Виталий Гладкий - Мертвая хватка
Промоина оказалась сухой и достаточно просторной, чтобы вместить четырех человек. Вход в нее больше чем до половины закрывался вьющимися растениями, и заметить пещеру можно было только с близкого расстояния.
Первым делом я посоветовал профессору и Францу нарвать травы и устроить импровизированные ложа, что они и сделали. А сам тем временем, смастерив из ружейных ремней и булыжников болас, отправился на охоту: у нас почти сутки не было крошки во рту. И если я мог преспокойно обходиться без еды дней пять, не теряя при этом физических кондиций, то мои подопечные после пережитого и ночного марш-броска по сельве были обессилены и голодны до такой степени, что могли съесть даже не совсем съедобное. К сожалению, в спешке никто из нас не додумался прихватить хотя бы концентраты, а они лежали совсем рядом с палаткой профессора.
Винтовки я оставил Францу и профессору. Оружие было им нужней, чем мне (хотя бы для большей уверенности), так как стрелять я не мог, чтобы не выдать свое месторасположение бандитам, вздумай они нас преследовать. И тем не менее уже через час я был обвешан добычей, как новогодняя елка игрушками. На поясе, сплетенном из молодых побегов лианы, висели три трубача – это птицы, напоминающие цесарок, с бархатно-черным оперением – и четыре синелобых амазона из семейства попугаев с очень вкусным мясом.
Мои искатели приключений съели трубача полусырым. Хорошо, что у Франца оказалась зажигалка, иначе наш переход в первобытное состояние мог завершиться в рекордно короткие сроки. Голод не тетка, как говорят у нас в России.
– Что нам дальше делать? – робко спросил профессор, когда все насытились.
– Для начала рассказать правду.
– Ферцаюнн[19]… не понял…
– Герр профессор, если я не буду знать, что кроется за этим нападением на лагерь, то за ваши жизни не дам и гроша.
– Что кроется? – Герр Штольц смутился. – Мигель, я… мы не имеем ни малейшего понятия…
– Господин Штольц! Вы играете в очень опасную игру. И вашими противниками являются профессионалы. У вас нет никаких шансов не только выиграть, но даже остаться в живых. Будь на моем месте кто-либо другой, вас уже поджаривали бы на костре, как Джордано Бруно.
– Но мы не знаем!..
– Знаете, – резко перебил я его. – Пусть не все, но знаете. За вами следили уже в Сан-Паулу. Так что случайность исключается.
– В Сан-Паулу? Не может быть! – воскликнул Франц.
– Я ведь сказал, что по вашему следу идут профи. Поэтому перестаньте со мной темнить. И рассказывать сказочки про шиллу.
– Это не сказки! – горячо вступил профессор. – Мы действительно ищем шиллу…
– Попутно ковыряясь в земле в поисках сокровищ.
– Именно! На развалины мы наткнулись совершенно случайно. Так почему не использовать представившуюся возможность?
– Случайно? – Я саркастически ухмыльнулся. – А инструменты для раскопок вы тоже захватили случайно? В том числе, кроме кирок и лопат, сита для просеивания песка и земли, чтобы не потерялась даже бусинка.
– Дядя… – наконец к разговору подключилась и Грета, до этого безучастно наблюдавшая за игрой солнечных бликов, пробивающихся сквозь лиственную завесу, – после завтрака мы перебрались в тень, под невысокие деревья, растущие на дне балки по берегам ручья. – Мигель нас спас. Мы должны ему верить. Он прав – без его помощи нам отсюда не выбраться. Расскажите…
– Помолчи, черт тебя дери! – грубо прикрикнул на нее Франц. – Мигель обязан выполнять условия найма. Мы за это ему платим. Какая ему разница, что мы ищем?
– Никакой, – ответил я ему спокойно. – Я с тобой согласен. Но коль зашла речь об условиях найма, то хочу напомнить и некоторые ваши обязательства.
– Например? – Франц надменно вздернул подбородок.
– Пожалуйста. Первое и главное: вы обязаны меня кормить и поить. Подчеркиваю – вы меня, а не я вас. Так что теперь на охоту придется ходить вам, дорогой Франц. Потому что моя задача – охранять господина профессора, а охота – дело добровольное.
– Успокойся, Франц! – повысил голос герр Штольц. – Ты просто глупый мальчишка. Герр Мигель может сейчас оставить нас и уйти. И будет трижды прав. Потому что ты хамишь. Да-да, не спорь!
– Все, умолкаю… – буркнул Франц и демонстративно отвернулся.
Вот и верь после этого в человеческую благодарность…
– Да, кроме шиллы мы надеялись найти и древний город, – твердо сказал профессор.
– Как вы узнали о его существовании?
– Ну… разные слухи, старинные рукописи… – Дядюшка Вилли сделал невинные глаза; чересчур невинные, чтобы я мог поверить.
– Наверное, человечество без лжи давно вымерло бы. – Я сокрушенно покачал головой. – Ладно, я вам помогу. Идея пойти на поиски сокровищ – да, да, сокровищ! – принадлежит господину Ланге. Так же, как и финансовое обеспечение. Я угадал?
– В общем… да, – потупился профессор.
– И это все?
– Что – все? – удивился дядюшка Вилли.
– Вы искали только сокровища?
– И шиллу!
– Пусть ее… – Я поморщился – меня начала раздражать дилетантская тупость с виду в общемто неглупых людей; как можно так долго и упорно не замечать очевидное? – А больше господин Ланге ничего не говорил?
– Нет. Но он был твердо уверен, что мы найдем и древний город, и сокровища. И оказался прав – город мы уже нашли…
Профессор от возбуждения покраснел, его круглые глазки лихорадочно заблестели.
– Господин профессор! Смею вас заверить, что из-за какого-то паршивого города, который и до вас искали многие и существование которого, а тем более существование сокровищ, проблематично, никто не станет собирать целую свору отъявленных негодяев, чтобы идти по следу еще одних энтузиастов от археологии. Это чересчур накладно и по карману лишь состоятельным людям, преследующим совершенно конкретную цель.
– Я как-то не задумывался… – Дядюшка Вилли нахмурился. – Возможно, вы и правы.
– О чем спрашивали блондины господина Ланге?
– Я почти ничего не слышал… тем более, что в тот момент мне было не до того. Честно признаюсь, я был напуган до полного отупения.
– Почти?
– Ну, мне показалось, что они знакомы… так, несколько фраз, пока господина Ланге не увели для… – Дядюшка Вилли содрогнулся и побледнел. – Для пыток… это ужасно! Чтобы не слышать его крики, я заткнул уши… И молился… Не за себя – я уже немолод, а за Гретхен и Франца.
– Это делает вам честь, – хмуро буркнул я и поднялся.
– Вы куда? – всполошилась Грета.
– Выручать господина Ланге. И остальных – если, конечно, они еще живы.
– Мигель, их там очень много! – закудахтал профессор. – Они все вооружены и… и вы не можете нас бросить!
– Могу. Вы сейчас в безопасности. До моего возвращения сидите в пещере и не высовывайтесь. Ружья держите наготове и стреляйте не задумываясь. Они вас не пощадят. Поэтому придержите свой гуманизм до лучших времен.
– Мигель… – Голос Гретхен предательски подрагивал. – Берегите себя. Без вас мы все умрем.
– Паникерша… – презрительно ухмыльнулся Франц, вставляя в магазин винтовки новую обойму.
Я промолчал, лишь ободряюще кивнул Гретхен, которая смотрела на меня жалобным и испуганным взглядом. Развернувшись, я быстро пошагал в заросли, чтобы не слышать скулеж профессора. К сожалению, я был не в состоянии разорваться на две части. По идее, мне нужно было спасать семейство дядюшки Вилли, но я не мог оставить безнаказанными тех, кто принес в сельву страдание и смерть. Мне уже не важно было, что искал герр Ланге. Я почему-то был уверен, что старший из блондинов не оставит в живых никого из пленников. Он действовал как профессионал, а подобного рода спецы обычно свидетелей уничтожают. Я и сам отправил на тот свет немало людей, хотя, по здравом размышлении, отнести их к роду человеческому можно лишь с большой натяжкой. У большинства из них руки были по локоть в крови. Так что я особо не мучился угрызениями совести после ликвидации очередного "клиента".
Но бессмысленные убийства ради корысти или даже высоких идеалов, обычно имеющие яркую красочную обертку с написанными на ней проникновенными лозунгами, скрывающими протухшее содержимое, мне претили. Конечно, я не был судьей, а всего лишь исполнителем чужой, чаще всего злой воли, однако даже мои работодатели (а среди них трудно сыскать человека с незапятнанной совестью) практически никогда не поручали мне немотивированные ликвидации ни в чем не повинных людей. Я просто не мог переступить незримый барьер, отделяющий мясника с садистскими наклонностями, который за деньги отца родного четвертует, и профессионального киллера, имеющего свои, пуcть и извращенные понятия о чести и достоинстве, совершенно несовместимые с общепринятыми моральными нормами. Увы, мир жесток, и древний, как сама история человечества, закон бытия "каждому свое", к сожалению, не утратил актуальности и в нынешние времена…
Волкодав
Я вздохнул с облегчением только тогда, когда мне наконец удалось обрушить свод подземелья, каменное крошево которого отрезало нас от преследователей.
