Евгений Сухов - Сходняк
— Хорошо было? — деловито поинтересовалась Томка.
— Клево, — удовлетворенно промычал Грунт. — Давай сюда. Про саквояж расскажу.
Томка с готовностью повиновалась. Прильнув к его плечу головой, она подхватила полупустую бутылку шампанского «Старые традиции» и налила в свой бокал.
— Хочешь?
Грунт помотал головой.
— А было в том саквояжике без малого «лимон» баксов, Томка. Я до сих пор понять не могу одного — если баксы остались там лежать, за что же мужика грохнули — не за деньги, выходит.
Но продолжить свою байку Грунт не смог. Зазвонила трубка радиотелефона.
Он мокрой рукой взял трубку, нажал кнопку и поднес трубку к уху.
То, что Грунт услышал, поразило его как прямой удар молнии. У него сразу пересохло во рту, мелко задрожали руки. Он раскрыл рот и тихо проговорил — почти прошипел:
— И что теперь делать?
Он долго молчал, слушая ответ собеседника. Потом откашлялся и переспросил:
— Как, вы говорите, его кликан? Сержант? Не-а, первый раз слышу. Из Питера, говорите?… Есть у меня друганы в Питере — я им сообщу, пусть справки наведут. Спасибо, что предупредили.
И он вырубил трубку.
— Что такое, сладкий мой? — сердобольно спросила Томка, увидев, что ее хахаль враз переменился в лице.
— Да ни хера! — отмахнулся Грунт, погруженный в свои невеселые мысли. — Все путем.
Он соврал Коле. Он знал, кто такой Сержант, — отлично знал. У Грунта и впрямь в Питере было немало корешей, и он был наслышан о подвигах славного стрелка Степана Юрьева по кличке Сержант, который долгие годы жил за границей, служил в иностранном легионе, участвовал во многих заварушках в разных горячих точках планеты и котировался международной мафией и Интерполом как один из лучших в мире снайперов. Знал Грунт и о том, что после долгой размолвки с Варягом Сержант обратно переметнулся на его сторону и помогал ему недавно в Питере охотиться за Сашкой Шрамом. А уж совсем недавно Сержант помогал Варягу замочить Коляна Радченко, с которым он, Грунт, только было закорешился, да не успел развить дружбу, потому что Варяг и Сержант загнали Радченко, как зайца, да и грохнули, можно сказать, в самом центре Москвы…
И Грунт теперь страшно разволновался, узнав, что Варяг звонил пару дней назад в Питер, нашел там Сержанта и попросил срочно выехать в столицу.
Предупредивший его об этом Коля не уточнил, откуда ему все это известно и прибыл ли уже в Москву Сержант. Но Коля был явно связан со спецслужбами — то ли с эфэсбэ, то ли с эмвэдэ — и так просто молоть языком не стал бы. Раз сам позвонил, значит, и впрямь дело плохо.
Сержант едет в Москву! Сержанта вызвал Варяг! Похоже, всесильный смотрящий России решил начать охоту за убийцей Шелехова. И можно не сомневаться, что он начнет рыть землю — всю брусчатку Красной площади вывернет, парк Горького распашет, а найдет обидчика. Надо сматывать удочки, решил Грунт.
Надо лечь на дно. На неделю, на месяц, может, и на год. Надо рвать когти из Одинцово. Кому еще, кроме Коли, известно, что он грохнул Шелехова?
Этого Грунт не знал. Его взгляд упал на белые пухлые телеса Томки. Та, ни о чем не догадываясь, безмятежно лакала шампанское. Грунту пришла в голову ужасная догадка: а вдруг Томка наведет Сержанта. Томка… Он стал лихорадочно вспоминать, как, при каких обстоятельствах он с ней познакомился. Томку он встретил в «Гранде», мебельном салоне при въезде в Химки. Встреча была случайной. Томка долго кочевряжилась, пока согласилась написать ему свой телефон. Потом он звонил ей раз сто, а она опять кочевряжилась, и ему с трудом удалось уломать ее сходить с ним в кабак… И дала Томка только на третий месяц их знакомства. Нет, Томка вряд ли… Так, кто еще… Еще Митька, который в тот вечер сидел в зале прилета. Но Митька позавчера улетел к себе в Сыктывкар до зимы. Еще эти две бляди, Терезка и Наташка. Но они вообще ни сном ни духом про него ничего не знают. Знает только Томка. И он ей только что, мудила грешный, все выболтал…
Грунта даже озноб прошиб, невзирая на парню в ванной. Е-мое, какого же хрена он все это ей выболтал! Теперь если что, если к Томке кто подкатится, пугнет или бабки посулит немалые, она же его с потрохами продаст и не пернет!
Он мельком глянул на Томку. Она уже плескалась в воде как ни в чем не бывало — точно белая дельфиниха.
Так, так, так. Сержант, значит, едет в Москву по вызову Варяга. Или уже приехал. Как там Коля ему сказал: «Советую тебе сматывать удочки». Прямо так и сказал, а! Намекнул, что ему. Грунту, теперь хана.
Он впервые в жизни, похоже, ощутил страх неминуемой смерти. Нет, не просто страх — острое, упрямое нежелание умирать. Мысли путались в голове.
Похоже, пол-Москвы знает, что он живет ом частном доме в Одинцово. Надо сбежать куда-то отсюда в другое место — в Люберцы, там у него друганок живет Или к Лешке в Новые Химки, снять квартиру в ново стройке — благо там полно пустых квартир стоит в новых домах.
Но вот Томка… Томка — проблема. Томка продаст… Грунт поймал взглядом пузатую темную бутылку шампанского. Он медленно подошел вдоль края ванны к бутылке, взял за горлышко. Тяжелая, толстого стекла бутылка была пуста.
Его бил колотун. Только бы Томка, сука, не заметила, как он мандражирует. Он незаметно опустил бутылку в воду — из горлышка вместе с выходящим воздухом вверх рванул столб пузырьков. Вода быстро наполнила бутылку, которая еще больше потяжелела. Он стал приближаться к Томке, держа бутылку под водой.
— Что, кобель, опять за свое? — засмеялась девка, обнажая ровный двойной ряд белых зубов.
— Ara, — глупо усмехнувшись, отозвался Грунт и стал заходить сзади.
— Понравилось? — не унималась Томка.
— Ага, понравилось, давай еще разок так же: ты спиной ко мне! — Ему в голову уже пришла мысль…
Когда Томка послушно повернулась к нему задом, он резко выдернул бутылку из воды и с размаху втемяшил ей по затылку. Томка, не издав ни звука, тяжело осела в воду. Выкрашенные в соломенный цвет волосы всплыли на пенистой поверхности воды. Он положил обе руки ей на плечи и сильно вжал вниз. Голова Томки ушла под воду. Девка даже не сопротивлялась — видно, удар по голове был довольно силен и она потеряла сознание.
Грунт стоял, не разжимая рук. Прошло, наверное, минуты три-четыре, когда он отпустил ее плечи. Тело тяжело завалилось набок и, подталкиваемое мощными горячими струйками, стало медленно передвигаться вдоль стенки ванны.
Ему стало жутко от этого зрелища. Теперь надо было подумать, как избавиться от трупа. Он стал вспоминать телевизионные детективы. Завернуть в мешок, в целлофан, в ковер… Потом заложить в багажник машины и — рвануть в какой-нибудь лесок или на болото.
Грунт вылез из ванны, выключил электромоторчик джакузи и насухо вытерся простыней. Он спешил. Часы на стене в коридоре показывали половину восьмого.
Через час-полтора начнет темнеть, тогда можно и грузить ее в багажник. Но пока что надо ее запаковать.
В кладовке за кухней он нашел старый рулон садового целлофана — таким огородники накрывают всходы огурцов. Он раскатал рулон на кафельном полу в ванной, выволок бездыханное тело Томки из остывающей воды и аккуратно завернул в плотную пленку. «Тяжелая, собака», — бурчал он себе под нос, волоча сверток по коридору к гаражу. Он радовался, что убил Томку бескровно и что в гараж ведет боковая дверка прямо из коридора. Соседи ничего не увидят. Сейчас заложит тело в багажник, закроет на ключ и как стемнеет — рванет по шоссе подальше от Москвы, а там где-нибудь в лесу прикопает, а еще лучше — в болотце сбросит.
Захлопнув багажник, он инстинктивно прислушался. Все тихо. Вернулся в коридор и посмотрел на часы. Девять, начало десятого. Через час можно выезжать.
Он уселся в кресло перед телевизором и только теперь смог спокойно вздохнуть.
И вдруг ему подумалось, что напрасно он замочил девку. Он даже усмехнулся при слове «замочил» — впервые в жизни это слово совершенно точно выражало характерам содеянного.
Грунту убивать было не впервой. Своего первого жмурика он оприходовал лет пять назад, на пустыре в Районе новостроек Митино. Он вел его от самой улицы Горького, то есть Тверской по-нынешнему. Шел в тот осенний день Грунт по улице, насвистывал и вдруг приметил у уличного обменника лоха в шляпе — тот стоял и, пугливо озираясь, рассовывал по карманам пачки рублей. Видно, только что поменял большие баксы. Грунт заинтересовался им, да и от нечего делать потопал следом — сначала в метро доехал до Планерной, потом на автобусе трясся хрен знает сколько, потом пешочком пошел. Да на пустыре и пробил ему башку обломком кирпича. Мужик упал, обливаясь кровью. Грунт все карманы у него вывернул — насобирал, как потом выяснилось, целых шестьдесят миллионов. Тогда все на миллионы считали — шестьдесят тысяч по-нынешнему, хорошие бабки. Он себе на них первую иномарку купил.
После того случая Грунту приходилось еще пять раз кровь пускать всяким лохам — однажды по просьбе другана одного, которому надо было от соседа-алкаша избавиться, чтобы коммуналку на себя записать. Потом один крымский авторитет нанял его за хороший гонорар в Симферополе сделать дело. Потом еще было… Но вот бабу он замочил впервые.
