Макс Коллинз - На линии огня. Слепой с пистолетом
И другие лица — живые, порою даже улыбающиеся Лири, — были на этой стене: блистательный, очаровательный Джон Уилкс Бут, приснопамятный Чарльз Ги-то, легендарный непристроенный служака, прикончивший президента Гарфилда; светловолосый, большеглазый анархист Леон Золгош, замочивший Мак-Кинли; сицилиец Джузеппе Зангара, с пылким взором, густой шевелюрой, — это он всадил пулю в Антона Чермака; двойник Зангары, немигающий араб Сирхан Сирхан; и этот, неописуемый неизвестный человек из толпы, каратель Джеймс Эрл Рэй.
И, конечно же, мрачный, смущенный, уходящий в тень Ли Харви Освальд. А вместе с ним и такие, относительно славные личности, как убийца Джорджа Уоллека Артур Бремер, и этот неудачник, бедняга, так и не добивший Рейгана, Джон Хинкли. Возможно этот последний и не достоин быть включенным в этот великий заслуженный ряд, подумал Лири и нахмурил брови.
Он мгновенно заметил и знаменитого гангстера Джека Руби. И, конечно, хочешь не хочешь, но он обязан был включить в свою галерею убийцу Джона Леннона. Ублюдок! Сукин сын! Убить одного из Битлз! Битлз! Лири с удовольствием бы собственноручно включил рубильник электрического стула для этого мерзавца.
Напевая «With A Little Help From Му Friends»[1]. Лири еще раз взглянул на свою галерею. Вновь вернувшись к президенту нынешнему, он выбрал фотографию, сделанную им самим: президента, улыбающегося и машущего народу, и с неподражаемым, истинно артистическим вдохновением хранитель этого музея коснулся красным фломастером в том месте, где должно было находиться президентское сердце.
Лири опять улыбнулся. Прекрасный мазок, — думал он, — красная капелька смотрелась так, будто она была здесь всегда и на месте, так, будто она проявилась еще в растворе. Однажды, несомненно, это будет напечатано в книгах: эта фотография его изготовления, и это вдохновенное дополнение к ней.
Как главная точка в снайперском прицеле.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Хорриган отстукивал каблуками по асфальту незамысловатый ритм, не подчинявшейся ни какой-то мелодии извне, ни даже внутренней музыке. Он стоял, прислонившись к стене здания в черном торговом квартале, и ему было наплевать на угрюмые и враждебные взгляды, которыми время от времени награждала его проходящая публика. Его новый партнер опаздывал. А в том деле, на которое они шли сейчас, с теми людьми, с которыми им предстояло повстречаться, пунктуальность была просто необходима.
Хорриган посмотрел на часы, и в это мгновение медно-коричневый джип «чероки» притормозил напротив.
Извинения начались еще до того, как Хорриган успел занять переднее сиденье.
— Прости за опоздание — сказал Эл Д’Андреа. Темноволосый юный агент (он и на самом деле был юным, хоть и на третьем десятке), он был серьезен и очень красив — этакий блестящий молодой человек, того сорта, который Хорриган еще мог вынести. Как и Хорриган, Д’Андреа был небрежно, но достаточно дорого одет: в полотняный спортивный костюм и рубашку для поло от Ральфа Лорена. Это было частью их рабочей легенды. Фасон «Разгильдяи из Майами».
— Двигай, — сказал Хорриган.
Д’Андреа молчал до тех пор, пока они не добрались до верфей залива Чесапик.
— Понимаешь, Рики ужасно расстроился, — сказал Д’Андреа так жалобно, будто и сам был готов заплакать.
— Рики? Что еще за долбаный Рики?
Д’Андреа вздрогнул.
— Рики — мой сын. Ему только шесть лет и сегодня был первый день в его новой школе.
— А-а…
— А я говорил ему, что он должен быть смелей. Ты же знаешь, как трудно быть новеньким, — глядя на дорогу, он потряс головой. — Бедный мальчик был действительно не в себе.
Хорриган промолчал.
— И, к тому же, моя жена должна была уйти на работу пораньше, и я…
— Послушай, Эл, — произнес Хорриган немного нетерпеливо. — Ты работаешь со мной, и ты должен быть на месте тогда, когда должен. В нашем деле опоздать — умереть. Усвоил?
Д’Андреа кивнул: «Усвоил!»
Хорриган достал из кармана пиджака маленький черный кольт 38 калибра и подал его Д’Андреа, который нервно спрятал его у себя. Море раскинулось перед ними — сияющий голубоглазый мир, качающий дорогие игрушки богачей — яхты всех форм и размеров.
Они подъехали к пустынному причалу, у которого было пришвартовано единственное судно — великолепный, очаровательный бело-красный корабль, будто созданный для круизов и увеселений. Тем не менее, заметил бы Хорриган, вряд ли можно было сговориться об этом с его капитаном.
Два секретных агента вышли на причал, прохладный бриз колыхал полы их пиджаков. Трое мужчин поджидали их рядом с кораблем: главный из них, холеный ухоженный преуспевающий бизнесмен, в одежде от того же Ральфа Лорена, воскликнул широко улыбаясь.
— Фрэнк! Рад тебя видеть!
Его звали Пол Мендоза. Оба его спутника были под стать ему. Один — светловолосый громила по имени Джимми Хендриксон, типичный полузащитник университетской футбольной команды, которого вышибли с учебы лет десять назад, и другой — молодой испанец Рауль с тонкой черточкой усов над губой.
— Ну и как же ты поживаешь, мой друг? — спросил Мендоза Хорригана, пожимая ему руку.
— Неплохо.
— Ты немного опоздал. Мы уже начинали беспокоиться.
— А ты знаешь эту историю о Майлсе Дэвисе?
— О ком? — переспросил Мендоза.
— Великий джазовый трубач. Дьявольски забавная история. Правда, если ты спешишь….
Мендоза мягко положил руку на плечо Хорригана:
— У друзей всегда есть время для друзей. Давай, рассказывай свою историю.
Хорриган улыбнулся и сложил руки.
— Хорошо. Если ты настаиваешь. У Майлса Дэвиса был большой концерт в городе. Он как раз направлялся к залу на машине вместе со своим менеджером и попросил шофера затормозить около магазина. Через пять минут он вышел оттуда с сигаретами. Затем машина тронулась, и Дэвис попросил остановиться у другого магазина. Оттуда он вышел через пять минут с бутылкой бурбона. Только они опять поехали, как Майлс остановил машину у газетного киоска. Еще через пять минут он вернулся с новым выпуском журнала «Даун-бит». Менеджер уже нервничал и сказал: «Майлс, мы опоздаем на шоу». А Майлс ответил: «Эй, парень, я не могу опоздать на шоу. Я сам и есть шоу».
Хорриган рассмеялся над собственной шуткой, хотя остальные просто молча смотрели на него. Легкий шум волны, плещущейся о борт корабля, был единственным посторонним звуком в мире
А затем Мендоза громогласно захохотал, а за ним и остальные, и даже слегка сбитый с толку Д’Андреа.
— Ты единственный в своем роде, Фрэнк, — сказал Мендоза. — Просто единственный.
Хорриган пожал плечами: «Тем не менее, извини за опоздание. Эти сучьи дороги».
— Эта сучья жизнь, мой друг. Жизнь — прескверная сука! — Мендоза повернулся к Д’Андреа. — Эл, отойди с Раулем и Джимми на минутку. Мне нужно посекретничать с Фрэнком.
— Конечно, — сказал Д’Андреа.
Хендриксон шагнул к нему навстречу, точно собираясь обыскать его, и Д’Андреа, натужно улыбнувшись, извлек, словно в знак доверия, пистолет из своего кармана.
Мендоза нахмурился:
— «Мы же договаривались без оружия. Разве мы не друзья?.»
Д’Андреа проглотил слюну и сказал:
— Это Фрэнк. Его пистолет. Его идея.
«Паренек — сама откровенность», — саркастически подумал Хорриган.
— Идите на борт, — заявил Мендоза тоном приказа.
Они поднялись по трапу друг за другом, сначала Рауль, потом Д’Андреа и последним Хендриксон, а Мендоза разочарованно посмотрел на Хорригана.
— Оружие, Фрэнк, Ты что, не веришь мне?
— Вашингтон — крутой город. Зазеваешься — и крышка.
Мендоза усмехнулся:
— Мне придется обыскать тебя, Фрэнк?
— Я безоружен. Но чувствую себя прекрасно.
Мендоза молчал.
— Ты что, не веришь мне? — немного передразнивая, спросил Хорриган.
— Ты единственный в своем роде, Фрэнк. На самом деле.
— Так где твои милые денежки, Пол? Хоть я и опоздал, это не значит, что я останусь здесь на весь день.
Мендоза провел его на борт и там, на мостике, протянул ему хрустящую стодолларовую банкноту. Хорриган извлек из кармана ювелирный окуляр и внимательно изучил фальшивку.
— Бенджамин Франклин никогда не выглядел лучше, — сказал он
Он спрятал окуляр в карман и стал проверять рельефность банкноты на ощупь большим и средним пальцами обеих рук.
— Пол, — сказал он с легкой усмешкой. — Похоже, что мы с тобой договоримся.
Мендоза забрал банкноту из рук Хорригана и посмотрел на него скорбным взглядом.
— Это хорошая новость. Однако есть проблема, Фрэнк.
— Что за проблема, Пол?
Тот поиграл желваками:
— Самая неприятная.
Фальшивомонетчик поманил Хорригана пальцем за собой, и они стали спускаться под палубу в роскошные нижние каюты. Они прошли через гостиную с толстым ковром на полу, мягкими диванами с огромными подушками и зеркальным баром.
