит, моя — девятая. Пора подводить итоги…
Первая. Я получил задание и отправился на поиски подарка племяннику. Задание оставляло желать подробностей, но, насколько я тогда понял, Квадрат сам ни черта не знал, просто получил оплаченный заказ (а может, и кое-что в лапу). Что можно извлечь из этой «вешки»? Знал ли Квадрат об уготованной мне миссии?.. Вот в чем вопрос! Верить в его причастность к похищению «дипломата», а тем более — к убийству, не хотелось, но и сбрасывать эту версию со счетов было бы преждевременно.
Я замерз. Першило в горле. Ветер пронизывал вспотевшее от выпитого чая и бега тело. Сказывалась усталость. Я выглянул из-за угла на далекий хлопок двери и увидел, что к стройплощадке приближается сторож в сопровождении понурой дворняги. Окрестности с его стороны хорошо просматривались, поэтому нужно было срочно передислоцироваться.
Я вошел в темную пустоту бетонной коробки и стал подниматься по ступенькам. Достигнув пятого этажа, решил продолжить восхождение до крыши — гулять так гулять! Хоть на Киев посмотрю, будет о чем Мишке рассказать…
…Ночная мглаНа город трепетный сошла…
Крыши как таковой еще не было — не положили перекрытия, «трепетный» город просматривался из незастекленных проемов окон, а над головой нависал черный квадрат испещренного звездами неба. Внизу было куда менее интересно, поэтому, соорудив на бетонном полу настил из досок, я улегся на спину, положил руки под голову и стал наблюдать за облаками…
Вторая. Ее я выкурил в Москве на вокзале… Вспомнил — вздрогнул: будь она проклята! Перрон, киоск, венгры, опоздание на поезд… Не выкури я тогда эту вторую — не сидел бы сейчас, как майский кот, на крыше киевской новостройки!
Звездный свет очерчивал причудливые границы облаков; они быстро сменяли друг друга, то открывая, то снова закрывая различные участки созвездий, отчего небо казалось живым, подвижным, и ни одна из сменяющихся картин не повторяла предыдущую. Где-то там жили Волк и Павлин, летали Журавль и Голубь, прогуливались Большая и Малая Медведицы, однако мои мысли были о другом, и ни одно из знакомых по планетарию созвездий распознать не удавалось…
