Михаил Рогожин - Из России за смертью
Кровь гулко стучала в висках. Найденов терял самообладание. Ясно — она его дразнит. Или у нее не хватает смелости сделать первый шаг. И поэтому ждет каких-то действий от него. А он, нормальный парень, слушает чепуху и ни на что не может решиться. Если рассуждать здраво — живет здесь одна, знакомых мало, европейских мужчин нет, вот и пригласила в гости. Значит, нужно действовать. Найденов собрался с духом, и в этот момент Ана встала.
— Ты меня не слушаешь или плохо понимаешь? — строго спросила она.
Найденов смутился. Какое счастье, что удержался и не поцеловал ее.
— Чего ты молчишь? Тебе трудно говорить по-португальски? — не унималась Ана.
— Очевидно, я тебя утомляю. Извини, давно не был в обществе симпатичной девушки. Отвык. Ана усмехнулась:
— То-то, чуть не с ненавистью разглядываешь.
— Я?! — Найденов смотрел на Ану в растерянности и не мог понять, то ли она издевается, то ли он полный идиот.
— Наверное, ваши девушки другие. Высокие, полные, с косами. Тебе такие нравятся?
— Мне нравишься ты.
— Так сразу? — искренне удивилась Ана.
Найденов устал путаться в ее поворотах. Поэтому признался:
— Нет. На телевидении ничего особенного не нашел, а сейчас... сейчас... вижу, как ты прекрасна.
— О, да ты опасный мужчина. Вообще, я читала, что военные слишком решительны. Правда, думала, это относится к американцам.
— Я с американцами не встречался.
— А у меня был один знакомый, только он не военный, а, по-моему, из ЦРУ, но ведь это одно и то же?
Найденов понял, что Ана смеется над ним, и, чтобы не выглядеть глупо, решил держать себя независимо и безразлично. В конце концов, с чего вдруг он решил, будто его соблазняют? Просто свободная девушка и пусть ведет себя, как хочет. Он больше не клюнет на кокетство.
Ана снова уселась рядом, и рубашка съехала в сторону, обнажила грудь до соска. Найденов отвел глаза в сторону. Девушка расхохоталась.
— Моя грудь тебе тоже не нравится?
— Я в этом плохо разбираюсь, — пробурчал Найденов. А про себя подумал: «Вот зараза!»
— Ваши женщины, наверное, очень скромные. Я однажды видела жен советских офицеров. Странное зрелище. Они себя ведут, как первые негры в портах Португалии.
— У них трудная жизнь.
— У негров тоже была трудная. Да повернись ты ко мне лицом!
Неужели решил, что собралась тебя соблазнять? Надо же до такого додуматься. Это от плохого воспитания. Нет. Не надейся. Я давно сделала открытие: секс без любви утомляет тело и опустошает душу.
Найденов рассмеялся:
— He предполагал услышать о любви в этой дыре, да еще от такой свободной девушки.
— Почему?
— Потому что у нас в Союзе считают, что любовь придумали русские, чтобы не платить деньги.
— За деньги совсем другое дело, — не поняла Ана, — за деньги значит работа, профессия. Ты таких любишь?
Найденов озадаченно замолчал. А действительно, каких он любит?
Пожалуй, всяких. Хотя нет. Если бы всяких, так они бы у него были... Поэтому сказал Ане просто и честно:
— У меня никаких нет.
— Вообще?!
— Нет. Дома осталась жена. Но причина не в ней, во мне.
Найденов неожиданно задумался, вспомнил Тамару, свое безразличие к ней, спокойное лежание вдвоем. Иногда он уходил на службу, даже не взглянув на еще спящую жену. Но об этом говорить глупо. Найденов внимательно посмотрел на Ану.
— Сегодня я впервые почувствовал себя рядом с женщиной.
— Тебе так мало надо?
— Достаточно.
Ана встала, обошла майора, рассматривая его с интересом и без ехидства. Даже поправила снова съехавшую рубашку. Потом по-детски села перед майором на корточки и заглянула ему в глаза.
— Я со многими пробовала. Это бессмысленно... Наверное, со мной что-то не так... Я никогда не любила... А ты?
— И я.
— Странно. Живем на разных материках, видим сны на разных языках, ничего не знаем друг о друге, и оба без любви.
— Можно я поцелую твою руку?
— Целуй.
Он долго, легко касаясь губами, целовал ее кисть, запястье, потом ладонь, пальцы. Рука была теплая и отзывчивая.
— Хватит, — Ана отстранилась. — Мне казалось, ты другой.
— Какой?
— Разговорчивый и напористый.
— Нужно было быть таким?
— Не знаю, — Ана провела языком по ладони, которую он только что целовал. — Но я бы тебя выгнала.
— А так?
— А так ты сам уйдешь...
Грех было не воспользоваться этим предложением. Следовало побыстрее ретироваться. Найденов оказался не готов к встрече с такой женщиной, и нужно было честно себе в этом признаться. Он встал и грустно, как люди, уезжающие навсегда, попрощался. Ана близко Подошла к нему. Казалось, минута — и она положит голову ему на плечо, но этого не произошло.
— Если захочешь меня увидеть, мы встретимся снова, — сказала она и быстро ушла на кухню.
— Стерва! — в сердцах крикнул Найденов и проснулся. На соседней кровати храпел подполковник. За окном раздавались команды вечерней проверки.
ЖЕНЬКА
Подъезжая к госпиталю, генерал Панов посматривал по сторонам триумфатором. В Женьке он не сомневался. Девушка разумная, сразу сообразит что к чему. Втроем они важно подошли к кабинету. В коридоре никого не было.
Выздоровели все, что ли, подумал генерал, не подозревая о распоряжении Емельянова закрыть прием на два часа «в связи с инвентаризацией». Емельянов постучал в дверь с надписью «Физиокабинет». Открыла Женька. С напряженной улыбкой поздоровалась и уставилась на Светлану Романовну. Генерал прошелся по кабинету.
— Это моя жена, Светлана Романовна. Что-то сегодня с головой ее не в порядке. Думаю, давление. Вы, голубушка, измерьте на всякий случай.
Светлана Романовна покорно повиновалась. Женька дрожащими руками никак не могла соединить резиновые трубки.
— Он здесь? — спросил генерал.
— Да, — выдавила из себя Женька.
Емельянов зашел за высокую белую ширму, произнес несколько слов по-португальски и по-испански. Вышел из-за нее с полковником Санчесом. Генерал победоносно зыркнул на Светлану Романовну.
— Всегда рад вас видеть, камарад генерал, — широко улыбаясь, Санчес протянул слишком длинную для его небольшого роста руку с тонкой бледно-коричневой, в розовых пятнах, кистью. Генерал пожал ее, неприятно ощутив влажность ладони.
— Подождите немного, начнем через несколько минут. Медсестра разберется с моей женой, ее что-то беспокоит.
Это было сказано больше для Женьки. Но Санчес, за годы общения с русскими выучивший язык, заверил генерала, что здоровье его супруги превыше всех мужских проблем и, если нужно, он готов зайти попозже.
— Останьтесь, — осадил его генерал и направился к жене.
Воспользовавшись паузой, Санчес подошел к Емельянову и тихо начал разговор по-испански. Емельянов удивленно вскинул брови, приложил палец к губам и кивнул в сторону Панова. Произошло, по сообщению Санчеса, невероятное. Час назад в кубинскую часть госпиталя был доставлен окровавленный, избитый советскими военными ангольский предприниматель Жоао Оливейра. У палаты, где он находился, кубинцы по его просьбе выставили автоматчика. Оливейра боится за свою жизнь и утверждает, что на него было совершено покушение. Его телохранители арестованы и находятся в полиции. У Оливейры среди кубинцев много хороших приятелей, и они не намерены безучастно наблюдать за расправой в дальнейшем.
Емельянов терялся в догадках. Неужели Панов настолько испугался информации, полученной от Оливейры, что приказал его убрать? Нет, невозможно!
Панов и террор?.. Емельянов посмотрел на согнувшуюся перед женой покатую спину шефа. А что? Сам он, разумеется, не способен, кишка тонка, но ради своего спокойствия на все решится. В любом случае — это глупость. Кому же теперь продавать вертолеты? Но ведь он не выходил из ванны и, судя по всему, решал какие-то семейные передряги. Значит, разведка? Только этого не хватало.
Свинцовая тяжесть медленно по позвоночнику начала спускаться под колени.
Емельянов испугался по-настоящему. Если разведка взялась за Оливейру, то дело раскрутят до конца. Жалко, что его не убили. Он с перепугу может заложить всех.
И в первую очередь Емельянова. Референт окончательно расстроился. Сообщать генералу или нет?
— Родриго, мы давно сотрудничаем, и, поверьте, покушение на Оливейру для меня Полная неожиданность. Как это произошло? Может, недоразумение?
— Отпадает. Он вышел от генерала и поехал в бар. Там за ним следили, и если бы не телохранители, которых Оливейра всегда таскает за собой, его просто убили бы. Какое уж тут недоразумение. К тому же, у советской стороны есть основания заткнуть рот Оливейре.
— Значит, он проболтался о визите к генералу?
— Камарад Емельянов, — натужно улыбнулся Санчес, — мы давно работаем вместе. И вы. И мы. И Оливейра. Нехорошо, когда с друзьями поступают подобным образом.
Женька закончила осмотр Светланы Романовны. Генеральша оказалась на редкость здоровой. Такой и посоветовать нечего. Генерал коротко распорядился, чтобы женщины покинули кабинет. «И прошу, проводите, пожалуйста, мою жену до машины», — не глядя на Женьку, добавил.
