Данил Корецкий - Пешка в большой игре
– В Штатах, когда приговор по Бейцову исполняли... Он, сволочь, новейший истребитель угнал и припрятался там на военно-морской базе. Пэгэушники его достать не могли, у подразделения "Л" Второго главка – осечка за осечкой... А Политбюро ждет и сам Генеральный интересуется... Ну, нас и направили...
Мужчина еще плеснул по стаканам бесцветной сорокаградусной жидкости. У него было малоподвижное лицо и медленные движения, но двое сотрапезников, похожие на него, как близнецы, знали, что Карл умеет двигаться очень быстро, как, впрочем, и каждый из них.
– Помянем еще раз Василия Вертуховского. – Карл поднял стакан, и все трое, не чокаясь, выпили.
– Ты закусывай! Голубовский сейчас совещание проводит, все начальство здесь, – сказал Орлов. – Еще попадешься кому-нибудь на глаза...
Карл не обратил на эти слова никакого внимания. Вытерев рот тыльной стороной тяжелой ладони, он продолжал говорить больше для себя, медленно и невыразительно:
– Дело сделали, а уйти не можем: оцеплено все, тут и полиция, и ФБР, и контрразведка... Попрощались, пообещали, кто уцелеет, семьям помогать...
– И как вылезли? – поинтересовался Орлов. О проведенных операциях сотрудники подотдела физических воздействий в обычном состоянии никогда не разговаривали.
– В титановой цистерне с окислителем ракетного топлива...
– Как так? Этот окислитель бетон проедает. Разольют при заправке, а через час в плите углубление будто выкрошили ломами...
– Мы часового нейтрализовали и со склада скафандры взяли, в которых реакторы осматривают. Они двадцать минут продержались, а когда потом снимать стали – кусками разлезлись.
Карл ударил кулаком по столу.
– Тогда уцелел, а сейчас эта сука его, как свинью, заколола! Вы как хотите, а я пойду!
– Несанкционированное воздействие считается преступлением, – как можно мягче напомнил Орлов.
Щека Карла дернулась.
– А мы большие законники, правда? Можно сказать, святые...
– Честно говоря, мне приходилось нарушать законы, – грубым голосом сказал третий сидящий за столом человек. – И многих государств, могу признаться... Он пристукнул стаканом по полированной столешнице.
– Но наши инструкции и приказы – черта с два! Тут я действительно святой.
Орлов кивнул.
– И я так считаю.
– Черт с вами, – без обиды отозвался Карл.
Допив литровую бутылку, они распрощались.
Карл проводил взглядом идущих к выходу из базового корпуса коллег, а сам направился в зал экипировки. В помещении никого не было. Он отпер металлический шкаф со своей фамилией на приклеенной инвентарной бирке, перебрал лязгающее снаряжение, вытянул кевларовый пулезащитный жилет и привычно надел его под рубашку. Затем из внутреннего отделения извлек «МСП», переломил стволы и зарядил каждый длинным латунным цилиндром спецпатрона. Стволы с мягким щелчком стали на место, одновременно подскочил вверх флажок предохранителя. Он выключался большим пальцем, а второй – автоматически, когда ладонь сжимала рукоятку. Оружие было малогабаритным, бесшумным, отличалось мощным боем и не выбрасывало гильз. Первый выстрел выводил цель из строя, второй являлся контрольным.
Подбросив «МСП» на ладони. Карл отработанным движением сунул его в боковой карман пиджака.
В это время на втором этаже базового корпуса оперативного отдела ГРУ проходило совещание по разбору происшедшего ЧП.
– Все сделали правильно, как обычно: подъезд проверили, обеспечили темноту. Василий зашел, мы ждем в машине, двигатель работает, – бойко докладывал коротко стриженный человек, в котором сосед Каймакова Вовчик легко узнал бы одного из врачей «скорой помощи». На самом деле это был старший группы, руководивший провалившейся операцией.
Когда он закончил, подполковник Голубовский спросил:
– Вертуховский был экипирован инфракрасными очками?
Начальник подотдела физических воздействий Плеско отрицательно покачал головой.
– Почему? – вопрос прозвучал угрожающе.
«Врач» с фигурой борца шевельнулся.
– Исходя из конкретных условий и характеристик объекта...
– Как же ему с такими никудышными характеристиками удалось убить Вертуховского? – Теперь в тоне подполковника слышалась откровенная угроза.
Исполнители молчали.
– Ведь с самого начала было ясно, что Унылый – подставная фигура, пешка, а играют против нас совсем другие люди, которых недооценивать нельзя...
– В подъезде, кроме Унылого, никаких людей не было, товарищ подполковник, – твердо сказал «врач». – Они сошлись один на один. За Василием – внезапность и инициатива, у него огромный боевой опыт. Раз он погиб, значит, характеристики объекта даны неправильно!
– Конечно, – приободрился Плеско и посмотрел на руководителя аналитической группы. – Мы исходили из представленных нам параметров.
– Все учтено и просчитано на компьютере, – возразил аналитик. – Рост, вес, спортивные и боевые навыки, психологический статус, жизненный опыт, участие в экстремальных ситуациях – всего около девяноста параметров. Общая оценка – сорок баллов. Это значит: типичная жертва, реальной опасности не представляет. У Вертуховского, например, восемьсот пятьдесят...
В небольшом, обставленном канцелярской мебелью кабинете наступила тяжелая тишина.
– Значит, все сделано правильно, все сработали хорошо? – почти ласково спросил подполковник. И заорал: – Почему же тогда нашего товарища убили?! Почему операцию провалили?! Я вас, умников, пальцем деланных, без пенсии повыгоняю!
Угроза была серьезной, но, как хорошо понимал сам Голубовский, невыполнимой. Акция не санкционировалась на самом верху, там вообще таких санкций уже не дают, замнач ГРУ, конечно, одобрил, но устно... Так что в случае осложнений отвечать Голубовскому, он самый крайний. Значит, осложнений необходимо избегать, следовательно, обижать никого нельзя. Разве что попугать на будущее...
– Вы знаете, что в мире творится? Шум, гам из-за этого сраного мыла: газеты пишут, «голоса» всякие передают! И с намеками: военные за ним стоят... А к Унылому солдатик заявился обиженный и вывалил кучу всякого дерьма! Франц его взял, сейчас занимается...
Иностранными именами награждали в оперативном отделе сотрудников экстра-класса.
– Так что с ним делать? – встрепенулся Плеско.
Голубовский уставился на него свинцовым взглядом.
– Посмотрите на календарь, майор! Какой сейчас год? Можно проводить акцию за акцией на территории своей страны? Да еще если они проваливаются?
И, сделав паузу, добавил:
– Но обстоятельства складываются по-всякому, поэтому расслабляться нельзя!
Плеско, низкорослый и щуплый, с бледным морщинистым лицом – полная противоположность своим подчиненным, опасливо промолчал.
Голубовский обвел присутствующих взглядом.
– Вы не упустили Унылого?
– Никак нет, товарищ подполковник, – браво отозвался пухлый, похожий на Колобка капитан Шевцов, начальник службы наружного наблюдения. – У него оказалось прикрытие, сейчас мы разбираемся, кто такие...
– Да уж разберитесь хоть в чем-то, – холодно сказал подполковник.
На селекторе зажглась нумерованная лампочка, и Голубовский снял трубку.
– Слушаю, Франц. Давай заходи.
И, обращаясь ко всем присутствующим, приказал:
– Разойдитесь по местам и ждите указаний.
Группу выходящих людей рассекла мощная стремительная фигура Франца. Он запер дверь кабинета и кивнул в сторону экранированного угла. Через минуту, защищенные от любого прослушивания гудящим электромагнитным полем, Франц и Голубовский оживленно разговаривали. Вначале говорил Франц, но Голубовский внезапно очень развеселился, задал несколько дополнительных вопросов и долго хохотал, раскачиваясь на жестком, неудобном стуле и вытирая выступившие слезы. Вот уже двадцать лет он так не веселился.
Когда Франц ушел, подполковник дал всем отбой.
– Почаще смотрите на календарь и лучше готовьте операции, – напутствовал он Плеско.
А Шевцову скомандовал:
– Всякие разбирательства вокруг Унылого прекратить, людей отозвать.
– И бригаду наблюдения? – удивленно спросил Колобок.
– Всех! – подтвердил Голубовский.
Ударная группа одиннадцатого отдела прибыла к дому Верки Носовой первой. Микроавтобус цвета «хаки» резко затормозил у мусорных баков, из него выпрыгнули пятеро модных молодых людей с одинаковыми «дипломатами» в руках, ни дать ни взять – удачливые брокеры или пронырливые дилеры с одного из идиотских рекламных роликов. Впрочем, выражение лиц и сноровка, с которой они окружили серую «Волгу», вызывали сомнения в обоснованности подобного сравнения.
«Дипломаты» они держали очень странно: перед собой, причем левая рука хватом сверху сжимала пластмассовую ручку, а правая раскрытой ладонью касалась торца чемоданчика. Но человеку, знающему, что при рывке за ручку кейс отлетает в сторону, обнажая взведенный автомат «АКС-74 У», такая хватка не показалась бы странной, ибо позволяла открывать огонь практически мгновенно.
