Михаил Нестеров - Легендарный Араб
— Спасибо, — Радзянский говорил на арабском, — вы мне очень помогли.
Глубоко кивая, бармен принял чаевые и проводил незнакомца добрым взглядом.
Глава 5
Грязные торги
17
Место встречи с Русланом Хачировым было оговорено заранее — Гемлик, отель «Голубая лагуна». Пройдя в московском аэропорту таможенный досмотр, подхватив дорожную сумку и кейс-атташе с лэптопом внутри, Радзянский по междугороднему телефону-автомату позвонил в гостиницу. Его тотчас соединили с Русланом. Короткий разговор, и, наплевав на чувства кавказца, на его гордость, он попросил к телефону Лену. Пока ее разыскивали, Радзянский, упиваясь отличным настроением, представил себе Хачирова, плавившего телефонную трубку огненным дыханием.
Наконец Радзянский услышал голос Елены. Льву показалось, что она не в настроении. Хотя какое тут настроение, когда тебя не то что подслушивают, а буквально проглатывают каждое сказанное тобой слово.
— Я жду тебя, очень жду.
Молодец девочка! Прояви характер, покажи своему папочке, что ты самостоятельная, взрослая женщина.
Касаясь губами телефонной трубки, он почему-то очень тихо сказал:
— Уже вечером я обниму тебя. Целую, пока.
Это был не первый звонок Хачирову. Два дня назад в коротком телефонном разговоре Радзянский сообщил, что у него нет причин спешно покидать Египет — то есть сработал он чисто и вне подозрений у местной полиции, — а в Россию он вылетит вместе с туристической группой. Хоть Арабу и не терпелось поскорее сесть в самолет, он не хотел своим внезапным отъездом дать повод группе отдыхающих для ненужных разговоров. Да и на таможне отбившиеся от группы всегда вызывают подозрение.
Из Шереметьева в Домодедово Радзянский добрался на такси, купил билет до Сочи и наскоро пообедал в ресторане. Из Каира он прихватил кипу газет на арабском языке и перечитывал кое-какие статьи, рассматривал фотографии, которые послужат заказчику доказательством выполненной работы.
Когда Лев ехал в такси, он снова и снова вспоминал Лену Хачирову. Вот они прощаются на парковочной площадке, она наклоняется к двери автомобиля, ее погрустневшие глаза смотрят на Льва через стекло, ее палец чертит на стекле какую-то фигуру, которая проявляется, оживает под ее нежным дыханием, приобретая черты символического сердечка. Да, она оживила его, вдохнула в него жизнь — это и про сердце, и про самого Льва Платоновича. Машина разворачивается, Лев оглядывается и машет девушке рукой, она отвечает ему; потом еще раз, когда машина, скрывшись на время в серпантине уходящей вверх дороги, открылась вновь.
Он не видел, как Лена вошла в отель, поднялась к себе в номер и долго сидела, готовая разреветься; как она спустилась в ресторан и на вопрос Руслана, проводила ли она Радзянского, ответила утвердительно:
— Да, Руслан.
— Отличная работа, — похвалил кавказец, вынимая из кармана пухлый кошелек. — Держи, — Хачиров бросил небрежно на стол несколько сотен долларов. — Как и договаривались, тут пять тысяч. Неплохо — при полном пансионе и бесплатной выпивке.
Лена взяла деньги и налила себе вина.
— А где ваше спасибо? — улыбаясь, спросил Руслан.
— За что говорить спасибо? Я заработала их, а не выпросила. Что, не так разве? — Она обожгла кавказца ненавидящим взором, который скрылся за солнцезащитными очками.
Сейчас Лена ненавидела себя еще больше. Когда знакомилась с Радзянским, в душе не было гадливого чувства продажности. Ей было интересно, она втянулась в романтичное, на ее взгляд, приключение с этим симпатичным смуглолицым человеком. То, что романтика плохо пахла, поняла... нет, не сейчас, а когда разыгрывала спланированную заранее сцену вломившегося в ее номер папаши. Она справилась с заданием — доказала, что она дочь Хачирова. И заработала денег.
С Радзянским ей действительно было хорошо. Ей пошел только девятнадцатый год, но все же она была женщиной, способной почувствовать и понять, что испытывает к ней этот мужчина. Ей показалось, что он долгое время был обделен лаской. Однако вскоре он забудет ее, а вот она его, наверное, не скоро. И тому две причины: она «сдала» его, продала Руслану, и он ей действительно нравился.
Хачиров сказал, что ей предстоит иметь дело с пятидесятилетним мужчиной, Лев и выглядел на пятьдесят — не больше и не меньше. Но не молодился, как многие. Лена вдруг пришла к неожиданному выводу: Радзянскому шли его годы, просто невозможно представить его на пять, десять лет моложе.
Девушка хотела и не могла предупредить Льва о грозящей ему опасности. Она боялась Руслана, но тем не менее, сгорая со стыда, в первую же ночь с Арабом пыталась намекнуть, что у того серьезные проблемы. Она, прижавшись к нему, букву за буквой выписывала у него на груди: «Опасно! Тебе грозит опасность!» А он, полусонный, спрашивал, что она пишет — номер своего телефона?
И еще несколько раз порывалась предупредить его, когда романтика перешла в иное качество, хотела вместо сердечка изобразить на стекле машины все то же, означающее опасность, слово. Смалодушничала? Нет. Должно, должно быть другое определение, которого она не нашла.
— Нет, не так, деньги ты именно выпросила, — этими словами Руслан вернул девушку из раздумий. — Тебе предлагали четыре тысячи, а ты запросила семь, мы сошлись на пяти. Как и положено шлюхе вроде тебя, ты торговалась, а сейчас строишь из себя целомудренную барышню. Ничего не выйдет, дорогая.
Девушка встала, прерывая собеседника.
— Все? — спросила она. — Я могу быть свободной?
— Конечно. Дней восемь-десять отдохни.
— Что значит «отдохни»? — Лена снова была вынуждена опуститься на стул. Оказалось, что разговор отнюдь не закончен.
— Слушай, ты, мразь, не разговаривай со мной таким тоном. А то я забуду, что совсем недавно был твоим отцом. — Лицо Руслана оставалось спокойным, только по сузившимся зрачкам и голосу, прозвучавшему на полтона выше обычного, можно было судить, насколько близок кавказец к ярости; еще немного, и эта осмелевшая проститутка, обслуживающая по пять клиентов в день, пожалеет, что завела этот опасный для себя разговор.
Девушка выслушала Руслана, невольно озираясь.
— Неправда, — с увлажнившимися глазами она быстро покачала головой. Она оправдывалась перед этим подонком. — Это неправда. У меня не было больше... двух клиентов.
— Это ты скажешь своей маме. Кстати, о твоей маме... — Хачиров поменял позу, и плетеный стул застонал под ним. — Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, поэтому мои люди проводят тебя до дома. Я распоряжусь насчет билета на самолет...
Девушка перебила его, в очередной раз резко вставая с места:
— Меня не надо провожать, дорогу домой я найду сама.
— Как хочешь, — добродушно произнес Руслан. — У тебя два варианта. Первый: ты соглашаешься на мое предложение. Второй: в твоем родном городе тебя встречают люди, на которых ты работаешь. Ты заработала свои деньги, с этим я не спорю, но тебе придется отрабатывать неустойку.
— Какую неустойку?
— Дослушай меня до конца. Вернешься ли ты по возвращении в массажный салон или нет, это твое дело, но по джентльменскому соглашению ты должна отработать на меня в течение месяца. Тебе я заплатил пять тысяч, а твоему боссу в пять раз больше. Эта сумма утроится, если ты заартачишься, ее из собственного кармана выложит твой хозяин. Если у тебя есть сотня тысяч «зелени», спокойно можешь сниматься с места. Если нет, будешь пырять на шефа бесплатно: год, два, сколько понадобится. По десять клиентов в день будешь обслуживать.
«Наверное, — подумала девушка, чувствуя полную апатию, — этого и следовало ожидать. Такие подонки просто так много не платят».
Ей нужно соглашаться, спасать свою шкуру, избежать осложнений, но мысли о Радзянском не давали покоя. Так же как и мысли о себе самой, о матери, о старшем брате, мысли, перевесившие все, что касалось Льва.
— Что я должна сделать? — спросила девушка.
— Это другой разговор, — монотонным голосом отозвался кавказец. — Отдохнешь, как я уже сказал, несколько дней, потом приедешь сюда снова.
— Зачем, могу я узнать?
— Еще раз отблагодаришь Радзянского, — пояснил Руслан. — Пара ночей с ним — большего от тебя я не требую. Заработаешь еще столько же.
— Хорошо, я согласна.
— И последнее. Во имя собственной безопасности не произноси вслух имени Радзянского. В молчании можешь потренироваться в кругу своих близких.
* * *Перелеты и пересадки всегда утомляют, однако сегодня Радзянский не чувствовал усталости, он бодро поднялся по трапу и занял свое место в самолете. Еще до взлета он завел с бортпроводницей непринужденный разговор, подарил ей безделушку, привезенную из Каира, попросил принести рюмку коньяка и принялся за чтение газет.
