Парни в тротиловом эквиваленте - Сергей Иванович Зверев
– Может, оно и к лучшему, что все так произошло, – сказал Рахимов и присел на траву.
– Ты о чем? – Его товарищ пыхтел от напряжения.
– О том, что нам с тобой пришлось искать Момали. Мы наткнулись на потерявшийся ранец и на автомат. Как в лесу без оружия? Тут ведь и зверь серьезный водится, наверное.
Кавказцу наконец удалось сдернуть труп с тяжелой коряги.
Он уцепил погибшего приятеля за ноги, поволок его в кусты, вернулся минут через пять, упал рядом с Рахимовым и заявил:
– Готово. Дай закурить.
Беглецы задымили и принялись обсуждать план дальнейших действий.
Глава 6
Российская Федерация, Москва
После возвращения спецназовских групп с различных заданий, сопряженных с риском для жизни, затяжными марш-бросками и прочими прелестями боевой службы, генерал Филимонов обязательно давал парням отдышаться как минимум неделю. Только после этого он начинал аккуратно теребить их сборами и построениями. Командиров групп это, разумеется, не касалось. Они строчили подробные отчеты, торчали в начальственных кабинетах, изображали на штабных картах кривые линии, маршруты своих переходов. Лишь после этого генерал отпускал их дней на пять расслабиться и восстановить утраченные нервные клетки. Они хоть и командиры, но тоже люди.
Однако на этот раз все вышло по-другому. В день возвращения группы Молодцова в Москву на стол Филимонова лег срочный приказ, помеченный грифом «Совершенно секретно».
Ознакомившись с текстом, генерал посерел лицом, тяжело вздохнул и потянулся за сигаретой. Из приказа следовало, что Молодцов с товарищами после трудной операции на Кавказе полноценного отдыха не получат.
Когда-то ему довелось немало повоевать в горах и на равнинах Афганистана, где он командовал разведротой, затем батальоном. Филимонов на собственной шкуре знал, что такое засады, ночные переходы, рукопашные схватки. Он был очень неплохо знаком с этими экстремальными видами спорта, когда адреналин обволакивает все тело, а рассудок мечется в поисках выхода из смертельно опасного положения. Генерал не понаслышке знал, как это все выматывает и сколь необходим после боевых операций нормальный полноценный отдых.
Он, конечно, был отчаянным и правильным мужиком, но перечить министру обороны и его распоряжениям, зафиксированным в секретных документах, которые хранятся вечно, в армии считалось моветоном. Филимонов не простил бы себе этого.
– По указанию президента несколько дней назад была создана оперативно-следственная комиссия. То, что ты сейчас услышал, – основная версия событий, произошедших в далеком девяносто первом году. Есть еще несколько, но они послабее будут, – прогудел генерал Филимонов, откинувшись на спинку кресла. – Скорее всего, именно так все и было. В состав комиссии были включены очень маститые следователи, настоящие профессионалы. Так что ошибки практически исключаются.
Подполковник Молодцов выполнил приказ Григория Алексеевича Филимонова, прибыл к нему на следующий день в четырнадцать тридцать. За прошедшие сутки он немного отдохнул от недавних марш-бросков и перелетов, неплохо выспался. Настроение было бодрым, голова полна свежих мыслей.
– Понятно, – сказал он. – Но это всего лишь предположение, товарищ генерал. Хотелось бы услышать, что конкретного накопали следователи за несколько дней работы.
– Хочешь тоже поработать следаком? – спросил Филимонов и улыбнулся.
Молодцов на мгновение смутился и ответил:
– Нет, Григорий Алексеевич. Просто хочу в полной мере представить всю картинку.
– Что ж, тогда слушай.
Генерал подошел к открытому окну, закурил, принялся рассказывать своему подчиненному о том, как в середине сентября 1991 года к базе хранения ядерных боеприпасов, расположенной в Пермской области, старенький тепловоз подтащил три теплушки. После этого ни одна из вагонных дверей не отъехала в сторону. Должностные лица, встречавшие опасный груз, не смогли достучаться до караула и приказали солдатам снимать створки с направляющих.
– Караульные погибли от передозировки снотворного? – предположил подполковник.
– Нет. Врачи не смогли спасти только начальника караула. Он скончался в госпитале, не приходя в сознание. Остальные выжили. Рядовому составу добрые доктора промыли желудки, дня три для профилактики дали отлежаться в палатах того же госпиталя и выписали. К слову сказать, трех человек из состава того караула наши следователи уже нашли, побеседовали с ними, но никакого толку с этого не поимели. Солдаты ничего о замыслах Рахимова, Мамедова и Рузиматова не знали, документацию не видели. Правда, при этом выяснилась одна немаловажная деталь. Заводилой и лидером в троице дезертиров, несомненно, был сержант Рахимов.
– А что же прапорщик?
– Прапорщика звали Никифор Федотов. С ним дело обстоит посложнее, – сказал генерал и затушил окурок в пепельнице. – Ему и начальнику караула преступники подмешали в чай очень приличную дозу снотворного. Офицер оказался послабее, а здоровяк прапорщик родился и вырос в глухом сибирском селе. В общем, его врачи откачали, но от передозировки у него начались проблемы с памятью. Он стал заговариваться. Сейчас следователь отправился в Сибирь. Может быть, ему удастся с ним встретиться, пообщаться и разузнать кое-какие подробности той долгой поездки по железной дороге. Нам сейчас пригодилась бы любая информация, какие угодно факты.
– Григорий Алексеевич, вы с такой уверенностью рассказали о том, как дезертиры спрыгнули с поезда, о том, что случилось позже. Надо полагать, был найден труп Момали Рузиматова?
– Когда раскрылись злодейство и пропажа трех караульных, руководство Двенадцатого Главного управления Министерства обороны организовало поисковую операцию. Благо проверять пришлось участок пути длиной всего двести километров. Именно столько прошли на восток теплушки с момента последнего доклада начальника караула. Труп Рузиматова, укрытый ветвями, был обнаружен в двадцати метрах от насыпи.
– А ранцевые боеприпасы?
– Никаких ранцевых боеприпасов не было, – сказал генерал, вздохнул и уселся в кресло. – В том-то все и дело, что тогда их даже не стали искать, так как по сопроводительным документам выходило, что боеприпасы были на месте. Все до одного.
– Ну и дела!
– Да, бардака тогда хватало. Оперативно-следственная комиссия, о которой я тебе рассказывал, работает в полную силу. Результаты ее действий уже есть. Следователи выяснили, что подготовкой накладных и сопроводительных документов на базе хранения в Ужгороде занимался капитан Саид Махмутов, исчезнувший из гарнизона примерно через месяц после отправки эшелона. Согласно этим документам, все ядерные боеприпасы благополучно прибыли к месту назначения. Вникаешь?
– Да, – сказал Константин. – Во-первых, исчезновение Махмутова легко связать с бегством трех караульных. Во-вторых, причину убийства начальника караула тогдашнему руководству было проще всего объяснить простым дезертирством.
– Совершенно верно. Дескать, трое солдат хотели сбежать, а при живых отцах-командирах сделать это было сложно. Вот они и подмешали им снотворное. Да еще этот Махмутов. Кстати, заметь, что все трое из этой шайки происходят из мусульманских регионов: Махмутов, Рахимов, Рузиматов – уроженцы Таджикистана, а Мамедов – кавказец.
– И здесь цепочка.
– Вот именно. По-хорошему после подобных происшествий полагается проводить полную ревизию ядерного хозяйства. Дело-то нешуточное. Но нам же, как тому плохому танцору, вечно что-то мешает, верно?
– Не без этого, – согласился Молодцов и невесело усмехнулся.
– В тот неспокойный год нормальному ходу следствия помешал целый ряд событий, – продолжал Филимонов. – Неразбериха с ГКЧП, распад Советского Союза, эйфория от первых месяцев правления Ельцина. Короче говоря, весь рядовой состав караула задним числом был демобилизован. Нет людей – нет проблем. Начальника караула высокое командование посмертно сделало алкашом. Он отправился на тот свет с фальшивым диагнозом «отравление некачественными спиртными напитками». Прапорщик вылетел из армии и угодил в психиатрическую клинику. Благо причины для этого имелись.
Подполковник тяжело вздохнул и проговорил:
– Лихо. Создается такое впечатление, будто все это было неплохо организовано.
– Так
