Сергей Зверев - Принуждение к миру
Старые приятели заговорили о неожиданной болезни жены капитана Токтогулова, а Андрей, слушая их, неожиданно ощутил легкий укол зависти. Суждено ли будет и ему когда-нибудь в разговоре со знакомыми вот так, промеж делом, поведать о своей «половине» и своих «акробатах»… Что ж у него за такая странная планида, которая обрекает его на стабильное одиночество?
– Когда выходим-то? – неожиданно услышал он адресованный ему вопрос Дмитрия.
– Да хоть завтра, – пожал плечами Лавров. – Нам ведь как – встал и пошел.
Обговорив с Романчуком детали экипировки и снаряжения, он отправился в расположение взвода сообщить парням о том, что завтра они начинают не менее чем недельное путешествие по горам.
– …Тот, кто чувствует себя не очень здоровым, не то что может – обязан отказаться от прохождения по маршруту, – пройдясь перед строем, уведомил Андрей. – Так что сегодня после обеда вы все пройдете внеплановый медосмотр. Но медицина не всемогуща, что-то может не выявить. А в горах, где на десятки километров вокруг – ни докторов, ни транспорта, чтобы оперативно доставить в госпиталь, с внезапно заболевшим придется очень трудно. А заболеть там – проще простого. Идти придется целыми днями в очень трудных условиях – по горам, на ветру, спать в промороженных палатках. В принципе, нам обещали помочь со спальными мешками. Но, в любом случае это будут не гостиничные условия. Плюс ко всему питание – сплошная сухомятка. Поэтому хорошенько подумайте, взвесьте свои силы и возможности, а через час дружно идем в санчасть, проходить медкомиссию.
…Сидя в коридоре, «барсы» встревоженно обменивались мнениями по поводу того, насколько строгим окажется заключение докторов. Один лишь Эльчиев выглядел спокойным. Он был санинструктором взвода, и не взять его на маршрут не могли в любом случае – в горах-то что делать без медицинского обслуживания? Но каково же было разочарование Эльчиева, когда его-то как раз и забраковал строгий батальонный доктор, обнаружив небольшой, недолеченный трахеит. Кроме того, «красный свет» зажегся еще перед двумя «барсами», оттенок языка которых доктору почему-то не понравился, и он заподозрил у них проблемы с желудком.
На следующий день старенький «ПАЗ», похожий на огромную буханку пшеничного, хорошо пропеченного хлеба, мчался в сторону озера Иссык-Куль, обогнув которое, он должен был направиться к городу Каракол, а от него – в сторону всемирно известного, высочайшей точки Тянь-Шаня, пика Победы. Предвкушая путешествие по горам, «барсы», все же отправившиеся в горы в полном составе, обсуждали особенности местной погоды и самого маршрута.
Вчера, после медкомиссии, все, кого медицина не допустила к выходу на маршрут, так допекли своими претензиями и уговорами Аскарбаева, что подполковник, сам разыскав Лаврова, сердито его попросил:
– Да возьмите вы их с собой! Достали – дальше некуда. Пусть, вон, пишут расписки, что всю ответственность берут на себя, и идут, раз им так хочется приключений!
Следом за «ПАЗом» по трассе шла грузовая «Газель» с вещами, которые, хочешь – не хочешь, пришлось брать с собой. Ведь они ехали из весны в настоящую зиму.
Через пару часов показался городок Балыкчи, что на киргизском повторяло его прежнее название – Рыбачий, за которым простиралась синь Иссык-Куля. Теперь дорога шла вдоль южного края этого высокогорного полусоленого озера. Автобус петлял по горам и каменистым холмам, уже ожившим после недавней зимы, благодаря чему в его окнах то и дело появлялось синее озерное зеркало, обрамленное где лесистыми холмами, а где остроконечными скалами. Справа шли холмистые плоскогорья, изрезанные расщелинами, которые автобус перемахивал по мостам и мчался вперед.
Сидя с Дмитрием на переднем сиденье и попутно любуясь озером и горами, Лавров расспрашивал его о том, какие в горах сейчас могут быть климатические капризы, знает ли тот места частого схода снежных лавин. Там, куда они направлялись, каменная земная твердь, оскалившаяся острыми зубцами вершин, все еще пребывала в дремотном зимнем покое. Даже издалека были видны голубоватые снежные «одеяла», которые укутывали горы, сглаживая их остроугольные очертания.
Еще через несколько часов пути показался Каракол – бывший Пржевальск. Отсюда дорога, уже не вполне подходящая для комфортных путешествий, уходила на восток, в сторону горных хребтов, занявших полнеба и вонзившихся в небесную синеву пиков, меж которыми плыли белоснежные облака. Андрей, до этого бывавший на Кавказе, тоже изобилующем высокими горами, при виде тянь-шаньских вершин вдруг ощутил в душе всю первозданность этого величия, неистовую силу магмы, выплеснувшей из толщи коры эти застывшие каменные волны.
Когда Каракол остался далеко позади, дорога, которая постепенно стала похожа на испытательный полигон для вездеходов, привела их к небольшому горному селению, живущему своей неторопливой, патриархальной жизнью. Отсюда, отпустив автобус и «Газель», спецназовцы, погрузив на себя все то, что до этого несли колеса фургона, двинулись в глубь гор. Несмотря на уговоры гостеприимных жителей селения остаться на отдых хотя бы до завтра (куда идти, если дело уже к вечеру?), «барсы» решили: уж если экстрим, так экстрим.
Поднимаясь вслед за проводником все выше и выше по склонам гор, парни вдруг начали понимать, что действительно не так уж и неправа была старая студенческая песенка, уверяющая в том, что умный в гору не пойдет. Здесь расстояние измерялось не километрами, а часами пути. Вскоре, по мере приближения к все еще заснеженным альпийским лугам, пришлось надевать на себя настоящую зимнюю одежду. А затем, когда луга с уже подтаявшими, сочащимися водой мелкими пластами снега остались позади, на горном перевале, куда они поднялись незадолго до заката, в лицо внезапно дохнул колючий ледяной ветер, от которого у них перехватило дыхание.
Первый ночлег Романчук наметил в небольшой, заснеженной котловинке между двух, для Тянь-Шаня не очень высоких, горных вершин. Установив три десятиместные палатки, которые бойцы несли по очереди, и приготовив ужин на таганках, горевших таблетками сухого горючего, распространявшего аммиачную вонь, «барсы» начали готовиться ко сну. Забравшись в спальные мешки, взвод, измученный дорогой, мгновенно уснул, за исключением караульных, которые с оружием в руках охраняли сон своих товарищей. Незадолго до этого Лавров по рации связался с дежурным батальона и сообщил, что взвод уже на маршруте и первый день прошел без происшествий.
Утром, ровно в шесть, выбравшийся из палатки Лавров громко скомандовал самое ненавистное для жаждущих поспать «еще хоть бы минуточку»:
– Подъем!
Затем на морозном ветерке он провел физзарядку и распорядился выполнить тот минимум утренних процедур, которые необходимо было выполнять даже в формальном порядке, чтобы, невзирая ни на какие трудности, не одичать и не опуститься. Потом завтрак и – снова в дорогу, среди огромных, покрытых снежными шапками валунов, вдоль края коварных расщелин, через продуваемые морозным ветром перевалы…
Путь оказался настолько непростым, что большинство спецназовцев от запредельной усталости примолкли и шли молча, сопровождаемые лишь шарканьем и топотом ног да посвистыванием морозного ветра. Только теперь до них вдруг дошло, что такое настоящий экстрим, когда каждый вдох – как глоток жизни, а каждый новый шаг – как подвиг.
Даже Лавров, будучи закаленным долгими путешествиями в экстремальных условиях, к концу этого дня почувствовал, что и у него ноги словно налились свинцом. Один лишь Дмитрий, выносливый, как лось, выглядел вполне бодрым. Хотя наравне со всеми – так же, как и Андрей, он нес и свой вещмешок со спальником, и общие пожитки группы, при всем том, что постоянно шел первым по обледенелым камням и по сугробам порой выше пояса.
Но уже на третий день пути, втянувшись в это изматывающее путешествие по «долинам и взгорьям», где уже чувствовался некоторый недостаток кислорода, «барсы» несколько повеселели, и в цепочке снова послышались смех и подначки. На одном из привалов, одобрительно усмехнувшись в ответ на чье-то залихватское предложение «не обходить вон ту гору, а сразу штурмонуть ее вершину», Дмитрий заметил:
– Ожили, хлопчики? Это хорошо… Значит, характер есть. Иные после первого же дня пути зарекаются в горы соваться. А что касается вершины… Это, ребята, совсем другой класс работы. У нас маршрут самый что ни на есть щадящий. А если еще и в гору полезть, тогда сегодняшние трудности покажутся просто смешными. Уж поверьте на слово человеку, который побывал на всех высших точках Тянь-Шаня и Памира. Мы с вашим взводным… ну, с капитаном Токтогуловым, в одной связке ходили на пик Победы.
Как оказалось, «барсы» впервые слышали о том, что их непосредственный командир в свое время участвовал в восхождениях на вершины.
