Лев Пучков - Чистильщик
Однако вернемся к Милкиному братишке. Представьте себе обстановку в семье, и вам станет понятно, почему так все получилось. Папаша – бандит, мамаша – алкоголичка, старшая сестренка – проститутка. Да плюс к тому обостренный юношеским максимализмом постоянный комплекс вины за то, что сестра своим телом зарабатывает ему на жизнь. Сами понимаете, мальчишка рос зверьком, предоставленный сам себе и воспитываемый улицей.
Однажды к ним домой приперлись сразу два Милкиных клиента – время перепутали. Дядечки были здоровенькие и вполне благоразумные – драться за право преимущественного обладания юной Милкиной плотью они целесообразным не сочли. Наоборот, они вполне миролюбиво пришли к консенсусу и решили, чтобы даром времени не терять, отпользовать Милку хором, с обеих сторон.
Милка такому ухищрению воспротивилась в категоричной форме и пыталась выпроводить дядечек на улицу. Однако распаленные обладатели буйной эрекции протест дамы проигнорировали, отлупцевали ее как следует и принялись тривиально насиловать в извращенной форме, предварительно связав и даже взнуздав неподатливый объект своего вожделения.
В этот момент домой вернулся четырнадцатилетний Стас, увидел все это безобразие и решил заступиться за сестренку. А поскольку малец в ту пору был хлипок телесно, то здраво рассудил, что голыми руками с дядечками справиться будет весьма проблематично. Стас сходил на кухню, вооружился туристским топориком и… раскроил обоим любителям шумной групповухи черепа.
Принимая во внимание шаловливый возраст убийцы, суд определил ему меру пресечения в 8 лет с отбыванием четырех из них в ИТК – по достижении совершеннолетия. Заявление Милки о том, что брат защищал ее от насильников, суд во внимание не принял. Как же! Разве можно изнасиловать проститутку?! Да еще в 1989 году, когда вся страна успешно перестраивается и в знак доброй воли выводит войска из Афганистана!
Вот такая история… Зажив нормальной жизнью, Милка регулярно писала брату и часто слала ему передачки. На свидание ее ни разу не пустили, поскольку своенравный Стас весьма скверно вел себя и числился в стане сторонников ярой «отрицаловки».
Когда мы стали встречаться с Милкой, она в каждом письме рассказывала Стасу обо мне и делилась с ним своей радостью. Дескать, какое это счастье, что у нее теперь есть я – прекрасный принц. Добрый, отзывчивый, сильный и красивый – короче, венец человечьей добродетели и вообще душка. И на всякий случай дала ему мой телефон – мы собирались продать ее квартиру и жить вместе, в моем доме.
После того как с Милкой случилась беда, я ее брату не написал ни строчки. Я вообще никому не пишу письма – лень. И потом: как расскажешь о том, что произошло, в письме? О таком только после пятого стакана, да где-нибудь на природе, подальше от людей, чтобы можно было кричать в голос, с надрывом и болью. А еще меня частенько мучило чувство вины перед никогда не виденным мною братом Милки, потому что он, будучи хилым подростком, сумел защитить свою сестру от насилия. Не важно, каким способом и при каких обстоятельствах он это сделал. Он поступил как настоящий мужик, этот мальчуган с тоненькой шеей. А я, здоровенный кабан, машина уничтожения, этого сделать не сумел, я не смог быть рядом, когда моя женщина нуждалась в моей защите! И пусть я их завалил всех четверых, но… это было слишком поздно…
И вот – позавчера он позвонил. Это было вечером, после 22.00. Я был изможден и совершенно разбит после похорон и бешеного галопа на губернаторше, под губернаторшей и вообще – где-то подле губернаторши, в черт-те какой немыслимой позе.
Кстати, зовут ее Ольга, ей 21 год, и она вытворяет в постели (за постелью, у постели, под постелью и т.д.) нечто такое, о чем я даже в самых изощренных эротических фантазиях додуматься не мог. А я далеко не дурак по части эротических фантазий – можете мне поверить. Надо полагать, что это гиперсексуальное животное с потрясающим экстерьером, дожив до Оксанкиного возраста, даст ей сто очков вперед по части оболванивания мужиков – и совсем без университетского образования. Если до той поры ее не удавит ревнивый муж за очередной половой дебош.
Сразу после буйного и стремительного оргазма в моем кабинете эта юная тигрица буквально утащила меня на квартиру к своей подружке и там во всех ракурсах реализовала свою необузданную сексуальную мощь, воспользовавшись моей крепкой статью в полном объеме.
Мероприятие настолько понравилось Ольге, что она торжественно пообещала в ближайшем будущем посвятить мне все свое свободное время. Польщенный столь трепетным чувством к моей скромной персоне, я все же счел нужным поинтересоваться, как много у нее этого свободного времени. И впал в легкую панику, услышав ответ. Оказалось, что, помимо сна и обязательного ежедневного шейпинга, который длился всего пятьдесят минут, все остальное время у нее считается свободным. Что-то около 12 часов в сутки! Нет, я не против здорового секса – боже упаси! Но всему ведь надо знать меру. За каких-то три часа эта секс-машина уработала меня настолько, что я чувствовал себя старой развалиной. А что будет дальше?
– Я не волшебница, я только учусь, – промурлыкала Ольга на прощание и многообещающе сверкнула глазами. – Это мы только осваивали друг друга. Вот подожди, я утащу тебя на целый день к нам на дачу, когда мой стервятник отчалит в столицу, – тогда ты ощутишь, что есть я! О-о-о-о! Это будет нечто – я тебе обещаю…
Так вот, когда я лежал вечером в спальне и мрачно размышлял над перспективами взаимоотношений со своим вновь обретенным секс-партнером, телефон вдруг ожил.
Звонивший был изрядно пьян и первую минуту что-то нечленораздельно бубнил под аккомпанемент разухабистого музона и каких-то веселых взвизгов. Видимо, имела место вдумчивая попойка по случаю торжества внепланового свойства – число на календаре было черным. Одну фразу, впрочем, я сумел хорошо разобрать: «Куда я попал?» Такие штуки у нас периодически случаются: кто-то неверно набирает номер и пытается дознаться, куда это он попал, вместо того чтобы вежливо поздороваться и поинтересоваться, тот ли номер он набрал. Я таких невоспитанных всегда наказываю – не опускаюсь до простого объяснения. В этот раз я тоже лениво зевнул и, как всегда в таких случаях, ответил:
– База торпедных катеров, шестой причал. Старший стрелок Эрнест Хемингуэй у аппарата. Кому звонишь?
– Во! – пьяно удивился абонент. – А хто ето?
– В смысле – «кто»? – в свою очередь удивился я. – Кто Эрнест Хемингуэй?!
– Да на хер мине твой Хумингуэль! – возмутился абонент. – Ты хто?
— А-а-а-а, вон ты про что, – задумчиво протянул я. – Ну, изволь: Черный Джо с мясокомбината. Цех по убою молодняка, вторая дверь со двора. Там у меня быки ходят, юные, дурные, а я их кувалдометром…
– Это Стас Васильев из Воронежа, – оборвал меня абонент. – Я правильно попал?
У меня на секунду перехватило дыхание. Вот так номер! Сразу два противоречивых желания охватили меня: крикнуть что-то радостное типа: «А-а-а! Стас, какой сюрприз! Я тебя так хочу видеть!» – или хлобыстнуть трубку на рычаги без всяких разговоров. Вместо этого я осторожно поинтересовался:
– Но… Но ты ведь, кажется, на зоне? Ты же…
– Я седня токо откинулся! – деловито пояснил Стас. – Вот тут, у кореша, отмечаюсь. Ты Бакланов?
– Да, это я, – признался я. – Мне Милка о тебе столько рассказывала…
– Вэвэшник, да? – неприязненно поинтересовался Стас.
– Бывший! – поспешил успокоить я его. – Бывший, Милка что – не писала, кем я сейчас?
– Писала, писала, – торопливо пробормотал Стас. – Милка там?
– Да, она здесь, только…
– Позови! Че мы с тобой попусту базарим? Позови ее!
– Видишь ли, дело в том… В общем, она немного не в себе… Ну… Она не может с тобой разговаривать…
– Чего?! Че ты несешь, в натуре, лапоть! Чего это она со мной не может разговаривать? Западло ей, что ли?
– Она перенесла сильное потрясение… И она сейчас может разговаривать только со специалистом. Тут к ней постоянно приезжает одна дама – она психотерапевт…
– То есть как? Ты че несешь? Че за потрясение?
– Да болеет она – понятно? Бо-ле-ет! Температурит, бредит – короче, глюки у нее. Говорить не может. Но резко идет на поправку, – я решил упростить объяснение. – К твоему приезду как раз поправится. Ясно?
– Ну, ясно, – после недолгой паузы протянул Стас и настороженно поинтересовался: – А ты ее не бросил, Бакланов?
– Ну что ты, Стасик! – возмутился я. – Как можно! Она со мной. Она всегда со мной! Она часть моей жизни! И потом – зови меня Бак. Меня так все зовут. Идет?
– Ха! – удивился Стас. – Бак! А отчего не «таз» или «ведро»? Тебе по фамилии положено «погоняло» Баклан. Гы-гы! Бак…
– Я сказал – Бак, – жестко отрезал я. – Ты к нам собираешься?
