Эриган. Движение - Эндрю Миллер
«Неплохо» — удовлетворённый полученным результатом, он поспешил вперёд, желая как можно скорее найти для себя укрытие. Подвесив впереди себя небольшой шар света, Вик с головой погрузился в метель.
Час. Второй.
Бесконечное количество снега стало его утомлять, злорадно мерцая в радостных лучах маленького солнца…
Но его шаг был твердым и уверенным, упорно двигая деревенеющее тело вперёд. Шаг за шагом. Минута за минутой. Преодолевал все больше и больше снежных барханов, Вик неотвратимо следовал в неизвестность. Но сил внутри было все меньше и меньше, а вот страха за свою жизнь — все больше.
Ему во что бы то ни стало, нужно было найти укрытие. Хоть какое-нибудь!
И, казалось, его мольбы были услышаны. Впереди, в пределах досягаемости света он обнаружил приветливый козырек скалы, которая грозно нависала над всем снежным простором. Вне себя от радости, Вик поспешил вперёд, запоздало осознав, что что-то не так.
Хруст обледеневшего снега и резкое исчезновение опоры под ногами заставили его похолодать от ужаса, однако ничего уже было не изменить — секунда падения обернулась умопомрачительным спуском вдоль склона. Завертевшись волчком, небо и земля стали сменяться с сумасшедшей скоростью, не давая Вику ни мгновения на концентрацию.
Несколько раз, ощутимо приложившись головой, Вик в очередной раз ощутил миг падения. За которым последовал удар: острые скалы и треск собственных костей был последним звуком, который он услышал, прежде чем сознание его покинуло.
* * *
«„Вик, где же ты?..“»
Обернувшись на голос, Вик обнаружил в тени беседки фигуру молодой девушки, которая пустым, немигающим взглядом смотрела на далёкий горизонт. Миг, другой. Столь же безучастно, как и прежде, она повернулась боком, открыв вид на свой непревзойденный профиль.
«„Иф?“»
С удивления для себя, Вик обнаружил в ее образе до боли знакомые черты. Настолько родные и желанные, что у него в груди предательски защемило сердце.
«„Иф, это же я!“»
Сделав шаг в сторону сестры, Вик резко замер, ведь ее фигура отдалилась, буквально за доли секунды исчезнув вдали. А вслед за ней, к неведомым горизонтам унеслись и силуэты его родителей. Увлекая за собой всех его друзей и знакомых, они, один за другим исчезли за чертой пустынного мира, оставив его одного.
Потерянного и беспомощного.
Кем он был? Где находился и кем являлся?
Мучаясь подобными вопросами, Вик неотвратимо терял свое естество, забывая даже себя самого.
* * *
Очнувшись, он обнаружил себя в пустой, полутемной комнате, морозная прохлада которой приятно охлаждала разгорячённое тело. Однако вслед за сознанием, к телу вернулась чувствительность, накрыв его дикой болью. Не в силах терпеть, он болезненно захрипел, корчась в муках агонии.
— Аме? Кои де руо⁈
Вместе с приятным голосом незнакомки, в комнату проник лучик света, который разогнал накрывший его голову туман.
Повторив свой вопрос, незнакомка торопливо к нему приблизилась: осмотрела, взяла за руку и удивленно вскрикнула. Рука была жутко горячий, как и все его тело — мигом выскочив наружу, она ненадолго оставила его самого. Но он этого уже не видел — все его естество пронзала нестерпимая боль, погасив последние остатки разума!
— Коме ни тате? — вернувшись обратно с медной ёмкостью в руках, она рьяно принялась обтирать его холодной ветошью, надеясь хоть немного сбить высокую температуру. Однако дело шло очень медленно — продолжая задавать вопросы, она лишь непроизвольно погрузила парня в полудрёму, увлекая усталое сознание в глубокое беспамятство.
…
Очередное побуждение произошло лишь спустя неделю. Едва открыв глаза, он снова увидел пред собою лик молодой девушки, которая все так же бережно обрабатывала его раны.
И снова беспамятство.
Миг сознания, и все по кругу.
Казалось, что ничего уже не измениться. Однако вопреки всему, парень пошел на поправку, пусть и неторопливо, но упорно возвращая себе возможность полноценно жить.
Виной тому его значительно окрепшее тело, или какой другой фактор — не важно. Главное результат. И он был — травмы, которые в обычных условиях заживали месяцами, сходили с него в течение коротких недель. Однако даже для него, перебороть всю тяжесть увечий было сложно. Уж больно много ран и переломов имелось в его теле.
…
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Мия.
За последние полгода Вик, или как его теперь назвала девушка — Арчи, уже порядком поднаторел в местном языке, без особых проблем понимая большинство произносимых ею слов. Сам язык был не очень сложным, по большей части заимствуя те же обороты и склонения, что и сохранившийся в его памяти. Ещё немного, и он сможет вольно на нем говорить.
— Уже намного лучше. Спасибо.
Чувствуя в груди приятное тепло, парень неловко отвел взгляд в сторону.
Не сказать, что отношения у них были крепкими, но… со временем они однозначно стали очень теплыми. На порядок лучше, чем у простых знакомых. Та забота и трепет, с которым она за ним ухаживала, зародила внутри Арчи чувство признательности, которое он даже не пытался сдерживать. Отвечая ей взаимностью, он старался воздать Мие за все хорошее, что она для него сделала.
— Я рада, — ответила девушка, взъерошив ему волосы.
Вернув взгляд на ее милое личико, парень добродушно улыбнулся. Ответив ему тем же, Мия ушла в другую комнату, оставив Арчи наедине со своими мыслями. Навязчивые, словно проклятие, они вновь и вновь лезли к нему в голову.
Кто же он на самом деле?
Откуда он? И почему упал с Утеса Дьяволов?
Где его дом? Родные? Почему никто его не ищет?
Вопросов было больше, чем ответов.
Но как бы он не старался, вернуть себе память, не выходило — его прошлое, так и осталась для них загадкой. Как, впрочем, и прошлое Мии. Невзирая на значительно возросшее доверие, она наотрез отказывалась о себе рассказывать.
И до недавнего времени, он думал, что так будет и впредь. Однако он не сдавался — проявляя не дюжее упорство и желание знаний, он все-таки растопил лёд недоверия, которым она сковала свое сердце. И это пошло на пользу им обоим.
Десять лет!
Оказывается, именно столько времени она провела в одиночестве. Арчи было сложно даже представить, каково это — коротать бесконечные дни наедине с самим собою.
Почему так вышло — она не сказала. Однако в ее глазах стояла такая сильная боль и обида, что у него буквально перехватывало дыхание от сочувствия. Поэтому он поклялся, что
