Борис Седов - Пленница
— Это еще зачем?
— Я хочу забрать кое-какие вещи.
— Какие еще вещи? Кажется, мы с Игнатом привезли тебе все необходимое…
— Нет, — перебила Тамара.
— Что значит «нет»? — Я истратила на тебя полтысячи рублей, но ты все равно недовольна.
— Я всего лишь хотела забрать компьютер и магнитолу. И телевизор. И книги.
— Еще не хватало гробить зрение за этими дурацкими компьютерными играми! И крутить магнитолу, изводить нас целыми днями своей шизофренической… какофонией. Назвать музыкой истеричные вопли нечесаных психопатов у меня просто не поворачивается язык. А что касается телевизора и книг… Понимаешь, Тамара, — смягчив тон, толстуха положила ей на плечо массивную длань, — во-первых, я не могу позволить тебе сейчас, когда прошло всего три месяца после убийства, вновь оказаться в том доме. Не уверена, что это благотворно отразится на твоей и без того расшатанной психике. А во-вторых, дом опечатан, и так будет, пока не закончится следствие. Или пока не пройдет полгода после смерти родителей и ты не вступишь в права наследования. Даже для того, чтобы собрать твои вещи, нам с Игнатом пришлось оформлять разрешение и идти туда в сопровождении следователя. Так что, девочка, ничего не попишешь, с Тярлевом придется немного повременить. А насчет книг… Не беспокойся, я завтра же возьму список программной литературы для седьмого класса и зайду с ним в библиотеку.
И, действительно, уже на следующий день Светлана Петровна торжественно вручила Тамаре высокую стопку потрепанных библиотечных книг.
«Тьфу! — Тамара отбросила в сторону толстую „Хрестоматию по внеклассному чтению для детей среднего школьного возраста“ — Короленко, Пришвин, Гайдар, „Рассказы о Ленине“… — Дебилка всерьез считает, что я буду это читать?»
— Надеюсь, тебя устраивает все, что я принесла? — с вызовом поинтересовалась Светлана Петровна, когда Тамара, разобрав книги, заглянула на кухню.
Что оставалось на это ответить?
— Да, все. Спасибо. Можно мне включить телевизор?
— Нельзя. Сейчас придет дядя, он будет смотреть футбол.
— Тогда можно сходить погулять? — подавив ехидный смешок, спросила Тамара, хотя уже заранее знала, что услышит в ответ.
«Нельзя!» — «Почему?» — «Потому, что: во-первых, ты еще недостаточно окрепла после сотрясения мозга, и — кто знает? — вдруг грохнешься в обморок, а вокруг нет никого, кто мог бы помочь; во-вторых, послезавтра тебе идти в школу, вот и готовься; в-третьих, я принесла тебе книги, вот и читай.
— Нельзя.
— Почему?
— Потому, что…
Как все это ни грустно, но сейчас Тамара была готова расхохотаться.
— …я принесла тебе книги…
Как и раньше, Игнат племянницу совершенно не замечал. Впрочем, они почти и не виделись. Дядюшка целыми днями пропадал по каким-то сверхважным делам, а если и находился дома, то либо спал, либо не отлипал от телефона. Правда, иногда Тамара ощущала у себя на спине его липкий взгляд. Ненавидящий? похотливый? — разобраться она никак не могла.
Впрочем, никаких иллюзий насчет дяди Тамара не строила и в любой момент была готова к тому, что от взглядов озабоченный родственник перейдет к более решительным действиям.
Но сколь ни была омерзительной отравленная запретами и недоброжелательством атмосфера, в которую после деревни окунулась Тамара, был в ней один плюс. Стремление хоть на миг вырваться из этого дома практически сгладило чувство неловкости из-за перевода в новую школу. Как сложится на этот раз? Да уж во всяком случае, хуже, чем в обществе дяди и домоправительницы, быть просто не может. И впервые в жизни Тамара с удивлением отметила, что ждет не дождется, когда она наконец отправится в школу.
Она ожидала, чего угодно, но только не того удивительного радушия, с которым ее приняли в классе. Приученная настороженно коситься даже на собственную тень, Тамара первые дни провела в постоянном ожидании какого-нибудь подвоха, подленького тычка исподтишка, пока наконец не осознала, что ничего этого не будет. Доброжелательность одноклассников искренна. С первых же слов классной руководительницы, представившей тридцати двум пацанам и девчонкам новую ученицу, ее безоговорочно приняли за свою, относящуюся именно к их кругу.
— Я Настасья, — представилась чуть заметно подкрашенная девчонка с несколькими сережками в ухе, с которой Тамара оказалась за одной партой на первом уроке, отведенном под классный час. — А ты Тома, да? Классно! Том у нас еще не было. — Настасья придвинулась почти вплотную, дыхнула легким запахом никотина и зашептала на ухо: — Слы-ы-ышь, а пацаны тебя уже обсудили. Я подслушала. Пришли к выводу, что ты нормалек. Теперь начнут к тебе подкатывать. Но ты посылай их сразу же на хрен. Вообще-то, они все у нас ничего, но только трепачи. Скажем, посидишь с таким вечерок на скамеечке в парке, а назавтра уже по всей школе трезвон: типа, переспала и с ним, и с его старшим братом, и с его котом, и с его хомяком…
К концу недели Тамара уже запомнила имена и фамилии всех своих одноклассников, получила от пацанов несколько записок с двусмысленными намеками, не смогла вычислить ни одного отправителя и нажила себе первого врага в лице училки по «инглишу», которая была уязвлена тем, что новенькая владеет английским чуть ли не лучше ее, угробившей на изучение языка пять лет в Универе.
Хорошо, если бы неприязнь «англичанки» была единственным минусом. Но разве могла Светлана Петровна не испортить Тамаре удовольствие от нескольких часов свободы? Уже в понедельник она учинила ей основательный нагоняй:
— Во сколько сегодня закончился последний урок?
— Без пятнадцати два. — Вернувшись из школы в половине седьмого, Тамара с разочарованием обнаружила, что и толстуха, и дядюшка уже дома и оба, конечно же, с нетерпением ждут, когда объявится их подопечная и принесет с собой замечательный повод для того, чтобы чуть-чуть поразвлечься, устроив ей хорошую вздрючку.
— А сейчас без пятнадцати семь. И где же ты пять часов шлялась?
— Я не шлялась.
Тамара не собиралась извиняться за то, что в первый учебный день после школы какое-то время посвятила не тупому прозябанию в опостылевшей за неделю квартире, а завоеванию доброго к себе отношения одноклассников, в новой (третьей по счету за последние месяцы!) школе. Когда после уроков ее спросили: «Ты с нами?», она не могла ответить иначе, как «Да». В противном случае, что бы о ней подумали одноклассники?..
…Нет! Все, что угодно, но только не повторение бойкота, который ей довелось испытать полгода назад!
— Мы всем классом после уроков ходили в парк. Потом с девчонками посидели в кафе.
— В кафе?!! — округлила глаза Светлана Петровна. — А позволь поинтересоваться, на какие шиши? У тебя разве есть деньги?
«Как же! А то ты не знаешь, Толстая Задница, что у меня, как у Буратино, есть только азбука — тетрадки и ручки. И еще проездной на автобус, за который, в отличие от длинноносого разгильдяя, я не смогу выручить ни единого сольдо».
— Меня угостили.
— А ты, конечно, и не подумала отказаться, — ехидно заметила фрекен Бок и сокрушенно вздохнула: — Что же, достойное начало. Первый день в школе, и она уже начала побираться…
— Меня угостили! — на этот раз максимально четко отчеканила Тамара. — И отказаться было попросту неучтиво.
Домоправительница растерянно чмокнула губами, безуспешно пытаясь найти, что можно противопоставить железной логике девочки.
Из комнаты, наговорившись по телефону, выполз дядя Игнат и застыл посреди коридора, с интересом прислушиваясь к тому, как его половина воспитывает распущенную племянницу.
— И вообще, что это за походы в кафе? В тринадцать-то лет?! А в четырнадцать начнешь курить? В пятнадцать употреблять алкоголь? В шестнадцать принесешь нам в подоле?..
— Светлана Петровна! — Дядюшка довольно хихикнул. «А ты вообще заглохни! Вареный петух! Твой номер шестнадцатый, — Тамара обернулась к дяде, смерила его презрительным взглядом. И тут же, почувствовав, что начинает закипать, поспешила взять себя в руки. — Стоп! Ты отлично держалась с того дня, как в больнице зареклась вступать в бесполезные споры с толстухой и решила копить силы для решающего боя с ней и дядькой Игнатом. Так не срывайся, еще не время! Крепись! И ты победишь!»
— …Начинаются гулянки, мальчишки, кафе, дискотеки…
Тамара молчала.
— …Не удивлюсь, если скоро ты не придешь домой ночевать, а из квартиры начнут пропадать деньги и вещи…
Молчала!
— …Еще один такой поздний приход, и нам придется прибегнуть к решительным мерам…
Молчала, черт побери!!!
— …Чего молчишь?!!
— А что говорить? — безразлично пожала плечами Тамара. — Мне все понятно. Можно пойти к себе в комнату?
По прошлому опыту следовало ожидать в ответ «Нельзя!», но удивленная необычной покладистостью девочки, толстуха только и смогла, что пробормотать: «Иди», а дядюшка, осознав, что представление сегодня не состоится, разочарованно поплелся в комнату.
