Сергей Донской - Фатальный ход
– Если мы перешли на «ты»… – начал он.
– Мы не перешли, – перебила она, усаживаясь за покрытый белоснежной скатертью стол. – Я перешла. – Высокая резная спинка кресла придавала ее облику что-то царственное. – Как настроение? – осведомилась она светским тоном.
– Справились бы лучше о моем самочувствии, – сказал Бондарь. – После той сауны, которую вы мне организовали, глаза слипаются.
– Еще нет и девяти, – возразила Морталюк. – Время детское. Спать я тебе не дам, зато ужин обещаю отменный. Присаживайся.
Она указала на кресло, заняв которое Бондарь очутился прямо напротив нее. Уставленный хрусталем и серебром, стол был накрыт на двоих.
– У вас перебои с электричеством? – спросил Бондарь, задравший голову, чтобы полюбоваться люстрой венецианского стекла.
– Иногда хочется романтики, – вздохнула Морталюк. – Даже самая прагматичная женщина вроде меня остается в душе мечтательной девочкой, верящей в сказки.
– Моя любимая сказка – про волка и семерых козлят. У него был поистине зверский аппетит. Как у меня.
– Волк плохо кончил, – не удержалась от улыбки Морталюк.
– Зато славно подкрепился перед смертью. – Бондарь скорчил свирепую гримасу. – Наверное, его подвергли двукратному тайскому массажу – и он здорово проголодался.
– Мне нравятся мужчины с чувством юмора.
– Сытые, мы еще забавнее.
– Проверим, – пообещала Морталюк.
По хлопку ее ладоней в зале появились два официанта. Замельтешили белые перчатки, расставляющие блюда. На столе возникло великое множество всевозможных посудин, серебряное ведерко с бутылкой шампанского и оплетенный графин, в котором, как заметила Морталюк, хранился ее любимый кларет. Бондарь с сомнением осмотрел свернутую треугольником салфетку, отодвинул ее в сторону и взялся за вилку.
– Ты не пользуешься ножом? – спросила Морталюк, давая понять, что ее это удивляет.
– Пользуюсь.
Спохватившийся Бондарь переложил вилку в левую руку и вооружился серебряным ножом с монограммой.
Морталюк пригубила кларет, налитый официантом:
– Как стейк?
– Его запросто можно было резать вилкой, – сообщил Бондарь, проглотив солидный ломоть отлично прожаренного мяса.
– Это неэстетично.
– Зато удобно.
– Привыкай к светскому этикету, дружок.
– Угу, – кивнул Бондарь, не поднимая глаз.
Морталюк положила в рот кусочек стейка и запила его кларетом, поглядывая на своего нового телохранителя. Внутреннее чувство подсказывало ей, что он умеет вести себя за столом гораздо культурнее, чем хочет показать. Зачем же он терзает мясо, как тигр в клетке? Почему не заискивает, не лебезит, отрабатывая солидный оклад? Проверка на детекторе лжи показала, что Бондарь не вынашивает никаких подозрительных планов, но техника – техникой, а интуиция – интуицией. Прислушиваясь к своим ощущениям, Морталюк отпустила официантов и завела разговор о своем новом бизнесе. Ей хотелось понаблюдать, как отреагирует Бондарь на ее откровения. Насколько хорошо он осведомлен о делах хозяйки? Не профессиональное ли любопытство комитетчика руководило им, когда он откликнулся на объявление о приеме на работу? А если и так, то разве не приятно будет поиграть в кошки-мышки с таким интересным мужчиной?
Перебарывая дремотную одурь, Бондарь заставлял себя не пропускать мимо ушей все, что считала нужным сообщить ему Морталюк. Сделав краткий обзор туристического бизнеса в целом, она перешла к проблемам горнолыжного спорта, пользующегося все большей популярностью во всем мире.
Россия не являлась исключением. В свое время, с легкой руки Путина, увлечение катанием на горных лыжах охватило всех крупных отечественных политиков и бизнесменов. Правда, когда он покинул пост президента, они переметнулись из Сочи в Швейцарию, где им почему-то нравилось больше.
– Глупо, – подытожила Морталюк. – Чем, скажи на милость, российские горы хуже французских или швейцарских?
Застигнутый врасплох Бондарь сосредоточенно жевал, размышляя, что ответить на этот сакраментальный вопрос. Чем русский клен лучше канадского? Почему родные степи краше всех саванн и пампасов, вместе взятых? Беспристрастный приговор гласил: ничем не лучше и не краше, однако не обо всем на свете получается судить беспристрастно, если в груди твоей еще сохранилась душа, не вытесненная окончательно внутренностями с их содержимым.
– Российские горы ничем не хуже всех прочих, – произнес Бондарь, когда отмалчиваться стало просто неприлично.
– Верно, – кивнула Морталюк. – Они во многом даже лучше. Главное преимущество – дешевизна здешних курортов. Альпы обходятся среднестатистическому туристу в три раза дороже, чем Кавказ.
Официанты, окружившие их стол, избавили Бондаря от необходимости придумывать какую-нибудь многозначительную реплику. Состоялся ритуал водружения в центр стола полутораметрового серебряного блюда, окутанного клубами пара.
– Отменные крабы, – сказал Бондарь с видом знатока.
– Это крабоиды, – поправила его Морталюк.
– Впервые слышу о таких.
– Они отличаются от обычных крабов тем, что имеют не пять, а только четыре пары лап, включая клешни.
– Потрясающе! – воскликнул Бондарь.
– Ты об аромате? – покровительственно улыбнулась Морталюк.
– О лапах. Надо же, всю жизнь лопаю этих крабов, а лапы пересчитывать не додумался. Серьезное упущение с моей стороны. – Бондарь удрученно покачал головой. – Вот так бы и умер невеждой, не умеющим отличать крабов от крабоидов.
С этими словами он принялся крушить панцирь камчатского гиганта специальными щипцами, поднесенными официантами. Они выполнили аналогичную работу за хозяйку стола, а потом удалились, оставив возле каждого из едоков по соуснику с топленым маслом и подрумяненные тосты.
В бокалах пенилось розовое шампанское. Морталюк предложила выпить за знакомство, после чего оба надолго умолкли, сосредоточившись на процессе поглощения пищи. Мясо крабоидов было нежнейшим из всех, какие Бондарь когда-либо пробовал, особенно в сочетании с тостами и слегка жженым топленым маслом. Ледяное шампанское с легким привкусом земляники приятно холодило небо. Насытиться всем этим великолепием не получалось. Сколько Бондарь ни ел, а аппетит его не уменьшался.
– Хорошо живут буржуи? – насмешливо осведомилась Морталюк, вытирая шелковой салфеткой масло с подбородка и удовлетворенно откидываясь на спинку кресла.
– Не уверен, – произнес закуривший Бондарь. – Мне, например, не требуется целый штат охранников, а по ночам я не изнываю от тревоги, что забуду секретные коды доступа к банковским счетам. Я просто живу и стараюсь наслаждаться жизнью. – Он глубоко затянулся дымом. – Например, сегодня впервые попробовал крабоидов и получил ранее неведомое мне удовольствие. А вы, наверное, воспринимаете это как привычную рутину. – По мере того как Бондарь рассуждал вслух, дым медленно струился из его рта и ноздрей. – Так кто из нас находится в более выгодном положении?
– У богатых тоже имеются свои преимущества, – заявила Морталюк, вставляя в хрустальный мундштук длинную тонкую сигарету. – Одно из них – возможность постоянно доминировать над окружающими. Знакомо тебе это чувство?
– Нет, – признался Бондарь. – Превосходить кого-либо в том, что умеешь лучше, – это нормально, это даже приятно; но доминировать… На кой черт мне это?
– А ты не понимаешь?
– Не понимаю.
– Это так просто. – На губах Морталюк за-змеилась издевательская улыбка. – Либо помыкают тобой, либо помыкаешь ты, третьего не дано. Чтобы ты как следует прочувствовал это, подойди и дай мне прикурить, дружок. – Морталюк призывно повела мундштуком. – Сделай это со всей деликатностью и почтительностью, на которую ты способен.
«Я не смогу», – подумал Бондарь. «Ты сможешь, – возразил внутренний голос. – Вставай и беги к своей повелительнице с зажигалкой в протянутой руке. Не забудь прогнуться. И не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, после которого тебя вышвырнут на улицу, как нашкодившую дворнягу. Вперед, дружок. У тебя получится. Еще утром ты мечтал получить работу у Леди М, и вот, пожалуйста, твои мечты сбылись. Шевелись, счастливчик. Докажи, что ты достоин выпавшей тебе чести».
Двигаясь, как плохо смазанный робот, Бондарь отодвинул кресло, придержал его за спинку, не позволив упасть, приблизился на негнущихся ногах к поигрывающей мундштуком Морталюк, чиркнул зажигалкой, поднес ее к кончику сигареты.
– Немного неуклюже, но для начала сойдет, – произнесла она, цедя голубоватый дымок. – Налей мне шампанского и ступай на место, дружок. – Услышав, как скрипнули зубы Бондаря, Морталюк тихонько засмеялась. – У большинства мужчин преувеличенное чувство собственного достоинства. Вот почему мне постоянно приходится менять личных телохранителей. Один из них не придумал ничего лучше, как поднести зажигалку таким образом, чтобы опалить мне волосы. – Морталюк машинально прикоснулась к белокурому локону, прикрывающему левую бровь. – И чего он добился?
