Андрей Воронин - Инструктор. Кровавый реванш
– Да здравствует мозговой штурм! – склонившись над блокнотом, воскликнула Наталья.
Примерно через два часа напряженной умственной работы Илларион поднялся со стула и прошелся вдоль стола.
– Итак, кто может поделиться мыслями по этому делу? – Забродов внимательно посмотрел на каждого из подчиненных.
Патрушев отрицательно покачал головой. Растаев, немного подумав, сказал:
– Я пока в поиске. Не могу нащупать нужную нить.
– А у тебя что, Наталья? – спросил Забродов.
– То же, что и у Макса, – ноль с плюсом.
– Что ж, продолжаем работать, – произнес Забродов и, сев на стул, открыл свой блокнот.
К полуночи ответ так и не был найден.
– На сегодня хватит – все по домам, – распорядился Илларион. – В семь утра я жду вас на работе, не опаздывайте. Надеюсь, что утром у нас дела пойдут повеселее. Группа «В» берет тайм-аут.
В семь утра сотрудники группы «В» расположились за большим овальным столом, чтобы предпринять еще одну попытку решения поставленной задачи. Потягивая крепкий горячий кофе, каждый из сотрудников время от времени делал записи в блокноте. После нескольких часов труда Забродов вдруг сказал:
– Волчица – символ Рима.
– А что касается Орла и Коня, то это символы многих городов мира, – развел руками Макс. – Как это все связать?
– В досье, присланном из ФСБ, – продолжил Илларион, глянув в распечатку, – говорится, что Ахмед Садур среди прочего любит и футбол. А Волчица является и символом итальянского футбольного столичного клуба «Рома».
– А Орел – символ римского футбольного клуба «Лацио», – подхватила Наталья.
– И сходятся они в принципиальнейшем дерби на «Стадио Олимпико» в Риме. Мне вспомнился плакат, который я видел в Интернете, как Волчица разрывает Орла. Плакат, естественно, был нарисован болельщиками «Ромы», – заметил Забродов.
– Хорошо, допустим, мы отталкиваемся от футбола, но кем или чем тогда является этот таинственный конь? – глядя на коллег, задался вопросом Патрушев.
– Макс, посмотри ближайшие матчи «Ромы», в том числе и международные, – распорядился Забродов.
– Одну минутку, Илларион Константинович.
Растаев склонился над клавиатурой, и его пальцы запорхали по клавишам.
– Так, сейчас посмотрим. На этой неделе матч с «Лацио» на «Стадио Олимпико», а через четыре дня встреча с московским ЦСКА, в рамках Лиги чемпионов УЕФА, – выдал информацию Макс.
– А символ ЦСКА – Конь! – воскликнул Патрушев.
– Значит, Волчице и Коню будет жарко! Великолепная работа, Илларион Константинович, – восторженно сказал Растаев.
– Это работа всей команды, – заметил Забродов. – Однако продолжим. Значит, на «Стадио Олимпико» готовится террористический акт. Матч вызывает огромный интерес, стадион будет переполнен. Отличная мишень! Готовьте отчет, а я доложу Котляренко, время не ждет.
Забродов поднялся со стула и решительно направился к двери. В кабинете заместителя главы АСБ он обрисовал ситуацию и сообщил выводы, сделанные группой «В».
– То есть вы считаете, что во время матча российской команды ЦСКА с итальянской «Ромой» на «Стадио Олимпико» террористы нанесут очередной удар? – глядя на Забродова, произнес Василий Васильевич.
– Я в этом не сомневаюсь. Дело очень-очень серьезное, – подытожил Илларион.
– Что ж, тогда нужно срочно связаться с итальянской разведкой и предупредить их о грядущей беде. Как там говорят: предупрежден – значит, вооружен.
– Да, тем более у нас личная заинтересованность, ведь могут пострадать футболисты российского клуба, – резюмировал Илларион.
– Сегодня же мы обязательно свяжемся с итальянскими коллегами, – решительно произнес Котляренко.
* * *В одном из подтрибунных помещений римского стадиона «Стадио Олимпико» шли отделочные работы. Рабочие меняли старую потрескавшуюся напольную плитку.
– Джон, подай мне молоток, – попросил своего напарника полноватый итальянец.
Джон Максвел прибыл в Рим две недели назад в составе бригады рабочих лондонской строительной фирмы. В Англии лучшие в мире футбольные стадионы, поэтому руководство «Стадио Олимпико» решило воспользоваться услугами английских строительных специалистов.
– Нет проблем, – подавая молоток, ответил Джон.
Нагнувшись, он начал укладывать плитку. Улучив момент, когда на него никто не смотрел, Максвел достал сверток и сунул его в специально подготовленное углубление в полу. Сверху он осторожно положил плитку.
– Как там у тебя дела, Джон? – окликнул Максвела один из английских рабочих.
– Полный порядок, скоро переберемся в другое помещение.
Довольный выполненной работой, Джон поднялся, распрямляя спину, и в этот момент в комнату быстрыми шагами вошли несколько крепких молодых парней. Они мгновенно схватили и сноровисто обыскали Максвела.
– В чем дело? Что происходит? Я здесь работаю! – истерично закричал Джон. – Вы меня с кем-то перепутали!
За работой Джона, не сводя с мониторов глаз, из ближайшего помещения наблюдали. И как только он заложил сверток, спецагентам итальянской разведки была дана команда на задержание. Один из сотрудников разведки подковырнул только что положенную Максвелом плитку и извлек сверток.
– Взрывчатка, – коротко сказал сотрудник, доставший сверток.
А в соседнем кабинете офицер, руководивший операцией, произнес:
– Если бы не помощь русских, неизвестно, сколько людей пострадало бы…
Его коллега, сидевший рядом, проговорил:
– Откуда они только это узнали? Нужно поблагодарить их.
– Мы сделаем это сегодня же, – заявил руководитель операции. – Русские буквально спасли нас от катастрофы.
Джона Максвела выволокли на улицу, затолкали в зарешеченный микроавтобус и увезли на допрос.
Глава 8
Примерно через десять дней после визита к профессору Дубровину от последнего Иллариону пришло эсэмэс-сообщение: «Срочно приезжайте!» Забродов, дождавшись конца рабочего дня, благо ничего экстренного не было, сел в «лендровер» и «покружился» по близлежащему району. Убедившись в том, что «хвоста» за ним нет, он свернул направо и через десять минут выехал на шоссе, ведущее за город. «Профессор, видимо, раскопал что-то важное, – прибавляя скорость, размышлял Илларион. – Интересно, что?»
Проехав километров пятьдесят, он повернул налево и покатил по проселочной дороге. «Скоро будет пролесок, а за ним и дом профессора», – вглядываясь в световые пятна фар, разрезающие темноту, думал Забродов. Миновав пролесок, он прибавил скорость и через несколько минут в темноте на холме увидел черную глыбу профессорской дачи. На втором этаже, в кабинете Дубровина, как всегда, горел свет. «Работает Аркадий Викторович», – останавливая машину неподалеку от крыльца, подумал Илларион.
Он заглушил двигатель, вылез из «лендровера» и пошел к дому. Илларион нажал на кнопку звонка. Послышалась приятная мелодия. Прошла минута, никаких шагов на лестнице. Забродов нажал на кнопку звонка еще раз. Подождал. И снова тихо. Илларион повернул ручку двери. Несмотря на довольно позднее время, а было около полуночи, дверь оказалась незапертой.
Забродов зашел в дом и остановился в темной прихожей. «Что-то не нравится мне все это», – слегка пригнувшись и прислушиваясь к каждому шороху, подумал Илларион. Вдруг справа что-то скрипнуло, Забродов моментально шагнул назад, прячась за угол. И снова наступила гнетущая тишина. Затем опять послышался скрип, но уже ближе. Наконец глаза, привыкшие к темноте, различили силуэт кота, прошмыгнувшего мимо Иллариона на кухню. «Черт бы тебя побрал!» – едва не выругался вслух Забродов.
Скользнув тенью к лестнице, ведущей на второй этаж, Илларион стал медленно подниматься шаг за шагом. Иногда он останавливался и подолгу прислушивался. Было тихо, как в могиле. Казалось, что эта длинная, закругляющаяся кверху деревянная лестница никогда не закончится.
Забродов поднялся наверх и заглянул в коридор. Дверь кабинета профессора Дубровина была слегка приоткрыта. Слабая полоска света падала на пол коридора. Пригнувшись и прижимаясь спиной к стене, Забродов медленно, стараясь как можно мягче ступать, пошел вперед. Приоткрытая дверь, словно невидимый магнит, притягивала к себе. Добравшись до нее, Илларион заглянул внутрь.
Он увидел письменный стол профессора, на нем лежало несколько открытых книг, но это была лишь малая часть того, что мог рассмотреть Илларион. Он застыл на входе в кабинет, вслушиваясь и улавливая, словно акустический радар, малейшее колебание воздуха. Наконец Забродов решился и, стремительно шагнув, распахнул дверь, готовый к любой неожиданности.
Справа, возле книжного стеллажа, лежал на спине профессор Дубровин. Безжизненные открытые глаза были устремлены в потолок. Кровь запеклась у него на лбу. «Все как в прописях. Контрольный выстрел в голову», – подумал Забродов. На груди убитого лежал лист белой бумаги, на котором крупным шрифтом было что-то напечатано. Осторожно приблизившись к убитому, Илларион взял лист. «Прекрати метаться! Иначе ты – труп!» – прочитал он. «Записка предназначена мне. Они или он знали, что я сегодня приеду», – подумал Забродов.
