Эльмира Нетесова - Последняя охота
— Чего ему от моего мальчонки надо? — удивился Дамир вслух.
— Лихим становится. Был тихоней, а нынче сущий злодей. Связался с компанией ребят и девок. Мотаются на мотоциклах по ночам. Пьяные, дурные, ко всем пристают. Вовсе спортился малец. А уж каким покладистым рос! — сетовал Дементий, уходя.
Дамир не мешкая пошел в милицию, чтобы сообщить о Шкворне. С сыном решил отложить разговор до вечера, когда тот домой заявится. Искать его у друзей не стал. Переодевшись, подошел к калитке.
— Куда настропалился, старый черт? — внезапно словно из-под земли вырос Влас и схватил стукача за голову.
Тот дернулся — удалось вырваться. Хотел выскочить на дорогу в город, но Меченый кулаком с курса сшиб, вернул обратно во двор и пригрозил:
— Если в ментовку намылишься, кентель с резьбы сверну!
Дамир уполз в дом. Что за тяжкий день выдался с самого утра? Сплошные неприятности.
Он лежал в постели весь в примочках и рассказывал Катерине услышанное о сыне.
— Чего их головы свербят о нашем? Он путевый. Не ворует, никого не облаял. А коли заденут, даст сдачи, как и полагается. Девки с ним мотаются? И что с того? Он в подоле не притянет. Нам мороку не навяжет. Успокойся, родимый, наш мальчишка не хуже ихних. Вспомни, какими сами были? Все ж людьми поделались, — рассмеялась озорно, как когда-то в юности, и вышла на кухню.
А Дамиру вспомнилось давнее, полузабытое беззаботное время незаметно убежавшей молодости.
…Там в деревне никто не хотел замечать, что Дамир взрослеет. Низкорослого и худого, его даже дома считали мальчонкой, которому взрослые штаны еще ни к чему. Отец изумился, когда сын попросил бритву:
— На что тебе?
— Побриться пора! — показал на подбородок, заросший щетиной.
— Во, наш телок в бычка лезет! А я думал, что ты еще на горшке кряхтишь!
— Давно с него соскочил, — обиделся тогда парень на невнимание к себе.
— Получай! Нынче щетина полезла, скоро мужиком станешь. Скажи, сынок, а зазноба уже объявилась у тебя?
Дамир покраснел. Опустил голову, промолчал.
С девками он шалил давно. Да и как иначе, если одна лучше другой жили по соседству. В деревне каждая на виду. Все девки румяные, грудастые, крепкие. Чахлые да гнилые — в редкость. Последних жалели, а остальных любили. Да и как по-другому? Все трудяги, умелые, веселые. Каждая словно цветок, глаза радовала и душу.
Дамир вспомнил один из дней. Сколько лет ему тогда было? Десять или чуть больше? Пошел он на сенокос вместе с отцом и дедом, надо было для колхозных коров сена запасти. Все мужики спозаранок на покос вышли. И парень за взрослыми увязался.
Конечно, косы под его рост не нашлось, зато носил косарям воду из реки. И вот увидел купающихся в реке девок. Они ворошили скошенную траву и, вспотев на жаре, вздумали ополоснуться. В воду бросились совсем нагишом. Дамирка, увидев их, онемел. Выронил воду и не мог не восторгаться увиденным. Он смотрел ошарашенно, сам не понимая: что так тянет его к девчатам? Какая неумолимая сила толкает к ним?
— Эй, Дамир! Чего вылупился? Иди к нам! — позвали звонко.
Он прыгнул в воду, даже не сдернув портки.
— Давай сюда!
— Эй, Дамирка! Живей ко мне! Буду тебя учить плавать, хорошо? — ухватила его за шиворот Ольга. Подложив под живот ему руки, приказала: — Греби руками и ногами.
Но как грести, если упругая грудь касается плеча? От этого по всему телу пошли молнии. Мальчишка что-то понял и выскочил на берег сконфуженно.
Он подсматривал за девками из-за копен и стогов. А однажды, когда они все уснули на траве, Дамир подошел совсем близко. Так хотелось потрогать все округлости, но он не решался, знал, за это его могут побить сразу всем скопом и опозорить на целое село.
Он стал подсматривать за сестрами, но они вскоре повыходили замуж. Зато Дамир стал любимчиком соседских девчонок. Из-за него даже дрались. Еще бы, на сеновале от детских игр быстро взрослеют. Вот так и здесь получилось. Доигрались в прятки с Анюткой. До ночи из сена не вылезали. Сначала целовались неумело, а потом осмелели. Дамир вернулся домой весь в сенной трухе, с горящими глазами, счастливый и довольный.
С тех пор понравилось ему затаскивать на сеновал ровесниц. Те лишь поначалу боялись, потом сами звали его поиграть в прятки. Он не отказывался. Даже через годы ни одну из них он не выдал, не осудил, а тех, которые упрямились и отвергали, Дамир высмеивал и презирал.
Парень считал, что достоин любви. Он видел и чувствовал, кому по-настоящему нравится, кто страдает и любит его. Дамир почти не знал отказов, и девчонок у него хватало. В деревне, как всегда, недоставало ребят, поэтому и Дамир был в спросе. В роще и на лугу, на сенокосах и сеновалах познал он немало девчонок. Может, оттого не сумел влюбиться ни в одну и не женился бы, если б отец с матерью не настояли и сами не выбрали ему невесту.
Катерина! Она была той первой, с кем он стал мужчиной, но о том сокровенном и тайном, кроме них, не знал никто. Они пронесли этот секрет через годы, никогда не оскорбив и не упрекнув друг друга. Конечно, Катя и тогда, в детстве, была как сдобная булка, но вымахала и заматерела гораздо позже.
Дамир и теперь, через много лет, помнил все, да и жена нет-нет, а покраснеет вслед воспоминаниям. Она ценила мужа, что тот никому не проболтался и не ругал ее за детские шалости. И хотя ей было чем крыть, все ж радовалась, что Дамир у нее порядочный человек.
Только он знал, почему родители выбрали для него Катерину. Ее отец, работавший ветврачом в колхозе, списал в падеж хорошую корову, а поздним вечером перегнал ее во двор и сам поставил в их стойло. Своя корова давно состарилась и вместо телок телилась бычками. На покупку коровы денег в семье не было. Собирали на приданое сестрам. А тут нежданно повезло.
Вскоре о корове забыли. Ведь молодые жили в городе, очень редко приезжали в деревню, да и то ненадолго.
Катерина была единственной в семье, и ее отец до самой смерти помогал дочери не только продуктами. Конечно, он хотел устроить ее судьбу иначе, но… дочь пошла сама в себя. И уж очень походила на колхозного счетовода, большого рыжего мужика, работавшего в одном кабинете с Кать-киной матерью, бухгалтером.
Ветврачу на это сходство вся деревня указывала, но тот никому не хотел верить и любил единственное чадо, закрывая глаза на все ее пороки и недостатки.
Катьку с детства считали тупой. Учителя в школе прямо говорили, что девчонка растет с явным отсутствием интеллекта. Ее ограниченность удивляла и пугала. Может быть, поэтому у той почти не было подруг.
— Куда такой в техникум или институт? Не смешите. Пусть хоть школу закончит. Все равно дальше коровника ей дороги нет, — убедили отца.
В своей деревне девки были куда лучше. На его Катерину ребята не оглядывались. И быть бы ей в старых девах, если бы не схомутала семью Дамира нужда.
Намекнул ветврач, что не прочь породниться, и густо при этом покраснел. Оно и не с добра. Девка с каждым днем мощнела и раздавалась ввысь и вширь, но это никого не смутило. Уж очень нужна была корова. И ветврач пообещал все устроить. Свое слово он сдержал. Помимо того, взял на себя свадьбу и все расходы, связанные с ней, содержал молодых. И очень радовался, увидев, что после родов его дочь не только перестала расти, но и заметно похудела.
В городе любой человек помимо своей воли подстраивается к окружающим, тянется к их уровню, чтобы не оставаться в дураках. Катерине не давалась наука. Она и не пыталась брать ее штурмом. К чему впустую тратить время? И женщина, оглядевшись, стала искать работу по себе. Она ничем не брезговала. Сначала устроилась уборщицей в столовой, потом стала посудомойкой. Затем торговала квасом. С недоливов имела небольшой приработок. Перешла на пиво, но не удержалась долго: за грубость с клиентами Катьку выгнали. Зато взяли в кинотеатр билетером и гардеробщицей. Там она до самого декретного отпуска работала, а потом ей предложили уйти по-хорошему.
Все дело в том, что, снимая с крючка пальто какого-то начальника, порвала петельку. Тот сделал замечание, и Катерина взвилась. При всем народе назвала человека жопой с ушами. И сколько ни просил директор кинотеатра, извиняться она не стала. Пришлось расстаться навсегда, потому что и своего начальника, уходя, назвала стельным быком. Тот за этот комплимент двери перед Катькой кулаком открыл и, посинев от злости, крикнул ей:
— Пока не отелюсь, не сыскать тебе больше работы в городе!
Катерина до ночи хохотала, рассказывая Дамиру о том, как отделала директора. Мужик головой качал, урезонивал жену, а та, решив доказать свое, уже на другой день устроилась работать нянькой в садик, куда устроила и сына.
— Ты хоть там воздержись: смотри, не натяни горшок с дерьмом на голову какой-нибудь воспитательнице, — просил Дамир.
— Я никого не задеваю, но если меня начинают дергать, без сдачи не уйдут!
