Александр Бушков - Пиранья. Флибустьерские волны
Его неплохо обучили таким штукам – и он возник на поверхности там, где его никак не ждали, вмиг перемахнул через борт, прочно утвердился обеими ногами на настиле. Не все даже успели обернуться в его сторону, это оказалось подобно взрыву: только что не было аквалангиста, а в следующий миг он уже стоит на палубе...
Не теряя ни секунды – но и стараясь не показать торопливости, – Мазур стряхнул с ног ласты, взялся за баллоны. Будь у него такое намерение, все наличествующие в катере уже давно отправились бы туда, откуда никто еще не возвращался, – но к чему пороть горячку, даже законченные негодяи иногда держат слово... Их физиономии помаленьку становились осмысленными.
– Ни хрена себе, – сказал Санни оторопело. – Что за цирк?
Мазур уже стоял без ласт, без тяжелых баллонов, без пояса с грузилами – зато по-прежнему с ножом у бедра. Не вертя особенно головой, он впечатал в зрительную память, где кто стоит, где лежит каждый ствол, уже знал, как работать при малейшей для себя угрозе, кого глушить раз и навсегда, кого достаточно выкинуть за борт, чтобы довершить дело в более спокойной обстановке – неподалеку еще один катер, и там хватает вооруженных...
– Ну ты даешь!
– Маленькие профессиональные фокусы, – сказал Мазур, собранный, готовый ко всему и опасный сейчас, как та старушка с косой. – Эффектно, а?
– К черту эффекты! – рявкнул Санни. – Чего выплыл? Что, хочешь сказать...
– Потяни-ка за ту вон веревочку, – сказал Мазур, указывая на левый трос. – Подналяжешь как следует – выудишь рыбку...
Вся компания, все до единого, толкаясь и мешая друг другу, кинулись к тросу. Только рулевой остался на месте, но и он вытянул шею, что твой жираф. Все они были сейчас совершенно беззащитны. Мазур не расслаблялся.
Они тянули трос ожесточенно, сталкиваясь плечами, тихонько матеря друг друга – никто не хотел остаться в стороне, всем подсознательно хотелось оказаться причастными... Несмотря на серьезность момента, Мазур скупо улыбнулся – это было по-настоящему забавно...
Сумка показалась на поверхности, под ликующие вопли ее перевалили через борт, и она шлепнулась на тиковый настил. Вокруг расплылась лужа – и прямо в ней нетерпеливо топтались господа гангстеры, опять-таки совершенно беззащитные, начисто забывшие о Мазуре.
Выхватив большой складной нож, Санни полоснул по верху сумки – оказавшейся при дневном свете оливково-зеленого цвета, точно, армейского – рядом с молнией, запустил туда руку, вытащил большой, пухлый пакет из мутного целлофана. Помял его в руках, баюкая, как ребенка. Заглянул внутрь сумки – уже, скорее, для порядка, испустил нечленораздельный ликующий вопль, такой, что его, несомненно, услышали на втором катере – сгрудившись у борта, смотрели в их сторону...
Несколько секунд оба верзилы, Санни и Фил, с неописуемо радостными рожами, тыкали друг друга кулаками в брюхо, потом, не в силах сдержать эмоций, пустились в пляс вокруг сумки. Продолжалось это довольно долго. В конце концов Санни с блаженной мордой плюхнулся прямо на мокрый настил, запустил руку в ящик, извлек бутылку и совершенно по-русски засадил из горлышка немалую дозу. Бутылка пошла по кругу, а Санни прыгнул к Мазуру, облапил и, немилосердно хлопая по спине, заорал:
– Все цело, соображаешь? Все целехонько! Эй, Энди, зараза! Поживешь еще, сукин кот! Джонни, а тебя, паразита, нужно, и точно, взять на работу. Будь уверен, Ричарду я так и расскажу – что работаешь ты классно. Мы с тобой еще таких дел наворотим, парень... Держи!
Он сунул Мазуру в руку изрядно опустошенную бутылку, и Мазур к ней исправно приложился, ни на миг не прекращая фиксировать окружающее. Однако секунда убегала за секундой, вот и целая минута прошла, а там и вторая, а он все еще был жив, никто не выказывал поползновений избавиться от нежеланного свидетеля. Ничуть не похоже, что они заранее собрались его пристукнуть. Значит, оставаться им живехонькими...
Санни вновь принялся молотить его по спине. Он прямо-таки лучился добротой, щедростью и великодушием.
– Уж ты мне поверь, – сказал он, осклабясь. – Я о тебе Ричарду дам самые лучшие отзывы. Если парень полезный – значит, полезный. Он тебя, точно, возьмет на работу. Ты, главное...
Длинная автоматная очередь затрещала совершенно неожиданно.
Мазур не услышал знакомого взыканья пуль, да и по звуку было ясно, что стреляли вовсе не в них...
Он моментально развернулся в ту сторону. Человек на корме второго катера выпустил еще одну очередь в сторону близкого островка – а оттуда уже неслись, размыкаясь, зажимая в клещи, две длинные лодки, и сидевшие в них люди издали открыли беспорядочный огонь, строчили автоматы, бахали дробовики, совсем рядом с катером взлетела полоса фонтанчиков, и что-то стукнуло в борт...
Ситуация изменилась мгновенно и в самую худшую сторону. Правда, замешательства не было – Чахлый, скалясь, рывком сдернул брезент, под которым и в самом деле оказался «эм-шестидесятый» с заправленной лентой, взметнул пулемет, как пластмассовую игрушку. И чесанул щедрой очередью в сторону нападавших. Гильзы длинным рядочком полетели за борт и на палубу, знакомо шибануло пороховой гарью, латинос подхватил «эм-шестнадцатую», клацнул затвором, развернулся...
Тут его и достала очередь с несущейся прямо на них лодки, он подломился в коленках, стал оседать, брызгая кровью...
Не колеблясь, Мазур подхватил его – и, как стоял, повалился во всю длину на тиковый настил, прикрываясь свежеиспеченным покойничком с беззастенчивостью человека, многое повидавшего в этой жизни и озабоченного сейчас лишь собственной безопасностью, без слюнявых эмоций.
Он распластался, вжимаясь щекой в хорошо оструганные доски, держа тяжелое тело меж собой и бортом – хлипкий был борт, деревянный, пуля такой прошьет насквозь и еще, чего доброго, через противоположный вылетит...
Судя по звукам справа, так именно только что и случилось. А потом мертвец содрогнулся, приняв на себя порцию свинца, которая без этой дружеской услуги неминуемо досталась бы Мазуру...
Мазур так и лежал, мечтая стать плоским, словно лист бумаги, а еще лучше – бестелесным. Его нисколько не тянуло геройствовать, он вовсе не собирался встревать в чужую драку, хотя под самым носом у него темнел приклад дробовика. Стоявшая перед ним задача была совершенно иной – ухитриться выжить, ни во что не вмешиваясь. Пусть дырявят друг другу черепушки, коли им пришла охота, не хватало еще словить пулю в насквозь чужой заварушке...
Мотор взревел на максимальных оборотах. Мазур ощутил, как мощный катер прямо-таки прыгнул вперед, помчался, такое впечатление, на редане. И над головой, и вокруг по-прежнему гремела оглушительная пулеметная россыпь, четкие автоматные строчки, баханье ружей, пистолетные выстрелы. Напрягая тренированный слух, он добросовестно строил в уме расклад боя. Кое-что вырисовывалось: погоня, если она была, определенно отставала, далеко за кормой продолжалась схватка, а над головой Мазура по-прежнему грохотала пальба, гильзы звонко стучали по палубе, одна обожгла щеку, скатилась по плечу...
Понемногу доступная слуху картина стала меняться – пальба за кормой стала почти неслышной и на катере перестали стрелять, но он по-прежнему несся на предельной скорости, глухо шумела за бортом рассекаемая вода, выл мотор на невероятных оборотах, и Мазур по-прежнему ничего не видел, закрываясь трупом, чувствуя липкое на лице и руках...
Окончательно убедившись, что погоня отстала и пули больше не жужжат над головой, он проворно вскочил на ноги – пора было вновь преисполниться здоровой подозрительности и держать все окружающее в поле зрения. Самый удобный случай от него отделаться – вокруг отрытое море, рядом уже есть один «жмурик»...
Труп и в самом деле оказался единственным. Великан Чахлый, правда, неосторожно подставился под пулю – он сидел на тянувшейся вдоль борта деревянной лавочке, шипя и фыркая от боли, зажимал широченной ладонью левое плечо, и меж пальцев сочилась кровь, уже изрядно уделав белую рубашку. Однако Мазур наметанным глазом моментально определил, что это, судя по количеству крови, не более чем царапина, ни вены, ни артерии не задеты. Как говорится, таких раненых фронтовой санинструктор посылает танки подрывать, потому что они злее...
Санни и Фил, медленно отходившие от лихой перестрелки, оказались совершенно не задетыми. Вся палуба усыпана расстрелянными гильзами, перекатываются туда-сюда, брякают, сталкиваясь, и кровь уже стала подсыхать темными лужицами на светлых досках...
Быстренько проанализировав все происшедшее, Мазур пришел к выводу, что нападавшие вряд ли имели отношение к полиции, армии или иной организованной государственной вооруженной силе. Во-первых, полиция или другая структура непременно подняла бы дикий шум, вопя в мегафоны, что это именно она и никто другой – иначе любой прохвост в такой ситуации с помощью оравы адвокатов начнет доказывать, что принял незнакомцев за кровавых бандитов, вот и действовал соответственно в страхе за свое добро и саму жизнь... Во-вторых, обрушившийся на катер ливень свинца в итоге, рассматривая беспристрастно, результаты дал никчемные – несколько пробоин в борту, один убитый и один оцарапанный шальной пулей. Маловато ущерба, чего уж там. Полиция или армия непременно наворотила бы дел похлестче. Конкуренты, а?
