Владимир Колычев - Отпусти браткам грехи
Гарик вытер правую ногу о рубашку поверженного противника, свирепо глянул на Ларису. Но сказал ей только одно слово: «Мразь!»
«Волгу» он отогнал в гараж. Зашел в дом, никому ничего не объясняя, собрал свои вещи, бросил ключ на стол и отправился на вокзал. Не пропадет он в Заполоцке, пусть Лариса на это и не надеется...
Часть вторая
Глава 10
После генеральской квартиры отчий дом казался не просто сараем, а каким-то отстойником для мусора. Пьяный отец, мать с глубокого похмелья, неряшливая, нечесаная сестра. Но Гарик дома, это его семья. И никто здесь не попрекнет его пропуском в высшее общество.
– А где твоя жена? – спросила мама.
Постарела она, опустилась, в каких-то лохмотьях. Но это его родная мать, и он любит ее.
– Сдохла жена.
– Померла, что ли?
– Нет, просто сдохла...
– А выпить привез? – высунувшись из кухни, пробухтел отец.
На него вообще смотреть не хочется. Пьянь-рвань. Кроме водки, его в этой жизни ничего не интересует.
– Обожди!
Водка у Гарика была, целых три бутылки. В пути взял, одну в купе выпил, остальное с собой привез.
– Да он-то обождет! – ехидно усмехнулась Настя. – Мы все здесь обождем!.. Жених несчастный! Чего на свадьбу не пригласил?
– Я писал почему.
– Жену хотя бы привез показать!
– Брезгует жена.
– Кем, нами?
– И вами. И нами. Я для нее низший сорт... Короче, кончено с ней.
– Ну и правильно...
– Дядя Ига, нам что-нибудь привез?
Даниилка держал Гарика за одну ногу, Лешик за другую. Сопливые, чумазые, но родная кровь. А Максимка чужой, пусть его Эрик растит...
– Привез.
Гарик достал из сумки две пластмассовые машины – самосвал и бортовой грузовик.
– Что еще ты мог им привезти? – все еще с колючками в глазах, но уже умильно улыбнулась Настя.
– Дядя Ига, а ты на таких машинах ездил на войне? – спросил Даниилка.
А может, Лешик. Они близнецы, с ходу их и не различить. Но какая разница?
– На таких...
– А в разведку сколько раз ходил? – развеселилась Настя.
– Не ходил я в разведку, – улыбнулся Гарик.
Он уже знал о «геройствах» Димы Лазурского, Настя писала – сначала всерьез, пока Гарик не ответил; потом с иронией, когда поняла, что наелась лапши.
– И орден у меня всего один, – добавил он.
– А нога как?
– Ноги две. И обе рабочие...
Гарик раздал подарки. Матери – платок, сестре – кожаные перчатки. Для отца же большей радости, чем водка, не было... Хорошо, что Гарик не позвал родителей на свадьбу. Опозорился бы с ними. Но еще лучше, что нет больше в его жизни Ларисы и ее ненормальной матери. Уж лучше со своими пропойцами жить, в нищете, но свободным...
* * *Степа надрался так, что едва ворочал языком.
– Гарик, мы серьезные люди... С утра до вечера на работе, ля... Танцы не канают, не... И «новые» до балды... Мы очень серьезные люди, на...
– Да вижу, – хмыкнул Гарик.
– Не, он правду говорит, – кивнул Миха.
Он выпил не меньше Степы, но держался чуть получше. Теплый летний вечер, любимый овраг, знаменитый стол под плачущей ивой... Да Гарик и не надеялся встретиться со своими друзьями в ресторане. Знал, где и кем они работают, догадывался, что они из себя представляют. Обычные трудяги, слесарят на автобазе, никаких интересов нет в жизни, кроме как плеснуть под жабры после работы. Серьезные люди, аж смешно...
– Тогда почему на дальние рейсы не ходите? – спросил Гарик. – Это ж другие бабки.
– Да бабки ничего, да. Но ты же знаешь, как трудно на дальний рейс попасть.
– Знаю.
– И раньше трудно было, а сейчас еще трудней.
– Но можно здесь грузы возить.
– Да возили.
– А сейчас?
– Так это, права у меня забрали, – скривился Миха. – Ты же знаешь, какие у нас гаишники падлы. Ген Планыч помочь мог, а не помог. Сказал, что так мне и надо...
– По пьяни попался?
– Да какой там по пьяни? Подумаешь, литр на грудь взял...
– Ну да, пустячок... А Степан чего, слесарит?
– Так замели его. Груз левый вез, без путевого. Короче, товарищеский суд, все такое... Блин, в Германии налево ездили, и ничего. И пиво жрали, нормально все было...
– В Германии баварское, – Степа мечтательно закатил глазки. – А здесь «Жигулевское», такое дерьмо...
– Понятно, – мрачно усмехнулся Гарик.
Не нравилось ему, что друзья его спиваются. Но и сам он налегал сейчас на водку. Настроение пыльное, надо было чем-нибудь его сбрызнуть, чтобы легче дышалось.
– Надо было в Германии остаться, на сверхсрочку, – сказал Степа.
– Чего не остались?
– Да думали, ты придешь, а нас нет... Приехали, а тебя самого нет... Хорошо, что ты с нами, брат. Давай за встречу вмажем!
Степа выпил, непослушными пальцами достал сигарету, закурил, в пьяном бессилье закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки.
– А ты, говорят, женился в Москве? – спросил более трезвый Миха.
– Да? Может быть. Если было, я уже о том забыл.
– Ну, правильно. Я тоже вот жениться хотел. На Тоньке.
– На ком?
– На Тоньке. А что? – вскинулся Миха.
– Да нет, ничего...
– Нравилась она мне. А потом подумал, а куда спешить. Пока думал, она уехала. На Север куда-то, на заработки. Там, говорит, жениха богатого найдет... Все куда-то уезжают, блин. Одни мы тут на месте...
– С клубом что?
Гарик уже знал, что дядя Костя сейчас где-то в Свердловске, там тренирует команду. С его уходом клуб зачах и развалился. И машины все куда-то странным образом исчезли.
– А что, мы ушли, Пашку с Ленькой по весне в армию забрили. Не, если бы Костяныч не ушел, все нормально было б, но его унесло, ля... Да и черт с ним...
– Не знаю, я бы сейчас погонял по треку.
– Не на чем...
– Новую машину соберем.
– Тебе это надо?
Гарик пожал плечами. Он бы не отказался возобновить спортивную карьеру. Но не в том он уже возрасте, чтобы заниматься кустарщиной. Нет в нем больше былого задора. И на дискотеку не тянет... Он сейчас больше думал о том, как заработать побольше денег. Что б там с партийных трибун ни вещали, без них, родимых, человеком не стать. А он должен был в этой жизни чего-нибудь добиться. Хотя бы назло Ларисе... Только почему рука тянется к бутылке?
– Как там наш участковый поживает? – спросил он.
– А-а, это, – оживился Миха. – Да ниче, нормально. В наших дворах живет. Он же с Ингой твоей снова сошелся...
– Почему с моей?
– Ну, ты же с ней, ну это, того!
– Не было ничего.
– Да ладно, не было. Тонька говорит, что было. Она ж под дверью стояла, слышала, как вы с ней зажигали...
– И кому она об этом говорила? – нахмурился Гарик.
– Ну, мне...
– Еще кому?
– Да она баба не болтливая...
– Кому еще, спрашиваю, говорила?
– Маринке сказала, ну, Ингиной дочке... А так никому... Ты ж тогда сказал, что ничего не было. А она тебя боялась... Но Марине ляпнула...
Гарик вспомнил, как эта малолетняя пигалица плюнула ему в лицо на проводах. Он говорил ей, что ничего не было, а она не верила. И все потому, что Тонька разболтала...
– Да ты не бойся, об этом уже все забыли, – сказал Миха.
– Да я и не боюсь. Мне все равно.
– А Маринку ты видел?
– Нет.
– Красавица. Пацаны вокруг нее стаями вьются.
– Пусть вьются, – недоверчиво махнул рукой Гарик.
Не мог он поверить в то, что худосочная, пучеглазая Маринка могла стать красавицей. Почти три года прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз; достаточно много времени для того, чтобы она из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя. И все равно не верилось...
* * *Ген Планыч постарел, осунулся, но теперь он был большей величиной, чем прежде. Геннадий Павлович Терехов, заместитель начальника автобазы по транспорту. От него здесь зависело все. И Гарику еще повезло, что его допустили к нему в кабинет.
– Не знаю, что с тобой делать, Серегин, – безучастным тоном сказал он. – Автобаза переведена на хозрасчет и самофинансирование, с деньгами туго, старые машины списываем, новые покупать не на что, автопарк сокращается. Водителей больше, чем автомашин, ты это понимаешь?
– Понимаю.
– А потом, ты и сам помнишь, при каких обстоятельствах нам пришлось с тобой расстаться. Арест, уголовное дело, позор для предприятия...
– Ну, что было, то было.
– Было. И снова может быть.
– Да нет, не повторится это. Со старым я завязал. Мне работа нужна, деньги хочу зарабатывать...
– Я тебя понимаю, Серегин, но поделать ничего не могу. Нет у меня свободных автомашин.
– Хорошо, так и скажу, – спокойно и оттого интригующе сказал Гарик.
– Кому ты скажешь? – настороженно спросил Ген Планыч.
– Ну, кто там в райкоме партии по делам воинов-интернационалистов. Думаю, ему интересно будет узнать, как здесь к нам относятся. Человек на войне кровь проливал, вернулся домой с орденом, а ему от ворот поворот. Мы тебя в Афган не посылали, так что до свиданья...
– Погоди, погоди, у кого орден?
