Любовь Рябикина - У каждого свой путь
Лозовой пожал плечами так, словно такое событие случалось каждый день:
— Унес, так унес! Правильно сделал. Я сейчас с мужиками за стенкой договорюсь и к ним переберусь.
Юрий ушел. Маринка села на диван и расплакалась:
— Как же я завтра в школу пойду без учебников и формы?
Он присел рядом, обнял за плечики. Она снова уткнулась в его грудь, а Саша, поглаживая рукой шелковистую косу, тихо сказал:
— Завтра не пойдешь. Я отпрошусь у командира, съезжу в город и куплю тебе все, что необходимо. Через недельку зайду к твоим, когда они поуспокоятся и заберу паспорт. Подадим заявление и распишемся официально.
— Не разрешат без согласия родителей!
— Как-нибудь уладим этот вопрос. Ты в голову не бери. Мы любим друг друга и должны все преодолеть. — Он переоделся на кухне в спортивный костюм. Желая приободрить и отвлечь, спросил: — Марина, что на ужин готовить будем? Ты теперь хозяйка!
Эти простые слова заставили девушку стереть слезы и выйти на кухню:
— Что у вас есть?
— Загляни в холодильник сама.
Она вытащила вареную в мундире картошку. Спросила:
— Луковица найдется? — Степанов заглянул под скамейку и вытащил из пакета крупную луковицу. Марина махнула рукой: — Ты чистишь лук и режешь его мелко, а я пока картошку почищу.
Оба занялись делом. Вернувшийся Лозовой с изумлением посмотрел на хлопотавшую у плиты девушку. Друг быстро подмигнул и Юрий все понял. Весело сказал:
— Сейчас мужики мебель передвинут у себя и придут, чтоб мою кровать перенести…
Она обернулась от плиты:
— Ужинать приходи! Я и на тебя готовлю.
Лейтенант и капитан вошли почти вслед за Лозовым. Марина их не знала. Александр официально представил ее:
— Марина, моя жена. Пока не официальная, но скоро будет и официальной! Это капитан Олег Татарников и лейтенант Павел Малых. Олег — десантник.
Худощавый русоволосый капитан в тельняшке десантника и со шрамом на щеке, твердо взглянул Степанову в глаза, посмотрел на Марину. Покачал головой, усмехнулся тонкими губами и сказал:
— Знаешь, Сашка, а я тебе даже в чем-то завидую! Ты способен на поступок! Конечно, тяжело тебе придется, но если помощь нужна, я рядом! — Мужчины пожали друг другу руки. Капитан обернулся к девушке, строго посмотрел в испуганные зеленые глаза и серьезно сказал: — А ты, маленькая жена, береги его. Он ради тебя сегодня погонами рискнул!
Ушакова вопросительно посмотрела на Степанова. Саша обнял ее за плечи и попытался сгладить суровые слова капитана:
— Да ну тебя, Олег! Не пугай Марину. Так уж и погонами! Наругают! Стерплю! Главное, что она со мной.
Розовощекий блондин с лейтенантскими погонами, не успевший переодеться, восхищенно смотрел на девушку, но так ничего и не сказал. Только хлопал выгоревшими ресницами и улыбался. Татарников и Лозовой потащили кровать. Малых прихватил свернутый матрас с одеялом и подушкой. Через пять минут все трое вернулись, чтоб перенести вещи и тумбочку. Возле двери офицеры обернулись с улыбками:
— Совет да любовь! На свадьбу-то не забудьте пригласить!
Маринка покраснела. Подойдя к Степанову, спрятала горевшее лицо у него под рукой. Она улыбалась. На душе было тревожно, но она знала, что все перенесет, лишь бы Саша был рядом. Соседи ушли. Мужчина посмотрел на выглядывающее из-под мышки лицо и сказал:
— Ну, вот, ты уже улыбаешься! Это хорошо! Жить будем, Марина, жить! И ни на кого не станем глядеть! Ты — моя, а я — только твой! Я родителям напишу, что женюсь.
Она испугалась:
— А если и они против?
Он покачал головой:
— В конце концов нам с ними не жить. Когда-нибудь смирятся!
Маринка прижалась к его груди головой и закрыла глаза. Мечтательно протянула:
— Мне так хорошо с тобой! Век бы от твоей груди не отходила. Ой! — Неожиданно подскочила и кинулась к плите: — Господи, чуть-чуть не проворонила! Картошка готова. Иди, поешь!
— А ты?
— И я с тобой поем. Надо нам с тобой на озеро сходить в выходной, порыбачить. Да ловушки на сомов поставить, самое время. Только тебе придется бегать по утрам, проверять!
Он улыбнулся и прижал ее к себе:
— Сбегаю! — Поцеловал в макушку и удивился: — Ты солнцем и молоком пахнешь!
Она понюхала его грудь и рассмеялась:
— А ты сигаретами и луком!
Оба хохотали, забыв обо всем. Принялись за еду. Они сидели и пили чай, когда раздался стук в дверь. Степанов переглянулся с Мариной и разрешил:
— Входите! Не заперто!
В прихожую ввалились командир части, замполит и родители Марины. Дочь вскочила при виде их, подошла к вставшему Саше. Обхватив его за пояс, замерла в ожидании. Собинов разглядывал влюбленную пару около минуты:
— Такого от вас, товарищ старший лейтенант я не ожидал! Похищение несовершеннолетней…
Маринка перебила резко:
— Никакого похищения не было! Я сама ушла от родителей. Сама! И не вернусь, чтобы мне сейчас не говорили. Я люблю Сашу!
Страх прошел. Маринка отпустила Степанова и встала впереди него, словно стараясь прикрыть собой ото всех нападок. Глядя на командира с вызовом, решительно выдала:
— Меня не захотели понять. Мне стали категорично диктовать условия и запрещать любить, а вы говорите о каком-то похищении! В деревнях в первую очередь баб судили, так и сейчас меня судите, а не его. Я ушла добровольно! — Обернулась к родителям и с вызовом спросила: — Вы за тряпками пришли? Сейчас отдам! Саша, у тебя найдется старая рубашка?
Собинов смутился и не знал, что сказать. Елена Константиновна заплакала, не в силах говорить. Иван Николаевич был рад провалиться сквозь землю и теперь переминался с ноги на ногу у двери. Лишь замполит улыбался:
— Ну и жену ты себе выбрал, Степанов! Да она нас за тебя в пол вобьет, не смотря на то, что маленькая и по росту и по возрасту! Марина, выслушай, не пори горячку! Мы не за тем пришли…
Саша мягко обнял девушку за плечи ладонями и пригласил:
— Проходите в комнату, в таком случае…
Четверо пришедших прошли мимо них. Расселись на диване и в единственном кресле. Марина и Саша расположились на кровати. Варнавин покосился на родителей девушки:
— Я сейчас не как офицер буду говорить, а как человек. Понимаю вашу обиду, ребята, но и вы поймите. Марине шестнадцать, Александру двадцать пять. Чувствую, что любите друг друга, но придется подождать совершеннолетия невесты. Мы с Петром Леонидовичем с родителями Марины поговорили. Не правы они, что в столь категоричной форме потребовали у дочери прекратить встречи с нашим офицером. Но и ты, Степанов, хорош! Взял, завернул в шинель и унес! Нельзя было поговорить, объяснить? И что нам с Петром Леонидовичем с тобой прикажешь делать? Выгнать из армии, объявить взыскание, понизить в звании?
Маринка снова перебила:
— Мои родители вовсе не собирались разговаривать с Сашей! Они не стали бы его слушать в тот момент. Пап, скажи правду! Стали бы или нет?
Иван Николаевич покачал головой из стороны в сторону:
— Не стали бы. Наслушались разной чепухи в автобусе вот нервы-то и взыграли. Вы уж, Петр Леонидович, парня не трогайте. Мы с матерью виноваты. Не захотели спокойно с дочерью поговорить. Да я говорил уже… — Посмотрел на дочь: — Марина, мы с матерью прощенья просим у вас обоих. Возвращайся домой. Встречайтесь, когда хотите, слова не скажем. Мы о твоем избраннике много хорошего от командира услышали.
Маринка посмотрела Саше в глаза и покачала головой:
— Я не вернусь. Мы решили пожениться побыстрее, чтоб никто не смел ткнуть в нас пальцем. Если хотите, чтоб я забегала домой, дайте мне письменное разрешение на брак.
Собинов открыл рот и собрался что-то сказать, но замполит чуть дотронулся до руки командира и покачал головой: “не мешай”. Подполковник застыл в ожидании. В комнате повисло молчание. Затем Иван Николаевич кивнул:
— Мы с матерью дадим разрешение. Ответь нам только на один вопрос: ты собираешься жить здесь до свадьбы?
Маринка подняла лицо и тихо спросила Сашу:
— Ты будешь не против?
Он улыбнулся и чуть сильнее прижал ее к себе:
— Ты же знаешь, что нет. Решай сама. Я соглашусь с любым решением.
Она повернулась к родителям:
— Я остаюсь с ним! И никто, во всей деревне, не заставит меня опустить голову. Посмеют ткнуть — глаза выцарапаю! Пусть опускают головы те, кто наплел вам про меня с три короба. Мне скрывать нечего.
Елена Константиновна тяжело вздохнула, сразу поняв — дочь не переубедить:
— Надо перенести одежду и учебники…
Замполит быстро среагировал и попросил командира:
— Раз уж родители не против будущей свадьбы, нам тоже возражать нечего. Считаю вопрос исчерпанным. Петр Леонидович, думаю, стоит немного помочь молодежи…
Собинов не сразу понял:
— Что вы предлагаете, Алексей Михайлович?
