Роман Каретников - Девушка с пистолетом "ТТ"
Он вышел со двора, свернул за угол и отправился вниз по улице вдоль стройного ряда домов. Очень хотелось побежать. Но Желток заставил себя медленно отшагать деревянными ногами два квартала до троллейбусной остановки.
Только когда за ним закрылись двери троллейбуса, он поверил, что спасся.
23.
Шиз всем своим видом был похож на гориллу.
Это впечатление подчёркивали массивная нижняя челюсть, выступающие надбровные дуги с глубоко запрятанными под череп маленькими глазками и расплющенный нос. Жёсткие тёмные волосы, начиная с головы, спускались вниз по шее и захватывали даже верхнюю часть ушей. Общая кажущаяся неуклюжесть фигуры, наполненной неизбывной звериной силой, и жёлтые кривоватые зубы усиливали внешнее сходство.
Психика Шиза была изначально настроена на насилие и разрушение. Из-за этого у него никогда не было друзей или даже, просто, товарищей. Его терпели, с ним мирились, как мирятся с хроническим заболеванием или плохой погодой. Шиз всегда опирался только на грубую силу и подчинялся только ей. Но, и подчиняясь, он всем своим видом показывал, что это не навсегда и что, как только пробьёт его, Шиза, час и к нему повернутся звёзды, он своё возьмёт.
Получить с лоха долг Шиз согласился легко, эта работа была ему по сердцу.
- Не пережимай, - инструктировал его Бита. – Бабок у него, скорее всего, голяк. Поэтому, заставишь его отпахать на нас. Это даже лучше, людей у нас сейчас не хватает.
- А если отдаст? Обработать его немного? Для внушения?
- А если отдаст, - жёстко сказал Бита, - скажешь, что за то, что просрочил – нужно ещё двести баксов.
- Тьфу ты, - презрительно сплюнул Шиз.
- Это тебе тьфу, а ему и сотни взять негде. Так что пусть попашет. И никакой обработки, понял? А то, после твоего внушения он будет в больнице лежать, а не долг замазывать.
- Гы, - довольно улыбнулся Шиз и выставил неровные зубы.
- Ну, давай, пошёл.
Шиз понимал, что люди нужны, но когда он увидел Женю Желтицкого, его не слишком развитый ум никак не мог справиться с вопросом, зачем брать к себе такое фуфло, когда вокруг много молодых, здоровых ребят.
Лох был хлипок, худосочен и непредставителен. Пользы он, по мнению Шиза, не мог представлять никакой. Козёл козлом. Но, приказы не обсуждаются. Видимо, у Матвея или Биты были свои виды на этого сморчка. А Шизу предстояло просто выполнять свою работу.
Он вошёл в комнату, посмотрел на матрац у стены, на расшатанный стул, уселся, хлопнув ладонями по коленям и, уставившись на Женю немигающим взглядом изнутри лба, глухо спросил:
- Ну?
Исчерпывающая глубина вопроса подразумевала такой же ответ. Поэтому Женя, которому сидеть было не на чем, из-за чего он остался стоять у стенки, сказал:
- Нет.
Шиз не сразу въехал в столь лаконичный ответ, поэтому выкатил глаза чуть поближе к лицу и задал следующий вопрос:
- Чего нет?
Женя хотел ответить «ничего», но понял, что за такие ответы его сейчас начнут бить. А как бьют подобные ребята, Желток помнил ещё достаточно хорошо. Поэтому, он постарался ответить более объёмно:
- Денег нет. Я не смог больше ничего достать.
С того момента, как Женя выбрался из, превратившейся внезапно в ловушку, квартиры, не прошло и суток. Его до сих пор пробивал нервный мандраж. А мысль о том, чтобы забраться во вторую, намеченную им, квартиру, даже не возникала. На кражах Желток поставил большой и жирный крест.
- Та-ак, - протянул Шиз и откинулся на спинку стула. Стул угрожающе заскрипел. Шиз поспешно выпрямился. – Значит, не собрал.
Всё, что Жене удалось накопать за эти дни, тянуло меньше, чем на сорок долларов. Поэтому, о такой сумме он решил даже не заикаться.
- Не-ехорошо, - сказал Шиз и вспомнил, что точно так же раздельно ему выговаривал учитель математики в школе, когда он был ещё маленьким оболтусом. Это ему понравилось, и он повторил ещё раз, - не-ехорошо.
И добавил тем же менторским тоном:
- Долги возвращать надо.
Женя с готовностью согласился, что да, конечно, надо, и он сам это прекрасно осознаёт, но, именно сейчас, в данный конкретный момент, он отдал уже всё, что есть, и не имеет никакой физической возможности дать больше, а вот, если бы найти какой-нибудь компромиссный вариант, то …
Половина Жениных слов была Шизу непонятна, вторая половина – скучна.
- Значится так, - прервал он Женю знаменитой фразой Глеба Жеглова, на которого Шиз был похож как свинья на редьку. – Убивать и калечить мы тебя не будем. Хотя, надо бы, - уточнил Шиз, и его глаза подёрнулись мечтательной дымкой.
- Бабло надо возвращать. А не можешь вернуть – будешь отрабатывать.
Женя остановился. Вот оно! То, о чём говорил Витька. Началось. Бандиты заставляют его работать на себя. А деваться некуда. Хотя, после своей неудавшейся квартирной эпопеи Женя уже не так категорично смотрел на эту перспективу. В конце концов, лучше так, чем лежать с перебитыми ногами, или до конца жизни мучиться с почками.
- Значит, отработаешь, и будем считать, что мы в расчёте.
- А что надо будет делать? – поинтересовался Женя.
- Чего скажут, то и будешь делать, - пояснил Шиз. – Тебе какая разница? Тебе главное – выполнять. О!
- Понятно, - сказал Женя.
- А раз понятно, так сразу, в понедельник с утра, найдёшь меня в центре у торгового ряда. Я тебе скажу, что делать. Понял?
- Я с утра не смогу. Давай попозже.
- Я тебе чего, неконкретно сказал? С утра, значит с утра.
- Я же на работе. Мне нужно будет с утра забежать к начальству и оформить отпуск. Если я просто не явлюсь, меня уволят. Это сейчас быстро делается.
Шиз задумчиво посмотрел на Женю, прикидывая, в какое место его ударить. Потом вспомнил слова Биты и поскучнел. Его способностям негде было развернуться в столь тесных рамках.
- Ладно, - нехотя произнёс он. – Подойдёшь позже. Но волынку не тяни. У себя на работе сделаешь всё по-быстрому, и ко мне. Усёк?
Женя кивнул.
Шиз с сознанием выполненного долга встал со скрипучего стула. Проходя мимо Жени, он не удержался и хлопнул его в ухо. Желток покачнулся, но устоял на ногах.
- Ты что? – ошарашенно вскрикнул он, поднося руку к месту поражения.
- Гы, - добродушно улыбнулся Шиз. – Это так. Не расслабляйся.
С этим напутствием он покинул Женину квартиру.
24.
Желток сидел за рулём старенькой «шестёрки», которая весело катила по городу. Март уходил, уступая дорогу апрелю. Весна прочно вступила в свои права, и в это утро воздух на улицах пах солнцем и зелёными листьями.
Был вторник, то есть, шёл второй день, как Женя находился в группировке Матвея. Собственно, в какую команду его взяли, он не знал, так как слабо разбирался в криминальной обстановке города. Да и те скудные сведения, что у него имелись, он почерпнул от более искушённого и информированного Витьки Зыкова, с коим распивал водку в тот день, когда Шиз сделал своё недвусмысленное предложение. Рядом с ним сидел парень по кличке Пец, данный ему в напарники, причём на правах старшего. Они оба предназначались на роль козлов отпущения по делу Вознесенского, хотя ни тот, ни другой, естественно, об этом не догадывались.
Пец был на четыре года моложе Жени, но гораздо искушённее в жизни и криминальной среде города. Он уже был женат и имел ребёнка. На Матвея он работал четвёртый год, но за это время особого положения в группировке не добился и оставался всё на тех же мелких ролях, что и по приходу туда. До вчерашнего дня был в бригаде Красавчика, теперь же их с Женей отдали под начало Шиза. И хотя все распоряжения шли от Биты, Шиз уже почувствовал сладкое бремя власти и быстро вживался в начальственную роль.
Весь понедельник Женя с Пецем выполняли мелкие поручения типа «подай-прими-пшёл вон». Шиз как мог, косноязычно, ввёл Желтка в курс дела. Бита велел ему не особенно распространяться и предупредить об этом Пеца, поэтому, Жене очерчивали только круг обязанностей, а на вопрос, кто у них главный, Шиз ответил:
- Я для тебя главный. И не спрашивай лишнего. Не люблю. Поал?
Сегодня Жене с Пецем поручили выполнять уже настоящую работу. С утра они заехали в гаражи к Петровичу, который выделил им не новую, но ещё боеспособную «шестёрочку», после чего на ней они должны были объехать всех торговцев и мелкие точки, находившиеся в зоне влияния их группировки. Торговцам нужно было сообщить число, двадцать шестое или двадцать седьмое марта, в зависимости от района, где те торговали. Как догадался Женя, что чуть позже ему подтвердил Пец, это были дни ежемесячной дани, своеобразного налога за право заниматься своим видом бизнеса.
