Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки
Валиев подошел к Вакуленко, сел перед ним на колени.
Все внезапно замолчали. Лишь больной тяжело сопел в угрюмой тишине. Да внезапно близко, километрах в двух, грохнул взрыв, от которого задрожали уцелевшие стекла в здании.
– Слышь, Рома, – вкрадчиво сказал Серега. – Признайся честно, тебе сильно нужен врач?
Вакуленко выдавил из себя то ли слово, то ли стон.
– Чего-чего? – Серега склонился к его губам.
– Нет, – прохрипел Вакуленко. – Нэ трэба. Выдюжу. – Он задышал как паровоз.
Лицо бедняги блестело от пота, он закатил глаза и провалился в обморок.
Карпатов отвернулся, чтобы не видеть, как уходят из комнаты врач и переводчик. Когда он повернул голову, посторонних уже не было. Дверь закрылась. Бледный Глотов кусал губы. Серега неуверенно улыбался и гладил беспамятного Вакуленко по плечу. Витька неумело делал вид, что присутствует в другом месте, копался в своей сумке, выискивая что-то важное и первостепенное.
– Что же ты творишь, сволочь? – выдохнул Карпатов. – Кто дал тебе право решать за других?
– Ты, Карпатов! – Серега продемонстрировал зубы, обрастающие серым налетом.
Зной палил нещадно. День клонился к вечеру, но жара не спадала. Привычно рокотала канонада.
Витька, голый по пояс, стоял у калитки. Нерадивый охранник забыл ее запереть. Скучающий радист подкрался к проему, высунулся наружу, зажмурился – не щелкнет ли пуля по носу.
Охранники толпились на дальней стороне дороги, общаясь с гражданскими лицами в долгополых лохмотьях. На воле было интересно. Проехал УАЗ. Из него, как иголки из ежа, во все стороны торчали стволы. Старик с пустым рукавом, пришпиленным к обшарпанной робе, вел навьюченного ишака.
У колодца, расположенного неподалеку, женщина в засаленной парандже набирала воду. Она наклонилась, очертив интересную выпуклость. Заинтригованный Витька затаил дыхание. Женщина медленно поднимала ведро.
Витька покосился по сторонам, убедился в том, что рядом никого нет, приложил ладонь ко рту и зашипел протяжно и приглушенно:
– Девушка… Девушка…
Мусульманка не обернулась, но плечи ее задрожали. Она уловила мужской шепот, вытянула из колодца ведро, поставила рядом, стала опускать второе. Витька поднял камушек, бросил. Он чиркнул по ведру, девушка обернулась.
– Эй! – Витька поманил ее пальцем, наблюдая, как она вытягивала второе ведро. – Иди сюда, поболтаем.
Он чувствовал ее взгляд через черную сетку. Женщина колебалась. Витька начал строить мужественные рожицы, но это не помогло. Тогда он приоткрыл пошире калитку, сделал упор сидя, встал на руки и раздвинул ноги. Кровь хлынула ему в голову. Он услышал приглушенный смех. Девица развеселилась, быстро нагнулась, подобрала тот самый камешек, метнула в Витьку, схватила ведра и засеменила прочь.
Камень ударил в землю, фонтанчик пыли выстрелил в открытый рот Витьки. Он рухнул в грязь, отплевываясь, отполз во двор и, в принципе, остался доволен приключением.
– Дурак! – Глотов, наблюдавший с крыльца за развлечениями радиста, пожал плечами.
Он убедился в том, что шальной поступок приятеля остался без последствий, и вошел в дом.
– Чего там? – Серега, колдующий над дыркой в штанах, поднял голову.
– У Витьки крышу снесло, – отмахнулся Глотов. – Невесту ищет. Да нормально все.
– Ох… – застонал Вакуленко, приоткрыл глаза и приподнялся. – Шо такое?
Пилоты подлетели к нему, радостно смеясь. Вакуленко был бледнее замазки, но улыбался, взгляд его превращался в относительно осмысленный. Шея хохла была туго замотана бинтами. Уже три дня товарищи старательно делали ему перевязку, промывали ранку марганцовкой.
– Очнулся, слава Тебе, Господи! – Глотов молитвенно уставился в потолок. – Эй, гуттаперчевый! – крикнул он в окно. – Радость в доме, Вакула очнулся!
Влетел Витька, сияя как начищенный пятак.
– А? Чего? Ну вот, другое дело, а то валяется, блин, как в мавзолее. Что, Ромка, все путем? Как оно там, за гранью?
– И довго я вот так?.. – Вакуленко приподнялся и сладко зевнул.
– Третий день, – отчитался Глотов.
– Третий день? – В глазах у Вакуленко собрались слезы, что означало возвращение ясности мысли.
Но мыслить он мог лишь в одном направлении, сел, скрипнув туловищем, и спросил:
– Якэ число?
– Тебе зачем? – удивился Глотов. – Ах, да… – Он хлопнул себя по лбу. – Сейчас. Двенадцатое. Ты чего, Рома?
На Вакуленко было жалко смотреть.
– Сегодня!.. – Он жалобно уставился на Глотова.
– Чего сегодня? – Витька завертел головой.
– Свадьба у доньки сегодня, – прошептал Вакуленко. – Зараз. А мы тут сидим и ничего не робымо!
Это смешное «не робымо» прозвучало упреком Карпатову. Он опустил глаза и отвернулся. Вакуленко криво поднялся, гавкнул на протянутую Витькину руку и потащился во двор, стряхивая слезы с отросшей бороды. Повисла неловкая пауза.
Все уставились на капитана. Глотов – угрюмо, Серега – с вызовом, Витька – как-то втихушку, виновато.
Карпатов не выдержал, с хрустом в коленях поднялся и спросил:
– Чего уставились?
– Ничего. – Серега мотнул головой.
– Нормально все, – подтвердил Глотов. – Подумаешь, две недели к отпуску.
Карпатов отвернулся, шагнул следом за Вакуленко.
Оглушительный взрыв прогремел посреди двора!
Карпатов не слышал, как свистнул снаряд. Или они только в кино издают такие вот звуки? Вакуленко, слава богу, подался в другую сторону – к колодцу. Рвануло так, что командир экипажа оглох. Земля тяжело вздрогнула. Карпатова снесло с крыльца взрывной волной, он отбил плечо. Верещащего Вакуленко швырнуло за колодец.
И сразу, без остановки, на все тона и лады, забухало, заполыхало, посыпалась с неба земляная крошка. Рвануло в нескольких местах, но где-то дальше, в городе. За стеной орали люди, лаяла зенитка с соседней крыши, хотя и не слышно было, чтобы где-то рядом пролетел самолет.
Карпатов, контуженный, одуревший, запрыгнул на крыльцо. Мимо пулей пронесся перепуганный Вакуленко. Куда только подевалась его немощь?
– Назад, Вакуленко!
«Что делает этот недалекий хохол? – подумал командир экипажа. – Если снаряд ляжет на тюрьму, то накроет всех, разом!»
Он бросился за своими, чтобы вытащить их на улицу, спрятаться где угодно, хотя бы под забором. Но летчики уже выскакивали во двор. Выбежал Серега, держа за шкирку орущего Вакуленко, швырнул его с крыльца, прыгнул сам.
– Карпатов, что за херня?!
– Опять я виноват? – Владимир Иванович истерично засмеялся.
Находиться в эпицентре бомбежки ему как-то не приходилось. Обалдевший Витька метался, как обезглавленный петух, присел и схватился за голову, когда за забором вырос столб огня, крыша здания взлетела и рухнула, распалась на тысячи обломков. Метался Глотов, перепуганный не меньше прочих.
– На выход, мужики! – крикнул Карпатов. – Пусть только попробуют не выпустить!
Грохнуло где-то на задах. Взрывная волна ударила по затылкам. Пилоты пригнулись, припустили к калитке, а вокруг творился сущий ад. Войска Масуда, похоже, решили стереть с карты городок, жители которого поддерживали талибов. Взрывы грохотали один за другим. Огненные сполохи в темнеющем небе смотрелись жутко. Непрекращающийся вой вырывался из человеческих глоток.
– Прорвемся! – крикнул Глотов. – Им сейчас верняк не до нас! А вдруг кабульские войска уже на подходе?
– Зароемся где-нибудь! – заявил Серега. – А наши придут, вылезем с поднятыми лапками.
– Постойте, мужики, – спохватился Витька. – А вещи? Надо бы вернуться.
– Шевели копытами, чудо! – Глотов пихнул его в загривок. – Вещи ему, понимаешь, понадобились!
Свобода снова лишь махнула хвостом. В аду про них не забыли. Распахнулась калитка, и двор наводнили охранники с автоматами наперевес. Распахнутые пасти орали что-то непотребное, рубища развевались на ветру. Сплачивать ряды смысла не было.
Карпатов крикнул, чтобы летчики не оказывали сопротивления, но Глотов успел двинуть кому-то в челюсть, засмеялся, но тут же покатился, атакованный с нескольких сторон. Его схватили под локти, поволокли к калитке. Остальных погнали прикладами. К тюрьме, ревя, как сумасшедший бизон, уже подъезжал старый советский самосвал с болтающимся задним бортом. Охранники не стали тянуть резину. Они ударами подталкивали летчиков к кузову.
– А? Что? Куда? – Витька завертел головой. – Мужики, а куда они нас повезут?
Карпатов последним забирался в стальное корыто и успел бегло оценить ситуацию. Городок подвергся массированной бомбардировке, горело и бабахало практически везде. Из дыма ударил новый взрыв. Обломки глиняной стены разлетелись кругом, как шрапнель. Ветерок понес чадный дым.
Несколько гражданских – две женщины в паранджах, какие-то детишки, трое или четверо мужчин – выбежали из дома, объятого огнем, но не успели перебежать дорогу. Рвануло буквально у них под ногами. Полетели в небо части тел, огрызки одежд.
