Данил Корецкий - «Сандал» пахнет порохом
– Двадцать минут прошло! – объявил молодой повар, ставя на стол свежую порцию шашлыка.
Большинство пищевых ядов проявляют себя за это время, но Абдаллах чувствовал себя прекрасно. Саббах и Хуссейн принялись за еду.
– Амир, а ты не узнал, кто под Тиходонском плотину минировал? – спросил Абдаллах.
Саббах только покачал головой.
– У нас много друзей и братьев, – только и сказал он. – И если они начали дело, они его закончат. А мы скоро подадим им хороший пример!
Дальнейшая трапеза проходила в молчании. Насытившись, суровые мужчины некоторое время сидели, отдыхая. В это время прозвонил спутниковый телефон. Это был телефон Саббаха, но носил его Абдаллах. Сейчас он вынул аппарат, подключил его к экранированному проводу, который уходил вверх по склону горы, и только после этого ответил. Выслушав пароль, он передал трубку Саббаху.
Звонили из Парижа. Руководитель французского филиала доложил, что они заподозрили в своих рядах шпиона: он не вызывал никаких подозрений, но кто-то поклялся, что видел его в загородном кафе с оперативником контрразведки…
– Вы его допросили? – спросил Саббах.
– Конечно! Послушай…
На том конце связи послышались шаги, потом раздались стоны, всхлипывания, и неразборчивая арабская речь:
– Ко… вы по. ри… Он дав… м… нен. ви…
– Не признается! – пояснил собеседник. – Он хорошо работал и принес много пользы. Так что с ним делать?
– Если в дом заползла змея, разве надо ждать, пока она кого-нибудь укусит? – вопросом на вопрос ответил Саббах.
– Я понял тебя, брат!
В трубке отчетливо прозвучал звук выстрела.
– Что еще у вас? – спросил Саббах. – Как «Белый путь»?
– Готовим, брат, готовим. Но есть сложности… Иншалла… Пора заканчивать, нас могут запеленговать… Аллаху акбар!
– Аллаху акбар! – ответил Саббах и, отключившись, неспешно передал трубку телохранителю. Пеленга и ракетного удара он не боялся: сейчас сигнал уходил на спутник не с телефона, а с антенны, расположенной в километре отсюда, на противоположном склоне горы.
Он со вкусом допил мацони, озабоченно вздохнул. Надо заново готовить акцию в Москве, надо пролить дождик здесь, а далеко не все идет гладко…
Телефон прозвонил снова. На этот раз Абдаллах, услышав голос, встал и поклонился, потом, подкатив глаза и указав пальцем свободной руки в небо, передал трубку амиру. По таким необычным для сдержанного телохранителя жестам Саббах понял, кто хочет поговорить с ним на этот раз. И точно: на связи был Калиф, руководитель «Всемирного джихада», друг студенческой юности. Давнее знакомство сказывалось: Калиф был с ним мягче, чем с другими.
– Салям алейкум, Тимур!
– Салям, Джарах! Я слышал, дела у тебя идут плохо, – не спросил, а утвердительно сказал Калиф. Голос у него был обычный – спокойный и бесстрастный. Но это ничего не значило: так же спокойно и бесстрастно он резал глотки кафирам и предателям, Саббах знал это лучше других.
– До «плохо» пока не дошло, – ответил он. – Но и хорошими их не назовешь.
– Вижу, ты не забыл лингвистические тонкости русского языка, – усмехнулся Калиф. – Акция в Москве сорвалась, «Серебряный поток» завис, кафиры загнали моджахедов в горы, отношения с амирами ухудшились… И ты считаешь, что это не «плохо», а «нехорошо». А в чем же разница?
– В Москве произошел самоподрыв, такие случаи не предусмотришь, – так же спокойно ответил Саббах. Он тоже умел невозмутимо отрезать головы. – «Поток» действительно откладывается: есть проблемы с людьми, знающими местность, где предстоит работать… И с хорошими взрывниками сложно, тем более, что в Москве погиб специалист, которому я думал поручить это дело…
– Неужели это проблемы? – безэмоционально удивился Калиф.
– Нет. Подходящие люди есть у Борза, а его брат – классный минер. Но Борз, как раз и есть проблема – это он мутит воду среди амиров!
– Причина? Из-за денег?
– Деньги – только повод. Главное, в другом: он хочет выйти из подчинения Центра! И говорит, что я и другие иностранцы не можем полноценно участвовать в местном джихаде. Мол, это не наш джихад, а их, и мы его не понимаем…
Собеседник на другой половине земного шара помолчал.
– Да, такие вопросы периодически возникают в разных странах, – наконец, сказал он. – Местные патриоты противопоставляют себя пришлым наемникам. Но я пришлю тебе группу чеченских патриотов – это снимет подобные спекуляции. Правда, не следует копаться в их прошлом: все они большую часть жизни провели в Иордании или Сирии. А некоторые здесь и родились. Если это выяснится, сама идея чистого патриотизма лопнет.
– Я понял тебя, Тимур!
– Очень хорошо. Но ситуацию надо выправлять!
– Я ее выправлю. В самое ближайшее время.
Отключившись, Саббах долго сидел в задумчивости, глядя перед собой невидящими глазами.
– Пошли кого-нибудь к Борзу, Хуссейн, – наконец сказал он. – Пусть приедет ко мне для конкретного разговора.
– Сделаю, амир! – кивнул телохранитель.
– И еще… Кого мы можем послать вместо Зары?
Абдаллах почесал бороду. Он курировал диверсионную подготовку.
– С уверенностью не скажу, хозяин. Материал не очень качественный. И психологическую подготовку до конца не прошли.
Он замолчал, но под требовательным взглядом командира сказал:
– Может, Зухра… Она лучше других. Но лично я не уверен и в ней…
– А сопровождающим кого?
– Молодого моджахеда, который сегодня сдал тебе экзамен. Этого… Ссыкуна…
Саббах поморщился.
– Не надо оскорблять парня! Он шел на смерть, но нажал кнопку! Я подумаю насчет него…
Саббах вновь застыл в мрачной задумчивости. Медленно текли минуты.
– Хозяин, а почему ты ездишь на Абреке, а не на японском вездеходе? – спросил вдруг Хуссейн, чтобы как-то развеять сгустившуюся атмосферу.
– Абрек живой и пройдет по любой тропинке, – медленно, будто обдумывая ответ, произнес амир. – И потом, ты слышал когда-нибудь, чтобы заминировали и взорвали лошадь? Или она вдруг упала в пропасть?
Он помолчал.
– И вообще, старинная арабская поговорка гласит: «В жизни есть только три удовольствия: есть мясо, ездить на мясе и вонзать мясо в мясо…»
Саббах, опираясь на свою трость, встал.
– Вызовите ко мне Мадину! – распорядился он и, прихрамывая, отправился в свою резиденцию.
Это был бетонный бункер в горе, из которого в глубину скального массива уходил длинный туннель с несколькими ответвлениями и переходами на другие уровни. Несколько толстых бронированных дверей позволяли надежно отгородиться от всего мира, запасы продовольствия были рассчитаны на месяц, разбомбить его убежище невозможно, а в случае необходимости он мог выбраться через два запасных выхода, расположенных в разных местах.
Бункер амиру хотели обустроить, как комфортабельную городскую квартиру, но он отказался. Поставил кровать, стол с двумя стульями, на бетонную стену над кроватью повесил ковер, второй бросил на пол, чтобы защитить израненное тело от сырости. Восстановил электричество, устроил арсенал – оружие, патроны, взрывчатка… Запасся противогазом, медикаментами, керосиновой лампой. Сделал запас консервов и галет. Вот и все, этого вполне достаточно. Недаром основатель государства ассасинов Хасан ибн Саббах исповедовал скромность и аскетизм, а за богатство сурово карал. На этом и держалась дисциплина в Аламуте, да и во всем исмаилитском государстве… А после смерти ибн Саббаха его заветы разрушились, Аламут пал, а ассасины разбрелись по всему миру…
Он опустился на жесткую солдатскую кровать, прикрыл глаза и тут же провалился в приятную дрему…
Глава 7
Сабли не дают тени
Аламут, Западная Персия, январь 1256 г
После смерти Хасана ибн Саббаха новые низаритские имамы появлялись в крепости Аламут лишь однажды – для торжественной процедуры вступления в должность, принятия присяги и выслушивания клятвы верности ассасинской общины. Никто из них не решался занять апартаменты «Старца Горы». Впрочем, аскетичные спальню и кабинет-библиотеку Хасана ибн Саббаха вряд ли можно было назвать апартаментами. Может быть, поэтому и не находилось желающих в них поселиться. Кроме того, поговаривали, что дух хозяина активно этому препятствует.
Как бы то ни было, шейх и имам Рукн ад-дин Хуршах – великий магистр Аламута – исключением не стал, избрав местом своей резиденции крепость Меймундиз. Его наместником в Аламуте был назначен комендант – Мухаммад ибн Иса аль Халифа. Он происходил из знатного рода и имел высшее звание ордена ассасинов – даи аль-кирбаль, что позволяло ему непосредственно общаться с великим шейхом и получать приказы непосредственно от него.
Крупный мужчина с жесткими чертами волевого лица, он руководил всей жизнью Аламута: от снабжения крепости провиантом и поддержания внутренней дисциплины и порядка, до взаимоотношений с султанами и шейхами окружающих государств и провинций. Каждый день Мухаммад обязательно присутствовал на занятиях по боевой подготовке учеников: в черном халате, чалме, черных сапожках из мягкой кожи, с кривой саблей на боку, и с кинжалом за поясом, он незаметно появлялся на тренировочной площадке, молча наблюдал, иногда что-то подсказывал, но чаще так же молча исчезал. Он понимал, что с уходом «Старца Горы» уровень подготовки ассасинов снизился во всех сферах – и в психологической, и в тактической, и в боевой. Причин этому было много, но главная, пожалуй, одна: после дамасского клинка, ни одна сабля не придется по руке…