Жаркое лето Мариуполя - Василий Николаевич Прозоров
– Да это фигня, – отмахнулся Хараберюш. – Судьи-то наши. Ничего не будет. Да и мы с этими подонками за несколько дней поработаем. Никто жаловаться не будет.
Андрей, сомневаясь, покачал головой.
– Понимаешь, одно дело левые «сепары», которых проверили и потом, если что, пинком под зад выкинули. Другое дело те, кто потом пойдет в процессуальных документах.
– Так в том-то и дело, что никто ничего не докажет. Где вас держали? Не знаю, в каком-то холодильнике. А кто держал? А я не видел. Вот и все.
– Ну и потом, Андрей, – вступила в разговор Ирина, – пока они будут у вас сидеть, ребята смогут с ними плотно поработать. Так как не поработаешь ни в СИЗО, ни в ИВС. Нам потом останется только в процессуальном плане оформить и все.
Андрей смотрел в ее серые глаза и думал: «Ты же женщина, сама мать и так спокойно говоришь – плотно поработать…».
– Ира, ты тоже будешь плотно работать? – сделал вид, что пошутил Андрей.
– Если понадобится – разумеется, – абсолютно серьезно кивнула она. – В любом случае кто-то из моих следаков будет всегда с операми Саши работать.
– Андрей, если надо, можем организовать согласие руководства из Краматорска, – снова подал голос Хараберюш.
– Ну, я думаю, пока не надо. Давай так. Я доложусь сам, а вы подвозите своих пленных. Но учти, долго держать у себя ваших людей я не дам. У меня тут максимум по 3–4 дня сидят.
– А потом? – поинтересовалась Ирина.
– Чаще всего выпускаем. Мешок на голову, вывезли в посадку и пинок под жопу. Тех, на кого что-то серьезное, передаем в Запорожье. Но таких всего двое было при мне.
– Вот! А теперь будешь передавать нам! – Хараберюш обрадовался. – И тебе тоже хорошо – не надо с запорожцами возиться!
– Согласен.
После ухода мариупольских СБУшников к нему зашел Демченко.
– Андрюх, я не понял, а что с этими работягами делать, что вы с «Азовом» привезли?
– Серега, ну что за дебильные вопросы? Проверь телефоны по базе, опроси по обстоятельствам, там посмотрим. Сколько у нас там в «библиотеке» людей? Четверо?
– С этими – трое. Одного утром Слава забрал. Сказал, ты в курсе.
– Да, он его местным «Кашникам» повез, – Андрей развалился на диване. – Все Серега, иди. Дай полежать. Чего-то я слегка зае…ся.
5
По прошествиие первой недели Андрею стало казаться, что он сидит на этом аэродроме уже несколько месяцев. Суета первых дней потихоньку улеглась, превратилась в рутину, если можно так назвать кровавый молох гражданской войны, в одном из эпицентров которого и находился Андрей.
На севере гремело приграничное сражение. И пока украинские войска перекрывали границу с Россией, кольца окружения вокруг Донецка и Луганска начали понемногу стягиваться.
В «библиотеку» постоянно поступали новые «книги». И вот уже сотрудники группы СБУ понемногу начали применять пытки во время допросов, даже когда необходимости в них не было. Что творили представители «Днепра» или местной контрразведки даже упоминать не хочется… Полное беззаконие и безнаказанность, а также молчаливое согласие и даже одобрение руководства развязали руки «борцам за незалежнисть та свободу вэлыкои нации». Незаконные задержания, пытки, мародерства, грабежи, насилие, убийства стали частью этой гражданской войны, которая называлась АТО…
Вопреки ожиданиям, «Итальянец» не подходил с «коммерческими вопросами». Зато чаще стал подкидывать интересную информацию о местонахождении различных сепаратистов, членов избирательных комиссий на референдуме ДНР, бойцов ополчения Донбасса.
Андрей тоже не сидел сложа руки. Он налаживал нехитрую агентурную сеть в среде военнослужащих нацгвардии и ВСУ, а также получал информацию от местных коллег. Всю интересную инфу он переправлял в Центр. Так, в Москву ушли сведения о численности батальонов «Днепр» и «Азов» с установочными данными бойцов, о планируемых мероприятиях по усилению границы с привлечением новых подразделений с Украины, о планах по зачистке пригорода Донецка – Марьинки…
Эта информация, кстати, попала в его руки случайно.
На следующий день после разговора с начальником разведки «Азова» ему позвонил на телефон Максим, командир разведгруппы. Они встретились и в дальнейшем стали поддерживать общение.
Максим до весны 2014-го был Севастопольского УБНОНа[32], капитаном милиции. После возвращения Крыма в Россию без раздумий выехал на Украину и вступил в только сформированный батальон «Азов». Что поразило Андрея: Макс был коренным севастопольцем, безумно любил свой город, но ненавидел Россию, которая, по его мнению, «подло отжала Крым».
Макс отличался от других бойцов «Азова» пренебрежением ко всякого рода отжимам и мародерству. Его интересовала только война. Он сутками пропадал на ничейной территории, вел наблюдение и захватывал пленных. Причем его группа ни разу не привозила ни одного пленного в «библиотеку». На вопрос «почему», он просто ответил: «на фига мне с ними возиться? Я узнал, что хотел, и закопал его». Андрей мысленно передернулся и спросил:
– Как закопал? Но ведь это тоже наши граждане?
– Ты не понял? Война идет. Никакая не АТО. И только жесткими методами мы можем быстро закончить эту войну. Потому что иначе она затянется, и тогда нам крышка.
Во время очередного приезда Максим рассказал Андрею, как проникал в сам Донецк.
– Это еще в начале июля было. Мы закопались возле одного из терриконов. У меня в рюкзаке были шорты, чистая футболка, кепка. Переоделся я и пошел в город. Со своими связь по телефону держал. Вышел к автобусной остановке. Купил в киоске бутылку пива. Сижу, пью. Посматриваю, где «сепары» укрепляются на терриконах, где здания занимают, кто ездит мимо. Тут из-за поворота машина, ментовский патруль. Ну, полиция ДНР. Останавливаются и оба ко мне. Добрый день, ваши документы, ну все такое.
– А у тебя были какие-то документы с собой?
– Да какие документы? – Максим отхлебнул чаю и продолжил. – Короче, достал я ствол и завалил обоих. Правда, пришлось быстро уходить. Даже стволы не успел забрать. Только шеврон у одного с плеча сорвал.
– Не слабо, – пробормотал Андрей, – даже не верится. Как в кино.
– Ага, – кивнул Макс. – Сплошная джеймсбондовщина.
– И что, никаких угрызений? Ты же сам мент, пусть и
