Блог, или Роман на слабо́ - Сергей Николаевич Огольцов
На волнистой кромке тёмных волос из-под тугой манжеты вкруговую вывернутого края, влага не удержалась, сметена искусственным мехом вздёрнутого воротника, окропила широкие скрещения жёлто-чёрного тартана в плечах куртки.
– Нябадя? – не поднимая глаз от вилки тычущей в жёлтое брюшко следующего чипса. – Не прикидывайся глупее, чем ты есть на самом деле. Сам знаешь, что я знаю, что тебе туда низзя из-за мигреней твоего тестя. С момента приземления на обоссанные тобой ступеньки, его балдошенька бобо и он на тебя зуб держит в виде молотка под стойкой. А как всеблагая Мисус Майа?
Вилка пристукнула по столу, тарелка бесповоротно отодвинута.
– Ушла из супермаркета в большой книжный на площади на должность эксперта продаж пуризма из живописи постмодерна, только хозяйка требует, чтоб выучилась писать. И я сто раз тебя просил не называть меня Нябадя.
– Даже так? Брось, эт самое правильное тебе погоняло. Или ты таки вспомнил девичью фамилию своей матушки? Смотри – нароешь себе лишние проблемы. Для тебя амнезия дар небес и глубже не вникай, Нябадя Лазаревич, а то вдруг возьмёт и вспомнится, что ты серийный убийца. Оно тебе нада?. Обратно впрягаться во всё ту же постылую лямку… А хошь я тебе и фамилию сварганю? За недорого. Вы ощутите редкостную ублаготворённость – фирма гарантирует.
– Вот всё хотел тебя спросить, за что тебе такая кличка, мужик ты вроде неплохой.
– Эт ещё со школы, отрыжка доброй резвушки Бесс.
– Одноклассница пургу пустила? В ответ за недостачу глубины влюблённого чувства?
– Королева-девственница, неуч… Училка литературы, Лизавет Генриковна, на уроке про эпоху той лахудры поясняла – Шекспир, грит, свои пьесы списывал у пьесописца Кристофера Марлоу, как наш Экибастузенко у Марлова. С того и пошло.
– А ты при чём?
– Фамилия моя Марлов.
– Дай угадаю: Кристофер Марлов – Крис – и так далее…
– Умнеешь на глазах. Теперь из-за этой кликухи в «Мало Не Будет» не хочу потыкаться.
– Чё так?
– Так ведь Кристофера в какой-то лондонской забегаловке зарезали. Такой молоденький совсем, всего-то 29, покинул временно безутешную вдовушку и семерых спиногрызов.
– Ну ты такой опасный возраст проскочил уже и пока семерых не заведёшь можно спать спокойно… Женись, Крыс, на свадьбе погуляем… Одно не пойму, что там бар, что тут. Какая тебе разница в каком зарежут?
– Тут тебе не там из-за процента вероятности. На эту тему Христик Гугенсян, со третьей параллельной, даже теорию составил, когда мотал вторую ходку за неправильное пользование отмычкой по статье 158, при отягчающих обстоятельствах, что взял в подельники Яшку Бернулина, малолетку. Здесь заведение под смотрящим Дона и толпа буянить воздерживается, а потому процент благоприятнее, даже вышибал не держат. А чё эт ты волосы обкорнал, а бороду оставил?
– Майа не пускает, ей так больше нравится. И что он, этот Дон, из себя такое?
– Снасть рыболовная.
– Ну вот опять погнал. Тебя ж по людски спрошено. Чесслово, Крыс, заведи себе ПиСи с видео играми, они из тебя человека сделают, приучат, когда не в ту степь плетёшь надо в левом верхнем углу клавы кнопкой щёлкнуть, «искеп» называется.
– А ты откуда знаешь?
– Не знаю… Как-то само вдруг выскочило…
– Дон тут местный, на этой улице вырос, в ту же школу ходил, когда я из неё вышел уже. В малолетках особо не быковал, но шустренький был насчёт кому чего доставить по сходной цене и всякого ассортимента, ты ж понимаешь. А как в перья вбился прихватили его на чём-то, не то угон, не то случайно сидел в машине, пока ту угоняли. Прикрыли ненадолго, год-полтора, в отсидке опыта набрался, правильные связи завёл, а когда вышел – забурел. Первым делом кликуху свою укоротил.
Он ещё со школы проходил под погонялом Донка, удочка такая есть, так от неё оставил себе только первый слог. А если кто оговорится, случайно или просто пошутить, так через день подбирали нашпигованным и контрольный меж бровей, а в губу большой рыболовный крючок воткнут типа пирсинга.
Каррочи, улица себя под контроль взяла, даже в базаре с корешами боялись после «Дон» добавить «ка». Среди друзей еблом не щёлкай, сам знаешь, сегодня друг, а завтра сдаст. Даже про рыбалку разговоры забросили, кому оно нада – сказал «мормышка» и оглядывайся – кому сказал?. Магазинчик тут в пятиэтажке был,«Рыболов-Охотник», так смотал свой бизнес и переехал куда-то со всеми своими спинингами-блёснами. Через поколение втянулись и забыли все, что Дона когда-то по другому звали. Ну кроме пары старперов не совсем амнизированных.
– И зачем ты это мне рассказываешь?
– Не знаю… Как-то само выскочило… Раньше тут другой деловой, Выдра, за наркома внутренних дел шарил, пока однажды утром к его апартаментам не съехались уикалки собрать останки вместе с телохраной. Поголовная нирвана. Хотя крючков на них не обнаружилось, все знали кто прищучил водоплавающего и Дон уже весь район держать стал. И бар этот его заведение, так что клиентура тут фильтрует свои эмоции и проявляет взвешенный подход к межличностным отношениям. Тут я не опасаюсь, что в мой жёлчный пузырь перо воткнётся да с поворотом как ключ в замочной скважине, хоть я и Крыс Марлов…
Подошла официантка, вся в чёрном с головы до ног, но без фривольности—просторная спортивка, фактически—убрать отринутую пищу и лучезарно улыбнуться Нябаде. Отошла поигрывая стандартной пышностью женщины в соку.
– Так зачем ты меня искал аж в «Мало не Будет», а? Рисковый парень Нябадя?
– Ну не знаю. У Майи чёт какой-то разговор к тебе. Просила найти.
– Какой ещё разговор?
– Откуда мне знать, она ж упёртая: «Мне с Крысом надо поговорить, можешь устроить?» И всё на этом.
– Хорошо сидим, мужики. – Оба обернулись на голос невысокого мужчины в приталенном чёрном пальто стиля ретро. Чёрные волосы с отблеском тянулись ото лба к затылку плотно облегая череп, как у пловца замедлено возникающем из воды лицом кверху.
Свет ближайшей лампы из-под высокого потолка повторялся ярким лоском пятен её отражения в носках его чёрных штиблет, что выглядывали из-под широких отворотов чёрных брюк. Ослепительно белый шарфик прятал шею как хальс-тух на парадных портретах эпохи барокко.
– Привет, Дон, – сказал Крыс…
* * *
Бутыль #13 ~ Люди не виноваты ~
На войне нет людей. На войне не найти человека. Человек на войне выходит из себя, становится иным, одержимым, невменяемым –
