Александр Тамоников - Больная родина
— Конечно. Именно так и было. Охотно верю.
— Нет, я правда хотел… — Гайдук смущался все больше.
— Да ладно, какая разница? — Женщина пожала плечами.
— Вы уже не опасны для общества?
Теперь она засмеялась.
— По правде говоря, не было никакого гвоздодера. Я обычная трусиха.
— Как ваш отец? Он не сильно пострадал?
— Обошлось, спасибо. Ярослав Григорьевич не упал, только плечом ударился о полку. Пошел спать. — Она всмотрелась в темноту. — А скажите, Сергей, какое отношение вы имеете к Клавдии Павловне?
— Прямое, Диана. Я ее сын. В общем-то, единственный. Прибыл этой ночью.
— Так вы… Сергей Гайдук? — В голосе женщины зазвучали странные нотки.
— Это преступление?
— Для кого-то да. Клавдия Павловна много рассказывала о вас. Говорила, что вы всю жизнь служите в Российской армии, человек порядочный, честный.
— Да, служил, — согласился Сергей. — Настолько долго, что серое вещество у меня приобрело цвет хаки. Сознавайтесь, Диана, кого вы только что отшили? Хочу сделать вам комплимент — это был хороший удар. Чувствуется, что вы вложили в него душу.
Женщина спустилась с веранды, подошла поближе. Их разделяла символическая ограда. От нее приятно пахло теплом, домашним уютом. Он видел ее лицо, усталое, но очень привлекательное.
— Это Быковский Александр Данилович, капитан, заместитель начальника местной милиции Воренко. Кличка Бык. Типичный бандит, вор и вымогатель. Вообразил, что я должна быть его женщиной, и теперь не дает прохода. Алкаш, кобель, гнусная личность, терпеть его не могу. Я допустила ошибку, Сергей, в апреле поддалась на его уговоры сходить в ресторан. Без всяких обязательств, без секса. Но он решил, что я его собственность и больше ничья. Сказал, что застрелит любого, кто окажет мне знаки внимания. Видит, как я его ненавижу, а успокоиться не может. Цветы таскает, пытался золотое колечко подарить, клянется в вечной любви, все такое. А еще планирует свадьбу на октябрь. Я его чуть не вилами встречаю, а ему хоть бы хны. Представляете, во что превратилась моя жизнь?
— Сочувствую, Диана. — Сергей вздохнул. — Я могу помочь?
— Можете. Но после этого вас забьют до смерти в подвале СИЗО, а потом попляшут на ваших косточках. Вы еще не в курсе, как мы живем в Новодиеве?
Ему приятно было стоять с ней рядом, слушать ее голос, смотреть в глаза с загадочным зеленым огоньком. Диана тоже не спешила уходить. Она рассказывала о себе.
Как ни странно, они ходили в одну школу. Когда Сергей закончил ее, Диане Бойко оставалось учиться три года. Разумеется, он не помнил неуклюжую веснушчатую девчонку, с которой однажды столкнулся на перемене — несся, как комета, закатив глаза. Нет, она не пострадала, подумаешь, рассеченная бровь и небольшое сотрясение мозга. Девочка обратила на него внимание, а он ее в упор не видел.
Потом Диана начала взрослеть. Пропали веснушки, появилось серьезное отношение к жизни. Тогда она не была соседкой Сергея, переехала с отцом в Бочарников переулок четыре года назад. На улице Коммунаров случился пожар, а в этом доме скоропостижно скончалась двоюродная тетушка Дианы, у которой не было других родственников.
Матери Диана не знала, та умерла при родах. Всю жизнь ее воспитывал отец. Он приводил парочку гражданских жен, но с ними не сложилось. Со здоровьем у Ярослава Григорьевича не очень.
Диана окончила в Днепропетровске аграрно-экономический университет, вернулась в родной городок, была экономистом в агрофирме, бухгалтером в лесозаготовительной конторе. Сейчас работает через два дня на третий приемщицей на складах агрохолдинга «Крылатово».
— Скатилась, — посетовала Диана. — Платят копейки, но хоть какая-то работа.
В личной жизни караул. Детей нет, муж, но сгинул шесть лет назад — пошел на рыбалку, через неделю всплыл при невыясненных обстоятельствах. Опера взялись за дело, но когда выяснили, что рядом с рыбаком отдыхала пьяная компания их коллег, расследование резко прекратилось.
— То есть вы не из тех, кто коня с принцем на скаку останавливает? — пошутил Сергей.
— Абсолютно, — согласилась Диана. — Принцы — это не мое.
Он тоже рассказывал о себе — о неустроенности жизни в Российской армии, о пребывании в горячих точках. Неясное чувство подсказывало ему, что не стоит врать этой женщине насчет вещевой службы мотострелкового полка. Гайдук говорил все как есть. О съемных квартирах, общежитиях, о том, как расстался с девушкой, на которой собирался жениться.
Диана опасливо покосилась по сторонам и спросила:
— Скажите, Сергей, а правда, что в Донбассе против Украины воюет регулярная Российская армия? Нам об этом твердят каждый день, призывают бороться с оккупантами, вести войну против агрессора до победного конца.
— Не думаю, Диана, что там воюют регулярные российские войска. — Сергей улыбнулся. — Если бы так было, то остатки украинской армии мы давно прогнали бы через Киев и добили в Карпатах. Не надо слушать украинскую пропаганду.
— Но другой ведь нет.
— Вот никакую и не слушайте.
Он не хотел с ней расставаться, но она вдруг испуганно ахнула, посмотрела на часы.
— Увлеклись мы с вами, Сергей. Третий час ночи. Мне же на работу в шесть вставать. Сегодня как раз моя смена.
— Ужас какой, — сказал Гайдук, чувствуя себя виноватым. — Что же вы сразу не сказали, Диана? Все, прошу прощения, отступаю, надеюсь, еще увидимся.
Она ушла, улыбнувшись на прощание, а он еще стоял на стыке двух участков и смотрел на закрывшуюся дверь. В его груди рождалось что-то необычное.
— Первый день на работу, и уже опоздал, — добродушно укорил Петр зевающего шурина.
Гайдук чувствовал себя неважно, болела голова. Он почти не спал. Когда за ним утром пришла мама, сынок отбивался как когда-то в детстве, хныкал, что еще немного полежит. Неужто ей жалко? Потом она пыталась накормить его свежими сырниками, а у него кусок в горло не лез…
— Ладно, не докапывайся, — проворчал Сергей, едва не сворачивая челюсть. — Все живы, автосервис не взорвали, значит, все в порядке.
Асфальта в Пролетном переулке не было никогда. Проезжая часть гуляла волнами, пестрела рытвинами. Но это заведение пользовалось популярностью у автомобилистов. Автосервис располагался на первом этаже гаражного бокса с раздвижными воротами и полным отсутствием окон. За первые минуты, пока Сергей осматривался, подъехали две машины. У одной проблемы с тормозами, водитель другой просил поменять стойки.
Механики в промасленных робах погрузились в работу, с любопытством поглядывая на новенького, который не знал, чем себя занять.
— Николай Радченко. — Смешливый чубастый паренек протянул руку, предварительно вытерев ее о штанину. — Ладно, потом познакомимся, некогда. Погуляй пока.
Второй — постарше, долговязый — высунулся из ремонтной ямы, изобразил приветственный жест и отрекомендовался:
— Зубарь. Просто Зубарь. — Он вновь ушел в подземелье.
Петр побродил по гаражу, убедился, что все в порядке, и по шаткой лестнице поднялся в «голубятню», где располагалась контора. В гараже кипела работа. Сергей вышел на улицу, закурил.
Пролетный переулок явно не был визитной карточкой городка. Проезжая часть напоминала прифронтовую дорогу, кое-где посыпанную щебнем. Ее окружали неказистые дома, сараи, бетонные заборы. Прохожих было мало, но машины проезжали часто. Вислоухая собака заливисто гавкала, несясь за разбитым грузовичком. Потом она потеряла к нему интерес, бросилась наперерез старенькой «Ниве», выезжающей из противоположных ворот, носилась кругами, азартно лаяла.
— Местная, — объяснил Коля Радченко, выводя из гаража старенький «Ситроен», на котором он поменял тормозной шланг. — Инспектором нарекли. В прошлой жизни была гаишником — ни одной машины не пропускает. Закурить дашь? — Он с радостью подскочил, когда Сергей полез за пачкой. — Вот спасибо. Я теперь у тебя буду стрелять, договорились? А то Зубарь жадюга, всегда ворчит, словно я у него жену, а не сигарету отнимаю.
Но тут подъехал ржавый микроавтобус. Николай побежал в гараж и стал командовать, чтобы встал туда, куда нужно. Водитель жаловался на миллион неисправностей. И дымится, и скрипит, и стучит что-то под днищем. Судя по всему, в гараже собрался консилиум. Даже Петр спустился из конторы, принял живое участие в обсуждении истории болезни.
— Ну, тут и без Псаки все понятно, — пробурчал Зубарь. — Сайлент-блоки мог бы и сам закрутить, Микола. Масло менять в твоей бандурине надо. Твое корыто жрет его как моя жинка.
— Что же делать, хлопцы? — растерянно пробубнил автолюбитель. — Мне эта тачка край как нужна, я без нее не выживу.
— Выбрось бяку, Микола, — заявил Радченко. — Дельный совет — выбрось и забудь. Копи гроши на новую. Сам довел лайбу. Или и здесь кляты москали виноваты? Ладно, не куксись, сделаем что-нибудь. Пусть стоит, к вечеру посмотрим, подлатаем. Но учти, в бой она у тебя уже не пойдет.
