Игорь Срибный - ПУТНИК часть II
Но, едва Путник показался на свет, откинув полог палатки и яростно протирая заспанные глаза, к нему подбежал вестовой и сказал, что его вызывает товарищ Альфред.
В палатке Ваупшасова сидел незнакомый Сербину человек с неприятным лисьим лицом и пил чай, громко прихлебывая.
- Вот это Сербин – наша легенда и лучший командир разведывательно-диверсионной группы! – представил Путника Ваупшасов.
- Мне не нужны ваши рекомендации, товарищ Шаров! – сказал «лисья морда», даже не повернув лица к вошедшему. – Я – майор контрразведки Вайнштейн. У меня к вам несколько вопросов, Сербин.
Вайнштейн не спеша допил чай, распахнул полевую сумку и вытащил тощую папку с завязками.
- Итак, первое: в Москве арестован и осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в участии в контрреволюционной, диверсионной, террористической и шпионской организации Христофор Салнынь, известный вам, видимо, как Виктор Хугос. Салнынь приговорен к расстрелу. По имеющимся сведениям, Салнынь делал запрос в кадровый аппарат разведупра по поводу вас, Сербин. И выяснилось, что вы погибли? Как вы можете это объяснить?
- Я не погиб, а был только тяжело ранен. Я смог выбраться к партизанам полковника Ксанти и продолжаю службу.
Послюнявив химический карандаш, Вайнштейн записал его ответ.
- В каких отношениях вы находились с Салнынем, он же Хугос?
- Ни в каких. Я и видел-то его всего два раза. Первый, когда доложил ему, что я жив, а по спискам прохожу погибшим. И второй, когда он вызвал меня и подтвердил, что сделал запрос в Москву, и я действительно значусь, павшим в бою при выполнении обязанностей военной службы.
- И что?
- Не понял, что? – удивился Путник.
- Что обещал вам Салнынь?
- Ничего не обещал. Сказал, что его отзывают в Москву, и он доложит в развеупре, что я жив и продолжаю выполнять служебно-боевые задачи.
- Какие поручения контрреволюционного характера давал вам Салнынь?
- Товарищ майор, специфика моей работы такова, что я постоянно нахожусь на заданиях. Я бываю на базе один-два дня и снова ухожу на задание. При таком ритме работы, какие поручения мне мог давать Салнынь, с которым мы были едва знакомы?
- Не сметь отвечать вопросом на вопрос! – гаркнул следователь. – Отвечать мне по существу!
- Отвечаю: никаких поручений контрреволюционного характера Салнынь мне не давал.
- Так, записываем, - Вайнштейн старательно слюнявил карандаш, от чего его губы стали синими, как у мертвеца. – Значит, вы упорно отрицаете свою шпионскую деятельность под руководством предателя Родины Салныня?
- Упорно отрицаю! – твердо ответил Сербин.
- Ну, и хрен с тобой, Сербин! Распишись вот здесь! – вдруг легко согласился следователь, закрывая папку и тщательно завязывая тесемки. – Товарищ Ваупшасов, которому мы, безусловно доверяем, подтвердил нам, что вы имели пару встреч с Салнынем по вашему служебному вопросу. Так что, вы пока – предупреждаю: пока! вне подозрений. Но не теряйте бдительности, товарищ! Вокруг полно скрытых врагов Советской власти! Особенно здесь – в Испании!
- Я вас понял, товарищ майор! – четко ответил Сербин. – Разрешите идти?
- Иди! – следователь вальяжно махнул рукой.
Путник вышел, пребывая в полнейшем недоумении… Если уж Салнынь-Хугос оказался врагом партии и контрреволюционером?... Человек, фанатично преданный ВКП(б), не идущий ни на какие компромиссы в вопросах, связанных с партией…
Да что ж там происходит - в столице?!
Одно понял Сербин: хотел того Салнынь или не хотел, но его запрос в Москву каким-то образом сыграл положительную роль в его собственной судьбе. Потому, что ясно было как божий день – в деле не было никакого упоминания о том, с каким заданием был отправлен Сербин в Испанию. Если бы было иначе, Салнынь непременно упомянул бы об участии группы Сербина в операции с испанским золотом! Но об этом не было сказано ни слова!
В душе Путника затеплился слабый лучик надежды…
Глава 27
Лето 1938-го выдалось жарким. Солнце нещадно палило землю, будто стараясь испепелить ее. Травы выгорали, не успев подняться на три пальца. Апельсиновые деревья стояли, поникнув пожелтевшими листьями.
Немцы и итальянцы, не привычные к такой жаре, практически свернули боевую деятельность, предоставив франкистам самим вести войну с республиканцами.
Это было на руку геррильерос, которые начали активно действовать в тылу противника, нанося фашистам одно поражение за другим.
Рассчитывая на пассивность союзников Франко, республиканцы под командованием нового главного советского военного специалиста комбрига Качанова начали подготовку удара по армии генерала Солчаги, стоявшей мощным заслоном на реке Эбро. Для этого была создана новая 60-тысячная армия «Эбро» под командованием полковника Хуана Модесто, в которую передали 160 бронемашин и 250 орудий.
В ночь с 24 на 25 июля армия «Эбро» приступила к форсированию реки. Застав неприятеля врасплох, республиканцы в первые же часы наступления добились существенных успехов.
Группа Сербина ушла через линию фронта за трое суток до начала наступления. Их главной задачей было в ночь наступления захватить передовую батарею и пулеметную команду, расположенные на скальном уступе, с котрого река полностью простреливалась. С началом наступления геррильерос ворвались на позиции батареи, застав противника в полной растерянности. Орудийная прислуга и пулеметная команда были полностью уничтожены. Разведчики захватили 30 орудий и 30 пулеметов. Сербин зарядил ракетницу и выпустил в ночь две зеленых ракеты, означавших, что путь свободен и батарея захвачена.
Армия «Эбро», развивая наступление, продвинулась в среднем на 20 километров, а корпус майора Листера — на 40 километров. Но испанцы не были бы испанцами, если бы не начали саботировать собственную победу собственными силами… К утру выяснилось, что понтонные части затерялись где-то в пути, и переправлять на другой берег Эбро тяжелую технику нет никаких возможностей. Танки и бронетехника застряли скопищем не берегу, чем немедленно воспользовались летчики германского легиона «Кондор». Имея безоговорочное преимущество в воздухе, и используя то, что никто из командования армии «Эбро» не озаботился противовоздушным прикрытием бронетехники, немецкие летчики практически уничтожили броневой кулак армии.
Не имея поддержки танками, армия остановилась. Начались жестокие и кровопролитные позиционные бои…
Группа Сербина все это время работала по тылам противника, выводя из строя линии связи, нарушая коммуникации противника, совершая налеты на отдельные команды и колонны фашистов.
В середине августа группу отозвали по приказу нового старшего советника по разведке и диверсиям 14-го корпуса Трояна Василия Авраамовича. Разведчики, проведя непрерывно в боях на вражеской территории 25 суток, работали на пределе своих сил и возможностей. Ежедневное крайнее физическое и моральное напряжение уже валило с ног… Из-за этого получили тяжелые ранения и были отправлены в тыл Фиделито и Плаксин. Поэтому, получив приказ Трояна, разведчики несказанно обрадовались неожиданной передышке.
На катере их переправили через Эбро, а на «своем» берегу их уже ждал знакомый автобус, на бортах которого заметно добавилось наклепанных заплат, скрывающих пулевые пробоины.
Упав на продавленные, продранные клеенчатые сиденья, из которых угрожающе торчали металлические пружины, разведчики тут же уснули глубоким, беспокойным сном.
