Юрий Шубин - Враг государства
Рассыпая брызги, к тротуару причалила по пояс грязная «Паджеро» с привычно темными окнами. Из нее вывалились рослые парни с колкими взглядами-занозами и точно не славянскими корнями. Хлопнув дверцами, они пересекли маленькую площадь, обогнули цветочный ларек и вразвалочку приблизились к кафе.
Заметив их, Зураб оживился, заерзал нетерпеливо и, развернувшись вполоборота, наблюдал, как те проходят через застекленный тамбур.
Едва дверь открылась, Зураб молча приподнял вверх руку, обозначив свое присутствие. Парни его заметили и повернули к столику.
– Ничего не получится, – с досадой произнес Аслан, опустившись на стул. Спутники присели рядом. На их лицах читалось разочарование.
– Почему? – негромко поинтересовался Зураб почти на чистом русском языке.
– Там охрана хорошая – не подступишься, – со специфическим чеченским акцентом пояснил Аслан. – А человек тот гнилой – ненадежный. С ним лучше дел не иметь, а то сгорим к Аллаху.
– Другого способа нет? – уточнил Зураб, не сводя с парня черных глаз.
– Нет – я же сказал! – нервничал Аслан. По натуре он был явный лидер, но старшему подчинялся безоговорочно. – Надо искать что-то другое. Давай я лучше за пивом схожу.
Парень резко поднялся, отодвинул стул, пружинисто прошел через зал и остановился возле стойки с напитками.
Зураб хлебнул пива и задумчиво, сосредоточенно отвернулся к окну. До окружающих афганцуне было дела. Парня напротив звали Нияз, и, кажется; тот не испытывал беспокойства от сорвавшегося дела. Эти чеченцы ни за что не отвечают. Зураб старший, и только он может отдавать им приказы. А они – всего лишь боевики, выученные стрелять и «прикомандированные» к нему. Их расслабленные лица слегка злили Зураба, хотя как раз в спокойствии при любых обстоятельствах заключается главное отличие этих парией от всех остальных в этом кафе. Их жизнь – война, и, вероятно, они уж никогда не смогут привыкнуть к городской тишине и адекватному восприятию мирной жизни: без выстрелов, взрывов, рева вертушек и криков. Для них такого быть не может. Это не их мир.
В тренировочном лагере Хаттаба в Афганистане и в басаевском «Кавказе» они были не последними учениками. Сам Араб рекомендовал их как надежных, проверенных боевиков. Но теперешняя жизнь в Москве казалась чеченцам пресной, скучной и недостойной настоящего воина. Но таков приказ, и они терпели. А решать, что важнее, – не им. В этой войне они пешки. Пехотинцы. И не более того.
Аслан притащил три пива. Настроение было омрачено неудавшимся делом. Разговор не клеился, и все раздражало. Вокруг сидели сытые, пьяные люди, свободно расположившиеся за столами и совсем не остерегавшиеся пули снайпера или гранаты в окно. Они не знали, что такое ночные зачистки, не слышали адского рева ковровых бомбежек, не привыкли к чмоканью вертушек… Они не умели стрелять и… жили напрасно. Они не способны положить свои жизни во славу Аллаха и этим не похожи на правоверных бойцов ислама.
Нияз хотел пить и залил напиток в рот прямо из бутылки. Аслан пил неторопливо, перелив пиво в бокал.
Между тем голоса за соседним столом становились все громче и пьянее. Для празднования дня рождения одной бутылки, хоть она и литровая, чоповцам, конечно, не хватило. Макошкин сходил за другой. И повелась беседа…
Когда все оказались «хороши» – как водится, пошло обсуждение военной мощи страны.
– Я когда служил в ПВО – у нас там такие подземелья! – пьяно связывая слова, болтал Митрохин. – Один раз молодой лейтенант заблудился, так его всем батальоном искали!
– Ладно гнать! – рассмеялся сильно захмелевший Сватко. – Какие там в ПВО подземелья! Так – окопы. Вот где я работал – там действительно подземелья! Метров на сто тридцать под землю уходят, а может, и больше. Вся Москва в норах да ходах! Ты что – корешу не веришь?!
– А чего так глубоко? – поддержал разговор Миша Белов. Именинник начал проявлять к теме интерес.
– Стратегические объекты. В пятьдесят восьмом «холодная война» в любую минуту могла перейти в ядерную, и первые же воздушные удары по Москве могли оставить страну и армию без руководства. Чтобы этого не допустить, Политбюро решило срочно создать под землей второй город с разветвленным метро, автомобильными тоннелями, чтобы эвакуироваться из Кремля, а из укрепленных бункеров руководить войсками. Там в горизонтах танки стоят на случай уличных боев, а запасы еды – лет на десять! Свое энергоснабжение, канализация, система пожаротушения, очистки воздуха… Политбюро о себе хорошо заботилось – любой «конец света» переждать можно! А глубоко – чтобы атомной бомбой не взять. Воздух туда компрессорами подают, через противорадиационные фильтры! Все продумано! До гвоздя! До последней гайки! До солдата!
– Коль, а ты когда-нибудь атомную бомбу видел? – с интересом спросил капитана Макошкин.
– Откуда в ПВО атомная бомба! – рассмеялся Сватко. – Там ракеты «земля – воздух»! На фига им атом!
– Тебе-то откуда знать! – словно брызнул горячим маслом Белов. – Небось в своей ФСБ всю жизнь на вахте простоял – пропуска проверял, а говоришь!
От слова ФСБ чеченцев как током дернуло. Они ненавидели это слово и всех, кто с ним связан. Они не подали виду, но незаметно бросили презрительные, ненавидящие взгляды в сторону компании.
– У вас больше «макара» или «стечкина» не увидишь! – доставал Белов.
Неосторожно брошенная реплика, подкрепленная смехом дружков, больно уязвила самолюбие прапорщика, нейтрализовав последнюю блокировку.
– Сами вы ничего не знаете! Ха-ха! – передразнил Сватко. – Я еще в КГБ службу начинал! Повидал столько, что вам на всех бы хватило разделить! Подземный город под Москвой видел. И метро секретное: Метро-2 по-простому называется! Тоннели из специальных тюбингов сделаны – раза в полтора больше, чем тоннели обычного метро. По размеру как зал с путями и платформой на обычной трехсводчатой станции глубокого залегания.
Чеченцы переглянулись, взгляды слились в один и обратились на Зураба. Тот молча провел по уху пальцем, словно медленно почесал. И это был тайный знак.
– Слова знает – тюбинг! Оно что – с обычными ветками соединено? – заинтересовался Макошкин.
– Нет – все отдельно. Хотя в одном месте есть: между «Спортивной» и «Университетом». Как проезжаешь «Спортивную» – слева виден перегон, соединяющий один путь с противоположным. А за ним – влево, по ходу поезда, есть ответвление. Официально это оборотный тупик. Разворот то есть, но пути продолжаются между основными тоннелями, спускаются под реку и по дуге уходят в сторону. Только контактный рельс туда не идет. Пути упираются в стальные ворота, а за ними Метро-2. Больше оно с обычным метро нигде не соединяется.
Однако сказанного спьяну имениннику показалось мало.
– Это давно известно! – с равнодушным видом человека, которого трудно переубедить, уперся Белов. – Во всех газетах написано, что от Кремля до самых до окраин метро проложено. До университета или даже Внукова! На случай бегства ЦК КПСС, ну и кто потом. Значит, ты не в КГБ, а в метро работал – машинистом! – язвительно хохотнул именинник.
– Ага! – брызнул маслецом в огонь Митрохин. – Только в глаза секретное метро не видел!
– Да все я видел! – обиделся Сватко. – Даже ракету с атомной головкой! Она, считай, почти в центре Москвы стоит! Ясно вам!
В этот момент у бывшего прапора что-то екнуло, будто невидимый барьер перешло. Как душа из тела выходит, когда в тот белый тоннель попадает. Видимо, сидел еще в голове тормоз, который до поры исправимо работал и не давал языку болтать лишнего. Но в этот прекрасный вечер казалось, что прошлое не имеет значения. Служба позади, а бывшие секреты страны давно никому не нужны. То, что не продано или не пропито, давно разведано или украдено. К тому же Саша говорит не с кем-нибудь, а со своими друзьями, которые уж точно не работают на иностранную разведку. И в этом убеждении Сватко был прав: ни один из сидевших за его столом приятелей не являлся шпионом иностранного государства и никогда не собирался им стать. Другое дело, что столов в кафе много, а что за люди за ними сидят – одному богу известно. Не зря же среди основных правил чекистов «не болтать!» – на первом месте. Болтун – находка для агента.
Но барьер преодолен. Тормоз отпущен, и вагон покатился под уклон. Давай, прапор, подкинь уголька!
– Хватит сочинять – откуда бомба в Москве?! – смеялся Макошкин. – Голливудский фильм посмотрел? Ну, даешь, мужик! Корпускулу не наливать!
– Пошел ты знаешь куда! – возмутился Сватко. – Никакой не фильм! Я ж под землей работал, в пятнашке, хоть вам это ничего и не говорит! А раньше был ракетчиком – ясно? Это потом меня как лучшего комсомольца в КГБ взяли!
Кавказцы, тянувшие пиво «неподалеку, сидели очень тихо, боясь что-то пропустить. Зураб подал им ригнап – «слушать», и они напрягли слух, вникая в смысл дружеской болтовни. Пьяный треп про подземный город, секретное метро и атомную бомбу заинтересовал Зураба, вызвав живейший интерес.
