Уоррен Мерфи - Бамбуковый дракон
Ясных, отчетливых причин ненавидеть эти джунгли у Хоппера не было. И тем не менее, помимо пота, палящего солнца и запаха гнили – неизменных попутчиков исследователя тропиков, было нечто... Нечто непонятное.
Тоскливое, нудное ощущение опасности.
Между прочим, в своих страхах Хоппер был не одинок. Его чувства разделяли местные жители, которые не желали делиться информацией и еще менее – предоставлять экспедиции проводников, вынуждая Хоппера платить за туземную помощь намного больше обычного. Хоппер не возражал – в конце концов это были не его деньги, – но несговорчивость обитателей джунглей, граничащая с суеверным ужасом, неминуемо отражалась на деятельности экспедиции.
Первым из трех участников группы сломался Экинс, геолог из Хьюстона. Он становился раздражительным, внимательно вглядывался в тени на марше и упорно смотрел мимо костров в темноту, когда экспедиция становилась лагерем. Уже на исходе второй недели он начал задавать вопросы, интересуясь всем подряд – от туземных обычаев до повадок хищников. Но, поскольку это был его первый поход в девственные леса, поведение Экинса можно было оправдать понятной нервозностью.
Второй жертвой страха, к своему искреннему удивлению, стал сам Хоппер. До сих пор ему казалось, что он успешно скрывает испуг, хотя недостаток здорового сна изматывал его, давил на психику и заставлял совершать многочисленные ошибки. Поначалу Хоппер приписывал свое угнетенное состояние возрасту – в августе ему должно было стукнуть сорок, – но вскоре был вынужден признать, что его ночные кошмары и мрачные, тягостные предчувствия, которые охватывали его в часы бодрствования, объясняются чем-то другим.
И вот теперь, если, конечно, он не ошибся, страх пронял даже Спаркса. Спаркс был их ангелом-хранителем, головорезом с армейским прошлым, который в свое время служил наемником, а впоследствии перешел на работу, обозначенную расплывчатым понятием «служба безопасности». За пять тысяч в год плюс транспортные расходы Спаркса можно было направить в Вашингтон сломать кому-нибудь руку, прослушивать телефон в Бирмингеме... или нянчиться с экспедицией, пробирающейся по джунглям в тысячах миль от Штатов.
Спаркс знал свое дело и не шевельнул бы даже пальцем, не рассчитав все загодя. В момент опасности ему не было равных. Ходили туманные, но упорные слухи о том, что он убивал не только в гражданских войнах стран «третьего мира».
И вот теперь он начинал нервничать, никаких сомнений. В глазах Спаркса поселился страх, а сам он не расставался с винтовкой со снятым предохранителем.
Это все пустая игра воображения, говорил себе Хоппер. Ведь до сих пор не произошло ничего необычного. Носильщики и проводники сохраняли угрюмое молчание, но порой в их поведении сквозили разнообразные табу и суеверия. Само путешествие, хотя и стоившее Хопперу небывалого напряжения сил и усталости, во всех остальных отношениях не было очень уж рискованным. Единственным случаем, сулившим настоящую опасность, была встреча с коброй, когда Хоппер сошел с тропы, чтобы справить малую нужду.
Путешествие проходило спокойно, и тем не менее Хоппер не мог избавиться от ночных кошмаров.
Они всегда начинались одинаково. Хоппер пробирался сквозь джунгли в предзакатные часы, одинокий и заблудившийся. Он знал, что лагерь находится где-то впереди, в сотне ярдов или около того, но, когда он окликал Спаркса или Экинса, никто не отвечал. В джунглях раздавались заунывные вопли птиц, в подлеске скреблись невидимые грызуны, и казалось, что поблизости нет ни единой человеческой души.
Время во снах течет неуловимо, и все же Хоппер постепенно начинал чувствовать, что за ним следят. По его следу шло нечто большое и голодное. Оно не показывалось на глаза, но было достаточно близко, чтобы Хоппер мог услышать его дыхание. Господи, какое оно было огромное! Судя по звукам, вместо легких у этого создания были кузнечные мехи. Натыкаясь на стволы, чудовище выдирало их с корнем и валило на землю. Охваченный паникой, Хоппер бросался бежать куда глаза глядят, продираясь сквозь колючие ветви, которые цеплялись за одежду и хлестали по лицу. Запах свежей крови приводил преследователя в ярость. Чудовище издавало голодные вопли, словно Кинг-Конг, вышедший на охоту. В конце концов Хоппер натыкался на опустевший лагерь. Он бросался к палаткам под призрачную защиту костра и неизменно спотыкался у дальнего края лужайки, падая лицом вниз. Громадный хищник наклонялся, пока Хоппер не начинал чувствовать его зловонное дыхание. Зубы...
Глаза Хоппера распахнулись, как всегда спасая его от того ужасного мгновения, когда он уже был готов распрощаться с жизнью. Тело, укутанное спальным мешком, обливалось потом. Хоппер дрожал, словно испуганный ребенок.
Он приподнялся и сел на койке, металлические ножки которой стояли в жестянках, наполовину заполненных водой для защиты от ползучих тварей, выпростал ноги из спального мешка и, прежде чем спустить их с кровати, внимательно оглядел пол.
Итак, сон становился все страшнее, чтоб его черти побрали. В этот раз, когда хищник подбирался к Хопперу, он уловил сотрясение земли. Господи, если он не сумеет в ближайшее время избавиться от этого наваждения...
Подземные толчки.
Все, хватит, сказал себе Хоппер. Этот номер не пройдет. Должно быть, его ногу свело судорогой, и ему показалось, будто к лагерю приближается громадное чудовище.
Дикий вопль выбросил Хоппера из кровати. Он запутался в москитной сетке и рвал ее до тех пор, пока не сумел освободиться. К этому мгновению в лагере зазвучали невнятные крики проводников и носильщиков, послышалась испуганная ругань Спаркса.
Раздался винтовочный выстрел, громкий, словно удар грома.
Хоппер выскочил из палатки и оказался в кромешном аду. Туземцы бросились врассыпную, двое из них пробежали сквозь огонь и выскочили по ту его сторону, даже не вскрикнув от боли. Таково воздействие страха – он приглушает все иные чувства и пускает в ход механизм инстинкта самосохранения, который включается в минуту опасности.
Хоппер осмотрелся, отыскивая взглядом Спаркса и Экинса. Ангел-хранитель экспедиции стоял подле своей палатки в боксерских трусах и носках, приложив к плечу винтовку, нацеленную вверх под углом около сорока пяти градусов. Послышался еще один выстрел, и Хоппер увидел красно-оранжевую вспышку, вырвавшуюся из дула.
Куда он стреляет? И где Экинс? Хопперу казалось, что он слышал крик, но он мог ошибаться, и...
И в это мгновение он увидел неуклюжий призрачный силуэт чудовища из своих снов. Оно шагало вперед, привлеченное вспышками ружейных выстрелов, и поводило головой из стороны в сторону, рассматривая лагерь. Из его скрежещущих зубов свисало нечто вроде тряпичной куклы. По губам и нижней челюсти чудовища стекала кровь. Кукла была одета в зеленые штаны и такую же рубаху, залитые чем-то красным.
Экинс.
Спаркс выстрелил в третий раз, но без толку. Шагающий дьявол повернулся в его сторону, тряхнул головой и выплюнул окровавленное тело. Спарксу пришлось отскочить; тело ударилось о землю, подскочило и рухнуло бесформенной кучей. Спаркс изготовился выстрелить вновь, но не успел.
Теперь чудовище уже не казалось неуклюжим. Оно подпрыгнуло, словно птица, и опустилось на землю, заставив ее вздрогнуть. Спаркс не заметил удара – кошмарное создание обрушилось на него своей тяжестью, сбив с ног и повалив на спину с вывернутыми руками. Винтовка отлетела в сторону. Чудовище быстро клюнуло головой, словно громадный цыпленок, подбирающий зерно, и впилось в Спаркса сверкающими зубами.
Хоппер издал пронзительный вопль и, испугавшись собственного голоса, зажал рот ладонями обеих рук.
Слишком поздно.
Оживший призрак из сновидения перекусил Спаркса пополам, уронил его в грязь и, заслышав безумный крик Хоппера, повернулся в его сторону. Пасть чудовища была набита кровавым месивом.
Господи! Надо бежать!
И Хоппер побежал.
У него не было времени продумать свои действия. Какой-то уголок его сознания отметил, что он бос и одет лишь в нижнее белье, но если бы он задержался, чтобы взять одежду, а тем более натянуть ее на себя, то чудовище захватило бы его в палатке, и Хоппер присоединился бы к компании Экинса и Спаркса в качестве лакомой закуски к позднему ужину.
Лужайка была невелика. Десяток шагов – и Хоппер оказался среди деревьев и продолжал мчаться вперед, не обращая внимания на камни и колючки и позабыв о змеях. Он понимал, что оставаться в лагере смертельно опасно. Все прочие обстоятельства казались ему второстепенными, и он надеялся преодолеть их по мере поступления.
Бегство от опасности – простейший инстинкт, который включается выбросом адреналина в кровь. Разум Хоппера, до сих пор не оправившийся от изумления, вызванного увиденным, фактически бездействовал. Где-то в его глубине по-прежнему мерцала надежда на то, что все происходящее – не более чем сновидение во сне, еще один ужасный ночной кошмар.
