Сергей Зверев - Посвящение в герои
— И как же ты думаешь это узнать? — спросил Горшенин. — Скажешь, что ты боец «Аль-Каиды» и ищешь проклятых белых шайтанов, чтобы обратить их в истинную веру?
— Нет, все гораздо проще, — отвечал Анисимов. — Я скажу, что торгую продуктами и медикаментами, которые нужны европейским пленникам. Спрошу, нет ли их в Гельдере. А если нет, спрошу, где мой товар может найти спрос. Для доказательства могу показать и «товар» — пару банок консервов и упаковку антибиотиков.
— А что, легенда хорошая! — одобрил замысел капитана Лавров. — И все-таки опасно это…
— Не опаснее, чем когда я ходил верблюдов покупать, — заявил капитан. — Так что утром и отправлюсь.
Так и сделали. Около десяти Анисимов сел на верблюда и направился в деревню. Перед отъездом сказал:
— Теперь я не знаю, в какую сторону мне придется отсюда ехать. В какую скажут — в такую и направлюсь. Так что давайте, следите за мной. Я, как отъеду от деревни пару километров, остановлюсь, буду вас дожидаться.
Лавров с Горшениным наблюдали, как капитан приблизился к деревне, въехал в нее и спешился возле одного из домов. Прошло полчаса, во время которых ничего не происходило. Потом Лавров увидел, что Анисимов в сопровождении двоих местных жителей вышел из хижины и направился к верблюду, на котором приехал. Анисимов что-то достал из седельных сумок и стал показывать своим спутникам.
— Ага, это он им «товар» демонстрирует, — догадался Горшенин.
Демонстрация «товара» продолжалась довольно долго.
— Они что, покупать у него собрались? — высказал предположение Лавров.
— Да нет, просто для местных аксакалов это какое-никакое развлечение, — сказал в ответ старший лейтенант. — И потом, они здесь никуда не торопятся.
Наконец осмотр закончился, и вся группа двинулась в другой конец деревни.
— А это зачем? — недоумевал Горшенин.
— Может, там живет более осведомленный сын пустыни? — предположил Лавров.
Прошло еще не меньше часа, и наконец Анисимов снова показался. Он собирался уезжать, но делал это явно не спеша. Вокруг капитана столпилось четверо или пятеро местных, и между ними шел оживленный разговор. Наконец начали прощаться, и после получаса поклонов и пожимания рук Анисимов наконец двинулся в путь.
Разведчики внимательно следили за тем, куда направится их товарищ. Он проехал по улице, а когда выехал из деревни, свернул на запад.
— Все ясно, надо держать курс еще дальше от моря, — заключил Лавров. — Поехали, а то на свидание опоздаем.
На «свидание» они все равно опоздали: деревня осталась далеко позади, когда на вершине одного из холмов они увидели машущего им рукой Анисимова.
— Салам, дорогой! — приветствовал его Лавров. — Узнал ли ты, где содержат проклятых неверных, для которых у нас есть хороший товар?
— Узнал, уважаемый! — в тон ему отвечал капитан. — На наше счастье, здесь оказался один пастух, который только недавно вернулся — он навещал родных в деревеньке Джухар, что расположена в сутках пути отсюда. И вот в этом почтенном населенном пункте сейчас проживают 14 неверных. Трое живут как раз в доме родных моего почтенного собеседника. Правда, он утверждает, что ни у кого в деревне нет денег, чтобы покупать товары для пленников: некто Юсуф, который захватил их судно, не оставил денег, чтобы покупать для них товары. Так что мои собеседники в Гельдере сомневались, что торговля будет успешной. Но тут этот сын саванны, ездивший к родным, вспомнил, что через два дня Юсуф должен прислать в Джухар своего доверенного человека, некоего Хасана, — посмотреть, как идут дела, и передать ему отчет. С ним, возможно, Юсуф и пришлет деньги, сказали мне. Так что торопиться мне не стоит — без Хасана все равно торговли не будет. Однако я сказал, что все же попробую.
— Да, я думаю, нам стоит попробовать до прибытия Хасана, — сказал Лавров, выслушав отчет капитана. — Неизвестно, сколько бандитов с ним приедет. Лучше, если к этому времени наша операция будет завершена. Что ж, давай посмотрим, где этот самый Джухар.
Он развернул карту и, поискав, нашел крохотную отметину деревни. До нее, если верить карте, оставалось 170 километров.
— Да, действительно, сутки пути, — сказал Лавров, сворачивая карту. — Если сегодня еще немного пройдем, то завтра после обеда будем там. Проведем разведку…
— И можно будет радировать, запрашивать разрешение на проведение второго этапа операции, — закончил за него Горшенин.
Глава 12
Спустя четыре дня после памятного разговора «под пальмой», когда Костя рассказал Куликову о своем плане побега, два механика вновь сидели в стороне от остальных и беседовали. Был уже вечер, жители деревни загнали овец и коз в загоны, в воздухе плавал запах пыли, овечьего помета и горящих дров, на которых готовился нехитрый ужин.
— Ну, и как твои успехи? — поинтересовался старший механик. — Смотрю, ваше общение с этим Шарифом идет полным ходом. Много слов уже выучил?
— По словам не считал, не знаю, а фраз уже десятка три будет, — сообщил Костя. — Так что практически могу объясняться. Могу спросить, например, «где овцы?», или «где вода?», «куда надо идти?».
— А что ответят, понимаешь? — допытывался Куликов. — Ведь с иностранными языками главная беда — не вопрос задать, а ответ понять…
— И ответы понимаю, — заверил Мельников. — Тут главная сложность — гласные правильно произносить. Какое-нибудь «а» или «у» не так скажешь — от этого весь смысл меняется. Но я научился.
— Слушай, а этот Шариф неужели не интересуется, зачем ты язык учишь? — спросил старший механик. — Ведь странно, согласись: все остальные сидят, ничего не делают, думают лишь о том, как время убить, а ты один таскаешься за этим Шарифом, помогаешь, язык учишь… Подозрительно это. Неужели он не спрашивал?
— Спрашивал, — подтвердил Мельников. — Я сказал, что хочу стать специалистом по Сомали, чтобы потом здесь работать. Ведь, говорю ему, не всегда же в вашей стране будет такой бардак. Когда-то жизнь наладится, будете получать помощь от других стран, покупать оборудование. Тогда и потребуются европейские специалисты, особенно со знанием языка.
— Ничего легенда, годится, — одобрил Куликов. — И что он на это отвечает?
— Очень одобрил мой замысел. Говорит, скоро с помощью Аллаха законное правительство прогонит от Могадишо этих фанатиков из Союза исламских судов, призовет на помощь настоящих людей, вроде его хозяина, шейха Юсуфа. Тогда начнется нормальная жизнь, можно будет много зарабатывать. И уже не обязательно будет жить в деревне.
— Значит, с Шарифом у тебя полный порядок и взаимопонимание, — заключил Куликов.
— Не совсем, — покачал головой Костя.
— А что такое? — насторожился старший механик.
— Дело в том, что он надумал на Насте жениться, — сообщил Мельников.
— Чего?! Ладно, хватит прикалываться, скажи серьезно.
— Я серьезно и говорю. Он мне это сообщил вчера, в том самом разговоре, когда я ему рассказал, что хочу со временем вернуться в Сомали. Он видит, что у нас пошел такой доверительный разговор, и тоже решил сказать о сокровенном. «Я тоже, — говорит, — думаю, что жизнь будет налаживаться. И не надо будет всю жизнь за овцами ходить. Можно будет перебраться в город, открыть там мастерскую, машины чинить, или ресторан. А может быть, магазин. А для этого дела очень хорошо, если у тебя белая жена будет. Черная жена тоже, конечно, нужна — работу делать. Но белая полезнее. Она и приготовить европейскую еду сможет, и стол накрыть. А мне Настя очень приглянулась. Я вижу, что вы с ней дружите. Но обряд вы еще не совершали, верно? Так что извини, друг, не обижайся. Теперь для меня самое сложное — родителей уговорить и старейшин. Они люди старого склада, новых устремлений не понимают. Вот уговорю — и можно везти муллу, обряд проводить».
— Какой целеустремленный молодой человек этот твой Шариф! — покачал головой Куликов. — И что ты ему ответил на этот «доверительный рассказ»? Смотрю, синяков на твоем друге вроде нет, значит, ты себя сумел сдержать. Как дальше дело-то было?
— Да, в первую минуту очень хотелось в глаз ему въехать, — признался Костя. — Однако я сдержался — сообразил, что такая ссора может помешать побегу. Поэтому я вежливо его так спросил, а не хочет ли он заодно спросить согласия не только уважаемых старейшин и своих родителей, но и родителей Насти? Да и ее саму тоже. А он мне на это отвечает, что девушку у них вообще никто не спрашивает — не ее ума это дело. А что касается Настиных родителей, то о них ничего достоверно не известно, а значит, их как бы и нет. Так что договариваться надо будет только с Юсуфом, которому сейчас принадлежит Настя. Он, конечно, запросит выкуп, а денег в деревне ни у кого нет. Но этот вопрос, как Шариф надеется, его родители решат; лишь бы сами они согласились на такой нестандартный вариант.
