Андрей Константинов - Специалист
Обнорский к 1996 году был уже достаточно известным в Петербурге журналистом (читатели, правда, знали его в основном по псевдониму — Серегин), которого приглашали к себе на работу самые престижные в городе СМИ. Поначалу Андрей пытался использовать эти приглашения как возможность рассказать главным редакторам о своих задумках. Серегин наивно полагал, что за его идею тут же кто-нибудь ухватится… Его ждало полное разочарование. Таких богатых средств массовой информации, которые могли бы «потянуть» организацию и материальное обеспечение внутри себя отдельной расследовательской структуры, просто не было. Все упиралось в деньги. Все прекрасно понимали, что структура, задуманная Обнорским, способна выдавать интересные (и даже очень интересные) материалы, но никто не верил в ее рентабельность.
Однажды, правда, Серегину все же улыбнулась удача. В середине девяносто седьмого он сумел договориться с одним из трех совладельцев очень крупного рекламно-газетного концерна — тот был заинтересован в поднятии тиражей своих изданий и посчитал, что имя Серегина, появившись на страницах его газет, привлечет много новых читателей. Обнорский перейти на работу в «Рекламу-Плюс» (так именовался концерн) согласился, но только при одном условии — если пригласят не его одного, а целую группу журналистов, которые будут работать в автономном режиме и выпускать интересную и читабельную расследовательскую продукцию. Газетно-рекламный магнат подумал, подумал и согласился — денег у него в ту пору было много. Обнорский немедленно составил штатное расписание Службы журналистских расследований — так он решил назвать свою структуру. Предполагалось, что она будет состоять из трех отделов: архивно-аналитического, оперативного (или репортерского) и собственно отдела расследований. Под каждую позицию в штатном расписании Андрей заложил достаточно высокий оклад. Обнорский полагал, что журналисты будут полностью сосредоточены на своей работе лишь тогда, когда будут получать приличные деньги. В противном случае они начнут работать «налево», или, что еще печальнее, их могут вообще перекупить те люди и структуры, в отношении которых и предполагалось проводить расследования… Люди есть люди, все подвержены искушениям. А нищета — она часто порождает убогость… Магнат штатное расписание утвердил. Серегин обалдел от счастья и начал собирать людей под свои знамена. Сначала он переговорил с Колей Повзло — с ним Андрей еще в «молодежке» работал, потом судьба их развела. Коля переходил в разные газеты, даже пытался собственное рекламное агентство создать. Агентство лопнуло — бизнесмен из Коли оказался никудышный, так что, когда Обнорский нашел его, Повзло сидел на мели и размышлял, в какой из городских газет он еще не работал. Коля был очень хорошим профессионалом, а на одном месте долго не задерживался в основном из-за того, что не очень умел находить общий язык с главными редакторами. Повзло хорошо разбирался в политике и поэтому всегда обостренно реагировал на то, когда газета, где он работал, начинала заниматься, как он выражался, «политическим блядством». У Коли еще сохранились какие-то «демократические иллюзии» относительно таких понятий, как «свобода слова» и «неангажированность прессы», и расставался с этими иллюзиями Повзло весьма неохотно. На предложение Обнорского Коля ответил категорическим согласием, и дальше они набирали личный состав уже вместе.
Коллективчик подобрался довольно пестрый — и Серегин, и Повзло сами-то не заканчивали факультет журналистики, а потому и полагали, что искать людей нужно не среди «профессионалов по диплому», а среди тех, кто любит определенный образ жизни и способен хоть что-то связно излагать ручкой на бумаге…
Начинали со скрипом — Андрей поначалу не мог понять, что его собственные идеи хорошо понятны лишь ему одному (сколько он с ними прожил, как он их вынянчивал!), а ребята далеко не всегда сразу врубались в то, чего хочет от них начальник. Серегин злился, заводился и даже орал иногда, но потом осознал все-таки одну простую истину: часто выполнение задачи зависит в первую очередь от ее грамотной постановки… Тем не менее, худо-бедно дело сдвинулось с мертвой точки, вышли и первые расследовательские материалы, и целые блоки репортерской информации в разных газетах. Службу заметили, начали названивать читатели, — в общем, резонанс в городе появился. Да и как ему было не появиться, если Серегин переманил к себе из разных газет все сливки криминальной журналистики Питера. Репортерский отдел возглавил Володя Соболин, расследовательский — Глебушка Спозоранник, и хотя Обнорский до их приглашения на работу в Службу знал ребят не очень близко, сработались они довольно быстро, хотя характеры у обоих были еще те. Но ведь и Обнорский подарком не был. Так что — сработались.
Но заработать в полную силу Служба не успела — в концерне «Реклама-Плюс» разразился кризис, и магнат, пряча глаза, уведомил Серегина, что платить им он почти ничего не сможет — остальные два компаньона сильно возражали, считали такую трату денег делом абсолютно никчемным, а следовательно вредным… Вот так… структура еще и года не проработала, и из ползункового возраста не вышла. Хорошо еще, что сразу на улицу не выгнали — разрешили несколько месяцев посидеть в занимаемых помещениях…
И вот тут, когда идея создания расследовательской службы, казалось, уже близка была к воплощению в жизнь, но эта жизнь получила удар поддых. Вот тут Обнорский разозлился. Собрав всех сотрудников, он честно обрисовал ситуацию, а потом сказал:
— Из любого кризиса возможны только два выхода: либо резко вверх, либо резко вниз. Мы сейчас в кризисе. Даже хуже — мы просто в жопе. Стало быть, либо мы развалимся и разбежимся, либо… Либо мы создадим свое собственное независимое агентство, в котором будет работать еще больше людей, и жить мы станем еще лучше и интереснее. Но, братки, любое счастье нужно выстрадать. Мне нужна ваша помощь и ваше терпение. Это в том случае, если, конечно, вы решите не разбегаться…
Не разбежались… Выдержала Служба проверку жизнью — одна только дама из расследовательского отдела ушла — Элла Коряпина. Она сказала, что работать за бесплатно ей не позволяют принципы. Ее никто не удерживал, хотя она и была неплохим профессионалом. Остальные остались и перебивались случайными заработками, перепадавшими Службе от разных халтур, в то время как Серегин и Повзло носились по городу и пытались найти инвесторов, спонсоров, меценатов, чтобы можно было учредить независимое средство массовой информации. Долгое время у них ничего не получалось. Они оба осунулись, стали угрюмыми и раздраженными и все чаще втайне друг от друга боролись с внутренними сомнениями — а может, не стоит и пытаться? Может, и правда — время не пришло в России для таких журналистских специализированных агентств? Вслух, правда, никто никаких паникерских настроений не высказывал. Все держались. И в конце концов — получилось! Часть денег (и существенную) дали шведы (тут Ларе Тингсон помог, старый приятель Обнорского, еще со времен запуток с «Эгиной»), часть вырвал у «Демократического фонда защиты гласности» Коля Повзло, да и Никита Кудасов (он по-прежнему работал в РУОПе все в той же должности начальника пятнадцатого отдела) помог «сориентироваться» парочке напуганных, но очень богатых бизнесменов… Через Колины связи в городской Администрации удалось по сказочно низкой цене (СМИ положены большие льготы) арендовать хорошее помещение в самом Центре, на улице Зодчего Росси. Хоромы были невелики (пять комнат и коридор), да и состояние их оставляло желать лучшего, но все были все равно счастливы…
Вот так и появилось летом 1998 года в Петербурге Агентство журналистских расследований. Почти сразу же злоязыкие коллеги журналисты прицепили агентству кличку «Золотая пуля», так называлась одна из статей Обнорского, написанная еще в начале 1992 года. Как ни странно, но название прижилось, и даже сами сотрудники агентства называли свою контору «Золотой пулей», конечно не в присутствии Серегина, который страшно злился, Когда слышал это словосочетание. Название-прозвище стало таким популярным в городе, что многие воспринимали его как настоящее.
Работать всем приходилось много и тяжело, но никто не жаловался, постепенно появлялось все больше и больше «клиентов» — то есть покупателей на расследовательские, оперативные и аналитические материалы… Но до самоокупаемости агентству было еще далеко, а деньги, собранные на «запуск», таяли… Чем быстрее росло агентство, тем больше, появлялось разных проблем, и соответственно меньше времени оставалось у Обнорского для чистого журналистского творчества. Андрей административную работу не любил, но куда деваться… Каждую неделю он надеялся, что со следующего понедельника все пойдет немного легче, но понедельник методично разбивал надежды… Так что Андрей имел все основания ненавидеть первый день недели…
