Сергей Самаров - Прирожденный воин
Парамоша наблюдает за работой с одобрением. Он вообще от природы человек не слишком трудолюбивый, но любит смотреть, когда другие трудятся со старанием. А оптический прицел даёт возможность рассмотреть даже то, как боевик от усердия кончик языка высунул. Теперь землю ножом царапает – выравнивает.
Работа уже почти закончена. Парамоша дал возможность боевику выложиться и даже разрешил полюбоваться результатами собственного труда. Плита встала в почву твёрдо, не пошатнётся. Только тогда старший лейтенант задержал дыхание и нажал на спусковой крючок «винтореза». Выстрел услышал, наверное, он один. Расстояние и скрип снега под ногами боевиков не дали им понять, что произошло. Просто стоял человек на четвереньках и опустился лицом в снег. Даже набок не свалился.
Но Парамоша не ждёт. В выстреле он уверен, потому что видел, куда пуля вошла. И сразу едва заметное движение стволом. Прицел переходит с помощника миномётчика на самого миномётчика. Готово! Сидит! Можно стрелять... Но если на убитых смотреть старший лейтенант не любит, ему всегда бывает любопытно посмотреть на реакцию окружающих, оценивающих его работу. Миномётчик оценивает не сразу, сначала на собрата прикрикивает, ногой толкает, поторапливая. И только тогда понимает, что произошло. Парамоше хорошо видно в оптику, как расширились у миномётчика глаза. Он даже крикнуть что-то захотел и воздух в рот набрал. Именно в этот открытый рот и пошла вторая пуля...
Третья идёт так же быстро. Только теперь Парамоша уже не интересуется реакцией, потому что хорошо знает, как быстро исчезает из «взгляда» оптики объект. Не до баловства! Место снайпера старший лейтенант определил загодя, и сейчас ему пришлось только снова сделать короткое плавное движение стволом. Вовремя. Снайпер пытается спешно залечь, но трудно найти укрытие, когда в тебя стреляют сверху, а ты на открытой местности, как на телеэкране, и не имеешь возможности за пределы этого экрана выйти сразу. Парамоша стреляет в основание шеи снайпера. И видит, как рука в судороге отбрасывает СВД[22]. Показалось, что даже звук падения оружия послышался, хотя этого не может быть, потому что оптика «винтореза» совсем не напоминает собой дистанционный микрофон.
Боевики понимают, что попали под обработку снайпера. Они по недоразумению сразу не поняли другого, и – главного, не поняли, где снайпер расположился. Потому что залегли, подставляя старшему лейтенанту спины, и ощетинившись оружием, точно ёж колючками, в сторону преследователей. Парамоша успел пустить ещё три пули, и все точно, когда эмир джамаата наконец-то что-то заподозрил и дал команду перебежками перебираться в низину. Тогда и старший лейтенант посмотрел в сторону и дал рукой отмашку солдатам.
В дополнение к «винторезу» заговорили автоматы. Пятьдесят метров преодолеть, когда тебя «поливают» в спину, практически невозможно. Парамоша не зря так долго выжидал. Боевики неразумно отдалились от спасительной возможности укрыться.
Правда, после короткой команды, отданной на бегу, два боевика залегли и попытались прикрыть огнём отступление остальных. Но что они в состоянии сделать, когда снайпер засел выше, когда они не видят его, оставаясь беззащитными сами. Они просто залегли под пули «винтореза»...
До низины добежать и спастись сумел только один, заметно хромающий и оставляющий на чистом горном снегу яркий кровавый след. Но и низина не бесконечна. Боевику лежать бы там, пользуясь естественным укрытием. Но остаться в горах одному – страшнее, чем попасть под пули. И он пытается добраться к своим, к тем, что ждут его огневой поддержки для организованного отхода. И потому низину покинул, подставив себя терпеливому толстому стволу «винтореза».
– «Волга», я «Спартак»... Мой джамаат кончился... Победа «всухую»... Пятнадцать – ноль...
– Я «Волга», спасибо. Выдвигайся выше по склону. Двух автоматчиков оставь прикрывать тропу.
– Я «Спартак». Задачу понял...
3
Не показывая себя, Пулат наблюдает из-за угла «ракушки», как неторопливой прогулочной походкой покидает подъезд красавец мужчина Алексей Ангелов и при этом не смотрит на свою новую машину, которую даже Виталий отметил взглядом. Как лучший друг Алексея он не мог её не отметить и непременно дал бы пинка тоже, как и колесу машины Доктора, если бы имел для этого время. Джип пристроился по другую сторону мусоровоза. Если взорвётся «Мерседес» Доктора, серебристому телу джипа тоже основательно достанется. Это соображение Ангела не может не подстегнуть, как хорошую лошадку кнут под хвостом. Отношение Ангела к машинам всегда было трепетным, как Пулат хорошо помнит. Но Ангел и без того резвый. Характер ищет выхода. И приобретённое за годы службы умение того же требует. Сейчас случай подходящий, и Ангел готов проявить себя.
Но никто, глядя со стороны, не подумает, что он целеустремлён и готовится к какому-то действию. Никто даже не догадается, что Ангел при беспечном внешнем виде наблюдает и схватывает на лету все приметы. Один Пулат это знает хорошо...
– Ага-а... – констатирует Виталий появление друга.
Через минуту, засидевшись в офисной духоте, решил прогуляться и Сохатый. Выйдя из подъезда, Дым Дымыч суровым взором окидывает двор, при этом его лицо не теряет своей привычной мрачноватости. И спрашивает что-то у пенсионера, гуляющего с длинной и лохматой, как гусеница, собачкой. Пенсионер оказывается отзывчивым и рукой указывает Сохатому прямой путь в магазин. Правильно. Именно с той стороны ему и следует обойти дом для проведения полной рекогносцировки, потому что Ангел двинулся в противоположную сторону. Третий возможный путь Пулат оставляет для себя и, убедившись, что друзья вступили в дело, выходит из рядов гаражей и «ракушек», поддёргивает свою куртку, словно показывает этим стороннему наблюдателю, если таковой имеется, что заходил сюда по нужде, и отправляется на рекогносцировку сам.
Дальний выход из двора даёт возможность дистанционного обзора. Следовательно, предоставляет особое дополнительное удобство для проведения безопасного и верного теракта. Но машин поблизости не оказывается, если не считать за машину развалившийся «Москвич-407», стоящий во дворе без колёс, без стёкол и без надежды на внимание и спасение. Судя по внешнему виду «москвичонка», уже не первый год эта картина привычна местным жителям. Но Пулат понимает, что зацикливаться на машине нельзя. Ни у кого не вызовет подозрения человек, остановившийся во дворе и набирающий перед взрывом номер телефона на «мобильнике». Но для этого надо стоять и наблюдать. И большинство террористов выдадут себя нестандартным поведением. Не каждому хладнокровие богом по полной программе отпущено. А нестандартное поведение, неадекватное обыденности, должен заметить сам Виталий. И опять он такого не замечает. Не только нестандартного поведения, но и просто стоящего наблюдателя. Даже без «мобильника» в руке. Правда, четверо пацанов и две девчонки с ними – эти стоят и могут простоять ещё долго. Им спешить, как кажется, совсем некуда. Такие имеют «мобильники» всегда – это Виталий определяет по внешнему виду. Но они подозрения у него не вызывают.
Пулат вынужденно заглядывает за угол, там останавливается и звонит Ангелу, чтобы согласовать впечатления. Алексей отвечает сразу.
– У меня самое удобное место, – объясняет Пулат. – Но здесь, насколько я разбираюсь в работе оперативного дворника, чисто...
– У меня есть одна скверная машина... – Ангел отвечает даже чуть-чуть лениво. – За рулём никого нет, справа сидит кавказец... Но он – один. А их должно быть по крайней мере двое. Мне так кажется. Держу его про запас, но ищу других.
– Это необязательно кавказцы...
– Я понимаю... Но не думаю, что это могут быть дети или пенсионеры. Других вокруг пока не замечаю... Правда, есть ещё бомж... «Жестянки» собирает... Хорошая, кстати, маскировка... Он, кажется, проходит мимо... Да... Ушёл... Ищу...
Виталий тут же набирает номер Сохатого.
– Слушаю...
– У нас с Ангелом чисто. Устали скучать. Что у тебя?
Дым Дымыч слегка кашляет в сторону от трубки, понимает Пулат по звуку.
– Двое пьяных мне не слишком нравятся... Нужно всю ночь пить, чтобы до обеда быть уже в таком состоянии. И слишком долго для пьяных разговаривают, не сходя с места. Пора бы давно повторить дозу... От них «мерс» хорошо видно. Больше ничего...
– Прокачаешь пьяных? Или помочь?
– Разберусь... Предложу им сброситься... Нет... Стоп... Отставить... Драться начинают... Ну... Эх, да разве же так бьют!.. Так только руки себе уродуют... Правильно... Так... Ещё лучше... Вот неприятность! Их сейчас менты «повяжут»... Патрульная машина... Конец фильма! У меня, значит, тоже пустышка...
– Ищи...
У Виталия слегка скребёт в душе. Не так чтобы слишком, но неприятно... Неужели поднял напрасно эту тревогу? Он знает, конечно, что лучше сто раз напрасно поднять тревогу, чем один раз её не поднять и прозевать реальную опасность. Но... Только его пригласили к сотрудничеству, первый раз проявил инициативу, и тут такой конфуз...
