Владимир Колычев - Отпусти браткам грехи
– Постой, мне сказать тебе надо...
Но Марина даже не стала его слушать. Ушла и больше не появлялась.
Было бы не так горько осознавать, что девушка всего лишь ненавидит его. Еще была бы какая-то надежда на взаимность. Но, похоже, ко всему прочему она презирала его. И, судя по всему, без права на помилование.
* * *Степа уныло хмурил брови.
– Гарик, мы же, в натуре, серьезные люди.
– Да не гунди ты, – одернул его Миха.
Он уже натянул на пальцы позеленевший от времени кастет-шиповку.
– Щас мы этих бакланов! – разминая шею, пригрозил Тема.
Ему не довелось служить в армии. Не успел. Выбил кому-то глаз по пьяной лавочке, на два года загудел в лагерь. Только-только освободился. И снова в полымя.
И во всем виноват был Гарик. А если точней, то его любовь. Не думал он, что можно так на ком-то помешаться. Инга, Лариса – все это так было далеко от любви, как Сатурн от Солнца. А Марина – это вспышка сверхновой. Гарик был не просто ослеплен, его душу вывернуло наизнанку. И куда только вся его взрослость вдруг подевалась. Как пацан, за девчонку...
Миха был прав: парни вокруг Марины вились стаями. Разумеется, Гарику это не нравилось. Одних отвадил, других. А в конце концов столкнулся с быковатыми ребятками из «новых». Они собрали толпу, вышли на «старых». Чертова дюжина хлопцев против бойцовского квартета – Гарика, Михи, Степы и Темы.
– Порвем и вытремся...
«Новые» шли грозно. Цепи, штыри, кастеты, все как положено. «Старые» их не боялись, но уверенности в победе не было – перевес в численности дело серьезное.
– Эй, гля!
Гарик обернулся и увидел, как бежит к ним Юрик, с ним еще трое. А с другой стороны еще двое. За ними трое... И все так быстро и сердито, что дух захватывает.
«Новые» и опомниться не успели, как оказались перед «стенкой» из двух десятков бойцов. Дрогнули, повернули назад. Последним побежал Митек, который так хотел отбить у Гарика Марину, из-за которого и разгорелся сыр-бор. Он же всех и опередил, возглавил убегающую толпу.
– У-лю-лю! – заорал Юрик.
Он со своими парнями побежал было за «новыми», но Гарик его остановил. Не надо их добивать, пусть они сами казнят себя за трусость...
– А все-таки надо было загасить козлов, – сказал Тема.
– Не вопрос, – кивнул Миха.
– Заборзели «новые», – сказал Жорик. – Давно трендюля не получали...
– Так некому было давать, – посетовал Юрик. – Захирело здесь все, Гарик, пока тебя не было... Тряхнем «старыми», а, брат? По самое-самое козлам вставим... В клетку надо идти, там они будут... Еще пацанов соберем...
Гарику не нужно было говорить «да». Достаточно было промолчать, чтобы карусель закрутилась с новой силой. Толпа собралась сама по себе, галдящей лавой наползла на клетку летней танцплощадки. А там все как прежде, только музыка немного другая. Крис Кельми, «Ночное рандеву». Будет сегодня «новым» рандеву...
– Ну не борзота! – взвыл от возмущения Миха.
Гарика также потрясла наглость Митька. Народу в клетке мало, он в центре площадки, в одном с ним кругу танцует Марина со своими подружками. Шикарные волосы распущены, прелестная головка приподнята, глазки полузакрыты. Движения четкие, в такт музыке. Она увлечена и еще пока не замечает, что происходит. Зато Митек все понял. Ломанулся к скамейке, где сидели его дружки. Там уже паника, толпа ломится на выход. В глазах у пацанов надежда. Еще бы, на половине «новых» заметно движение. Подмога подоспела, человек двадцать.
Но Гарику даже неудобно. За ним полста бойцов, такая масса просто похоронит «новых».
И опять, как в старые добрые времена, одна «стенка» встала против другой. А музыка звучит, а Марина танцует. Подружки ее остановились, с мятежным интересом наблюдают за происходящим. А Марина по-прежнему ничего вокруг не замечает. Или делает вид...
Из толпы «новых» отделяются центровые фигуры. Пашка, Ленька. Важные парни, тертые калачи, но видно, что нет у них желания махать кулаками. Не видят причины. И на Гарика смотрят приветливо, с улыбкой.
– Здорово, братан!
– Сто лет тебя не видел, Жук!
Гарик крепко жмет руку Пашке, Леньке. Искрящая напряженность в «межстенном» пространстве спадает.
– Давно вернулся?
– Да по весне, в мае.
– Служил где?
Пашка служил в десантуре, Ленька в морпехе, видно, что служба прибавила им и физической, и моральной мощи. Серьезные ребята, приятно с ними поболтать.
– А я с десантурой служил, – улыбнулся Гарик. – Мы на грузовозах, а они на «бэшках» своих... Весело было. Иногда...
– Да нас тоже собирались в Афган бросить, а тут приказ на вывод. Не успели, короче...
– И не хрен там делать... Здесь чем занимаетесь?
– Да так... Что тут у вас за шухер? – спустился на землю Пашка.
– Да ходят тут от ваших до наших, – первым отозвался Миха.
– Из-за какой-то девчонки?
– Не из-за какой-то, – насупился Гарик.
Глянув на него, Паша смекнул, что дело серьезное и касается оно лично Гарика.
– Понятно... Больше ходить не будут. Мир?
– Да не вопрос.
Пашка махнул рукой, и толпа «новых» удрученно поползла назад.
Гарик бросил взгляд на танцплощадку. Марина уже не танцует, притихла в девичьей стайке. Выглядывает из-за плеча подруги, недовольно посматривает на него.
– Глупо из-за ерунды друг на друга ходить, – проговорил Пашка.
– Да нет, брат, это не ерунда, – сказал Миха. – У Гарика очень-очень серьезно.
– И мы люди серьезные, – вставил Степа.
– Да серьезные, не вопрос, – кивнул Пашка. – Никаких движений не было, тихо, спокойно все. А вы появились, всколыхнулось.
– Это плохо? – хмуро спросил Гарик.
– Да нет, хорошо. И наши оживились... Только нам воевать друг с другом не резон. У нас один район. Нам дружно жить надо. В центре движения начались и в Северной слободе. Там пацаны конкретно дела делают. Качалки у них, спортивный режим, карате, все дела...
– Знаем мы этих каратюг, – презрительно усмехнулся Тема. – По первое число вломили...
– Да знаю, – улыбнулся Ленька. – Я с одним пацаном из «центральных» призывался. Рассказывал он, как ваши пацаны каратистов из седьмой школы сделали. Гарик, ты сенсея их уделал?
– Да вроде я.
– Круто... Нам надо вместе держаться, – заключил Пашка. – Тогда нам «центральные» побоку, и «северные» не канают...
– Да не вопрос, пацаны, – встрял в разговор Тема. – Если чо, если вдруг какие-то проблемы, сразу к нам...
Гарик не понимал, какие у «новых» могут возникнуть проблемы с «центральными» и «северными». И вникать не хотел. Его в этой жизни волновала только Марина.
– Надо бы закрепить договор, – предложил тот же Тема.
– Так о том и думаем, – весело отозвался Ленька.
– Гарик, ты с нами? – спросил Степа.
– Нет, дело у меня...
– Без нас идите, – сказал Миха.
Толпа рассосалась, основные пацаны ушли обмывать событие, а он остался с Гариком за компанию. Не захотел бросать его одного, мало ли что.
Марина танцевала до самого закрытия дискотеки. В кругу своих подружек. Парни засматривались на нее, но все дружно обходили ее стороной. Все уже знали, кто стоит за ней, и никто не хотел связываться с Гариком.
Отзвучал последний аккорд, диск-жокей пожелал всем удачи. Марина с подругами вышла из клетки последней. Гарик и Миха тут как тут.
– Привет, девчонки! Пиратов ждали? Нет? Все равно берем вас на абордаж!
Миха взял двух ее подружек под руки, форсированным шагом увел далеко вперед. Гарик остался с Мариной наедине. Никто не мешал им разговаривать, кроме нее самой. Она отворачивала от него голову, молчала.
– Что-то не так? – скованно спросил он.
– Не так. Все не так...
– А что конкретно?
– Боюсь я тебя... Всегда боялась...
– По тебе не видно, – уязвленно скривил он губы.
– А надоело бояться... И что ты мне сделаешь?
– Кроме хорошего, ничего.
– А кто тебе сказал, что мне нужно хорошее от тебя?
– Сам знаю...
– Тогда ты самоуверенный болван.
– Пусть будет так.
Пошли Марина его на три буквы, он бы и это стерпел. Настолько сильно ее любил.
– Возомнил о себе... Пока тебя здесь не было, спокойно все было. Никто не дрался...
– Так уж и никто?
– Ну, случалось...
– Из-за тебя дрались?
– Бывало.
– Тебе это нравится?
– Нет.
– Тогда будь спокойна. Никто из-за тебя драться больше не будет.
– Правильно. Потому что никто не хочет связываться с тобой...
– Боятся – значит, уважают.
– Уважают... В том-то и дело, что уважают... Только и слышно: Гарик, Гарик...
– И что здесь плохого?
– Все плохо... Лично я тебя не уважаю... И не нравишься ты мне...
– Чем я тебе не угодил?
– Всем!
– Я понимаю, ты злишься из-за матери...
– Да при чем здесь это?... А может, и при чем... Возненавидела я тебя... Ты с моей мамой. Да какое ты право имел?
– Так не было же ничего... Мы просто дружили.
– Дружили?! Ты ничего умней не мог придумать?
