Михаил Серегин - Лютая мораль
— Бывает, — Китаец понимающе кивнул, — но я, собственно, хотел поговорить не об этом.
— Да выпей ты. — Михалыч насыпал полный стакан льда и налил туда «Мартини».
Чтобы не обижать капитана, Танин взял стакан и сделал несколько глотков.
— Вообще-то я недавно хожу под парусом, — продолжил бородач, — всего второй сезон, но воды не боюсь. Ведь как Высоцкий пел: «Океан с нами заодно». Ты можешь меня спросить, зачем мне все это? Я ведь из-за яхты жену бросил, дочь, домик здесь неподалеку купил небольшой, трехэтажный. Как только лето наступает, сюда перебираюсь с Шубой и Яшкой, чтобы научиться быть независимым от сиюминутных материальных устремлений. Яшка, кстати, — добавил он, — лучший стрелок в городе.
Бородач раскурил огромную гаванскую сигару.
— Я вообще, наверное, скоро философом стану, — выпуская ароматный дым, мечтательно произнес Михалыч. — И вот зачем. Недавно, например, «Ролекс» свой утопил, и что? Раньше бы со злости всю морду кому-нибудь разбил. А теперь рюмку текилы выпил — и забыл. Текилу будешь?
Он выудил откуда-то бутылку «Камино реал» и две рюмки.
— Что-то ты плохо пьешь, — наливая текилу, сказал он. — Однажды я в настоящее кораблекрушение попал, — усмехнулся он, — здесь, на Волге. Пей, — подвинул он одну рюмку к краю столика. — Плыли мы, значит, в прошлом году с другом… Да, еще несколько девушек с нами были из модельного агентства, не помню, из какого точно. Вдруг сильный ветер подул. Я тогда мотор вырубил, и мы все сюда, в каюту, спустились. Через час, конечно, вышли, глянули кругом и — обалдели. Повсюду из воды мачты поломанные торчат, какие-то чемоданы плавают. А наша «Аннушка» как стояла, так и стоит. Понимаешь, как ни в чем не бывало! Только потом я понял, мать честная, что нас ураганом несколько раз перевернуло, а мы и не заметили, заняты очень были. Потери тогда тоже были нешуточные: часы «Омега», зажигалка «Дюпон» цены неимоверной — я из Парижа привез, — все смыло. Но, с другой стороны, какое это имеет значение для начинающего философа?
Он одним глотком опорожнил рюмку с текилой.
— Или вот еще случай был…
Танина весьма утомили рассказы бравого капитана, но он решил больше не перебивать его. Выпив рюмку «Камино реал», он закурил и слушал вполуха, как Михалыча, когда он не вписался в пролет под мостом, едва не пришибло сломанной мачтой, которая прошла в нескольких сантиметрах от его головы.
— Ну говорил же я, что океан с нами заодно, — удовлетворенно хмыкнул капитан и налил еще текилы себе и Владимиру. — Теперь можешь спрашивать, — снисходительно-покровительственно проговорил он. — Хороший ты собеседник. Приятно с тобой.
— Недавно убили директора ресторана «Золотой рог», — произнес Китаец, пристально глядя в глаза бородача, — думаю, ты его знал.
— Ну, знал, я и не отказываюсь, — пожал плечами Михалыч. — Что с того?
— Ты ведь хотел, чтобы Монахов тебе тоже отстегивал, как отстегивает Замятин… А он не захотел, так?
— И ты думаешь, что я его за это порешил? — Пуская клубы дыма, капитан яхты уставился на детектива. — Да я его после этого, если хочешь знать, только уважать стал, хотя там можно было сорвать жирный кусок. Но это я такой, ему просто повезло. Ты ведь знаешь, свято место пусто не бывает, кто-нибудь все равно бы его прижал как следует. А я же не могу бесплатно «крышевать», сам посуди.
— Значит, ты к его смерти никакого отношения не имеешь?
— Абсолютно, вот те крест, — перекрестился бородач. — Бля буду. И вообще, я слышал, что его собственная баба грохнула.
— Кто-то заставил ее нажать на курок. — Владимир закинул ногу за ногу. — А у твоих бойцов не было красного «БМВ»?
— Нет, — покачал головой Михалыч, — мои на «меринах» катаются и на джипушниках. Сам я — на «Кадиллаке»… Крутая тачка, я тебе скажу, хоть и не новая.
— Видел, — кивнул Танин, — неплохой аппарат. А не знаешь, кто на красном «БМВ» ездил?
— На «бээмвухах» многие катаются, кое-кто и на красных. Это-то тебе зачем знать?
— Они грохнули охранника, который впустил их в дом Монахова.
— Откуда знаешь? — заинтересовался капитан.
— Сам видел.
— Значит, ты тоже долго не проживешь, — вздохнул Михалыч, — а жаль, хороший ты парень. Или они не знают, что ты их засек?
— Знали… — Китаец прикурил новую сигарету.
— А теперь что, забыли, что ли? — недоверчиво усмехнулся бородач. — А-мне-зи-я?
— Нет, — покачал головой Танин, — память у них была, наверное, хорошая. Сгорели они вместе со своей «бээмвухой», Михалыч.
— А ты, оказывается, не так прост, Танин, — уважительно глядя на него, сказал капитан.
— Да нет, — поморщился Китаец, — это не я, они сами разбились, а бак взорвался от детонации. Кстати, можешь звать меня Владимиром, — добавил он.
— Ну-ну, Владимир, — Михалыч усиленно задымил сигарой, — так чего ты от меня-то хочешь?
— Скажи, чьи пацаны на красном «БМВ» ездили, ведь ты наверняка знаешь…
— Может, не всех, — задумчиво произнес капитан, — но знаю. Только тебе я этого не скажу.
— Почему?
— Никогда Михалыч стукачом не был и не будет, понял? — наклонившись вперед, сурово произнес капитан.
— А может, ты просто навешал мне тут лапши на уши и думаешь, что я тебе поверил? — Танин тоже наклонился немного вперед, глядя бородачу в глаза. — Я ведь знаю, что Монахов тебя терпеть не мог, а ты говоришь, что уважал его. Что-то в это слабо верится.
— Хочешь сказать, я вру? — спокойно спросил капитан, но его глаза начали наливаться кровью, предвещая бурю.
— Просто я не верю в чистоту ваших воровских законов, — не менее спокойно ответил Танин. — Подставить кого-то, чтобы поживиться за его счет, — вот ваши так называемые законы. И не пытайся меня убедить, что именно ты — самый честный из воров. Все равно я останусь при своем мнении. Ты же — философ, и я — тоже. А у философов могут быть совершенно противоположные мнения.
Китаец, конечно, рисковал, выдавая такую откровенную тираду, но последняя его фраза, видно, подействовала на капитана успокаивающе. Буря затихла, так и не начавшись.
— Не знаю, сыщик, может, ты и прав, — Михалыч, гремя льдом в стакане, допил «Мартини», — только зря ты приехал, все равно я тебе ничего не скажу. Вот если бы ты привел мне какие-то веские аргументы…
— Эти люди, которые катались на красном «БМВ», — убийцы, — напомнил Владимир. — Они поджарились в своей тачке и больше не смогут убивать, но тот, кто стоял за ними и руководил их действиями, — жив. Он найдет себе новых исполнителей и будет продолжать убивать, как и раньше. Подумай об этом на досуге. Скольких они еще отправят на тот свет? И ради чего? Стоят ли человеческие жизни тех денег, ради которых убивают?
— Это меня не касается, — скептически поморщился Михалыч, — я никого не убивал.
— Ладно, я пошел. — Поняв, что дольше оставаться на яхте не имеет смысла, Китаец встал и направился к выходу.
— Куда же ты? — остановил его бородач. — Оставайся, отдохнешь с девочками, поговорим с тобой о смысле жизни… Сейчас привезут жрачку из ресторана.
— Нет, спасибо, — Танин обернулся и покачал головой, — как-нибудь в другой раз.
— Будет время — заходи, — крикнул ему вслед начинающий философ, — пообщаемся.
«Пообщаемся, — пробормотал едва слышно Китаец, — и очень скоро».
Черноволосый, похожий на цыгана Яшка сидел на борту, потягивая пиво из банки. Когда Танин вышел на палубу, он вскочил и направился в каюту. Убедившись, что с шефом все в порядке, вытащил из кармана «ПМ» и, держа его за ствол, протянул Китайцу. Детектив молча забрал свой пистолет, сунул его в кобуру и быстро спустился по трапу, рядом с которым нес вахту Шуба. Тот зло покосился на своего обидчика и, буркнув: «Еще увидимся», сделал шаг в сторону, пропуская Владимира. Девушек на палубе видно не было — видимо, они сидели в капитанской рубке.
Еще в каюте «Святой Анны» Танину показалось, что стало теплее. И не просто теплее, а даже жарко. Но тогда он решил, что это связано с герметичностью яхты. Однако, выбравшись наружу, Китаец понял, что температура и на самом деле существенно поднялась.
Детектив сел за руль, опустил стекло и, бросив прощальный взгляд на красавицу-яхту, запустил двигатель.
* * *Оставив «Массо» на небольшой площадке во дворе своего дома, Китаец направился к подъезду, но тут же почувствовал какое-то едва уловимое жжение между лопатками, которое всегда предвещало опасность. Он прислушался к этому знакомому ощущению и понял, что тревожные импульсы исходят с разных сторон двора. Кто-то пожаловал по его душу. Не доходя нескольких шагов до подъезда, Танин остановился, прикуривая, и незаметно окинул взглядом двор. Луна, висящая, как фонарь, между редкими облаками, хорошо освещала каждый уголок.
Один человек сидел, не скрываясь, на грубо сколоченной скамейке возле второго подъезда соседнего дома. Другой выглядывал из-за угла дома, стоявшего напротив. Возможно, где-нибудь прятался кто-то еще, но Владимиру сейчас было не до размышлений.
