Андрей Воронин - Инкассатор: Страшный рассказ
Откуда-то сверху донесся осторожный шорох, и, подняв голову, Юрий увидел прямо над собой, на высоченном крыльце дачи, пушистого рыжего кота — длинноносого, с совершенно разбойничьей физиономией. Глаза у этого экземпляра тоже были рыжие, чуть темнее шерсти, и круглые, как две монетки.
— Привет, — сказал ему Юрий. — А хозяева где?
Кот презрительно дернул хвостом и исчез с поля зрения. Очевидно, он полагал себя единовластным хозяином этого райского местечка, и бестактный вопрос Юрия его глубоко оскорбил.
— Подумаешь, цаца, — сказал Юрий и огляделся.
Впрочем, обоняние подсказало ему, где хозяева, раньше, чем он увидел выползавший из-за угла фундамента синеватый дымок. Подувший со стороны реки ветерок донес запах жарящегося на углях мяса, и Юрий понял, что приглашение заехать на шашлыки не было просто словом: шашлыки действительно жарились, и, судя по запаху, процесс их приготовления зашел уже довольно далеко.
Спохватившись, он открыл машину, забрал с заднего сиденья букет и сумку с провизией. Обогнув угол высокого, в полтора человеческих роста, фундамента, Юрий стал неторопливо спускаться по утоптанной тропинке. Теперь ему стала слышна доносившаяся из-за дома негромкая музыка — похоже, где-то там работало радио. Потом оттуда, из-за дома, смешно переступая короткими ножками, выбежало пухлое голубоглазое создание в цветастом сарафанчике и панамке с бантиком. Не добежав до Юрия пары метров, молодая хозяйка дачи остановилась и уставилась на него круглыми глазенками, засунув в рот большой палец.
— Привет, — сказал Юрий и присел на корточки.
— Привет, — ответило создание.
Филатов запустил руку в карман, выудил оттуда шоколадку и протянул девочке. Шоколадка была благосклонно принята, после чего барышня вдруг засмущалась, повернулась к нему спиной и, держа шоколадку перед собой в вытянутой руке, убежала за угол — не то хвастаться перед родителями добычей, не то жаловаться на постороннего дядю, раздающего детям подозрительные шоколадки. Впрочем, для того, чтобы повторять глупые басни, которыми изнывающие от безделья пенсионерки на скамеечках у подъездов пугают своих и чужих внуков, она была еще чересчур мала — если Юрию не изменяла память, было этой красотке года полтора от роду. Ну, может быть, два — с календарем у него была вечная путаница, и в том, что касалось дат, Юрий своей памяти не очень-то доверял.
— Катя! — послышался из-за угла встревоженный женский голос. — Где ты это взяла? Ну-ка, дай сюда!
— Дядя! — объявила счастливая обладательница шоколадки, по-видимому отвечая на вопрос о происхождении гостинца.
Затем послышался ее веселый смех, из чего следовало, что, не желая расставаться с трофеем, она решила спастись от строгой мамы бегством.
— Катька, стой! — раздался мужской голос, звучавший с притворной строгостью. — Ох, накажу я кого-то!
— Дядя! — повторила Катька уже откуда-то издали и опять засмеялась.
— Это надо понимать так, что наказывать следует дядю, — громко обращаясь к Юрию, пояснил женский голос. — Этому дяде сто раз говорили, что у ребенка аллергия на шоколад.
— Да, — согласился невидимый мужчина, — с памятью у дяди явный непорядок, прямо как у старой девы. Но наказывать его… как-то… Уж очень он здоровенный.
— Жениться ему надо, — продолжала женщина. — Вот когда его собственный ребенок наестся подаренного гостями шоколада и покроется с головы до ног красными пятнами, как осьминог, тогда с памятью у него сразу сделается полный порядок.
— Да, для него это будет хорошее наказание, — задумчиво согласился мужской голос, а в следующую секунду его обладатель, смеясь, выглянул из-за угла дома, заранее протягивая для рукопожатия узкую крепкую ладонь с длинными, как у пианиста, пальцами.
В другой руке у него был зажат топорик, которым он, очевидно, минуту назад колол дровишки для мангала. Главный редактор еженедельника «Московский полдень» был небрит и щеголял голым, заметно окрепшим за последние пару лет торсом, покрытым ранним загаром. Юрий отметил, что за истекшее с момента их последней встречи время господин главный редактор успел обзавестись небольшим, но различимым животиком; из этого следовал вполне логичный вывод, что не виделись они уже давно.
— Привет, пейзанин! — улыбаясь, сказал Юрий и пожал протянутую господином главным редактором руку. — Ишь, раздобрел на деревенских харчах, брюхо отрастил…
— Бароны стареют, — посмеиваясь, сказал Дмитрий Светлов.
— Да уж, бароны, — произнес Юрий. — Что барон, то барон. Собственным замком обзавелся, латифундист. А помнишь, как ты кричал: «Я?! Дачу?! Да на что мне сдался этот геморрой?! Только через мой труп!» Помнишь?
— Времена меняются, — отвечал главный редактор, подталкивая его к накрытому дощатому столу, возле которого, вытирая руки передником и приветливо улыбаясь Юрию, стояла Лида Светлова. — А вместе с ними меняемся и мы. Уж не знаю, к добру это или нет, но так устроен свет.
Юрий поздоровался с Лидочкой, вручил ей цветы и извинился за шоколадку.
— Ничего, — смеясь, ответила она, — на этот раз все, кажется, обошлось.
Проследив за направлением ее взгляда, Юрий увидел маленькую Катьку, которая, присев на корточки, усердно копала рыхлую землю, используя злосчастную шоколадку в качестве инструмента.
— Да, — сказал он, — действительно обошлось.
— Главное, не забыть ее потом отобрать, — заметила Лидочка. — А то как бы по окончании земляных работ наш полевод не слопал свой инвентарь.
Дмитрий уже вернулся к дымящемуся мангалу, распространявшему по участку вкусный запах почти готовых шашлыков.
— Хорошо, что ты позвонил, — сказал он Юрию. — Первые шашлыки в этом году, и в придачу такой сюрприз! Сто лет тебя не видел. Только, умоляю, не говори, что ты по делу.
Юрий промолчал, присел рядом с ним на корточки и вынул из заднего кармана джинсов сигареты. Светлов переворачивал шампуры, искоса поглядывая на него в ожидании ответа. Так ничего и не дождавшись, он сокрушенно вздохнул.
— Все ясно, — сказал он наконец. — А я — то, дурень, решил, что ты просто соскучился.
— Извини, — тоже вздохнув, сказал Юрий и, выудив из мангала подходящий уголек, прикурил сигарету. — Ты же меня знаешь. Я очень люблю с вами встречаться, но так, безо всякого дела, набиваться в гости… Не знаю, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что нормальная семья, в которой все в порядке, это замкнутая система, где чем меньше посторонних, тем лучше.
— Много ты в этом понимаешь, — возразил Светлов. — Что ты можешь знать о семье? Ты же у нас волк-одиночка, убежденный холостяк.
— Ну, я ведь не на улице вырос. У меня родители всю жизнь душа в душу…
— Да нет, — перебил его Светлов, — я же не спорю, в чем-то ты, несомненно, прав. Пожалуй, ты, как всегда, прав в главном. Но в деталях, Юрий Алексеевич, ты вечно ошибаешься. И не просто ошибаешься, а… Даже слова не подберу.
— Эх ты, журналист, — упрекнул его Юрий. — Главный редактор. Слова он подобрать не может!
— Слов-то у меня сколько угодно, — признался Дмитрий, — но здесь дамы…
— Ты его на редакционных планерках не слышал, — обращаясь к Юрию, вставила Лида. — Там его мое присутствие почему-то не смущает.
— Я сказал «дамы», а не «дама», — возразил Светлов. — Или ты считаешь, что Катьке пора начать знакомство с ненормативной лексикой? Ну, — снова обратился он к Юрию, — и против кого у нас очередной джихад? Или у тебя на этот раз обычное, человеческое дело? Просто для разнообразия, а?
Юрий в ответ только вздохнул. Светлов покивал головой с видом человека, получившего подтверждение своим самым дурным предчувствиям.
— Да, — сказал он, — естественно… Знаешь, я был не прав, когда сказал, что все мы меняемся вместе со временем. Меняются все, кроме тебя.
— За шашлыками следи, — сердито буркнул Юрий. — Я угольями питаться не собираюсь. В кои-то веки решил поесть по-человечески… Лида, объясни, пожалуйста, своему мужу, что на Кавказе шашлык нравоучениями не приправляют.
— Ах да! — делая вид, что спохватился, воскликнул Дмитрий. — Я и забыл, ты же у нас большой специалист по Северному Кавказу! Правильно, там шашлык приправляют не нравоучениями, а глубокими раздумьями на тему: из кого бы это приготовить следующую порцию? Ну, и кого ты намерен пустить на шашлык в этот раз?
— Дима! — предостерегающе сказала Лидочка. — Ну что это такое, в самом деле? И после этого ты удивляешься, что Юрий Алексеевич к нам редко заглядывает.
— Спасибо за поддержку, Лидочка, — с улыбкой сказал Юрий, — но с вашим супругом я как-нибудь и сам справлюсь. В крайнем случае руку ему, писаке, выверну…
Он все думал, как бы ему перейти к делу. Внутри у него копилось напряжение, которое требовало разрядки, а вместо разрядки приходилось шутить, улыбаться и оправдываться: дескать, я же не виноват, что все время попадаю в какие-то странные истории… Словом, Юрий уже жалел, что приехал сюда, а не назначил Дмитрию встречу где-нибудь на нейтральной территории, как делал обычно. Там, на нейтральной территории, он бы сразу взял быка за рога. Просто сказал бы господину главному редактору, что от него требуется на этот раз, и тот, как обычно, сразу же взялся бы за дело в надежде, что и ему перепадет свой клок шерсти в виде сенсационного репортажа. Правда, до сих пор написать хоть пару строк о похождениях легендарного Инкассатора господину главному редактору не удавалось, но Димочка не терял надежды и продолжал упорно отслеживать подробности биографии Юрия. Филатов подозревал, что когда-нибудь он потеряет терпение и поставит вопрос ребром: посильная помощь в обмен на эксклюзивное интервью, — и не знал, как ему в таком случае поступить. Оказываемая Димочкой Светловым помощь всегда была своевременной и очень эффективной, а вот расплачиваться за нее — то бишь давать упомянутое интервью — Юрий не испытывал ни малейшего желания.
