Уоррен Мерфи - Американское безумие
– Эй, Чиун, мне может понадобиться небольшая помощь, – сказал Римо. – А, Чиун?
Верховный мастер Синанджу демонстративно убрал руки в широкие рукава своего одеяния. Этот жест не требовал дальнейших пояснений.
Их было всего пятеро, так что его ученику следовало полагаться только на самого себя.
– Вот-вот, старичок, – сказал левый крайний, – ты пока отдохни, а через минуту мы тобой займемся.
Тем временем Римо, подобрав из стоявшей на полу корзины футбольный мяч, крепко сжал его рукой – так крепко, что костяшки пальцев побелели.
Мяч тут же взорвался, словно воздушный шарик – только гораздо громче.
Нападающие приостановили свое наступление.
– Неужели этим маленьким трюком он хочет нас испугать? – спросил левый удерживающий.
Римо вытащил из корзины второй мяч.
– Я очень вежливо прошу вас освободить дорогу, – сказал он.
– И что же ты сделаешь – снова травмируешь нам слух? – смеясь, спросил центровой.
Римо отступил назад для броска и сжал мяч. «Райотс» не испугались угроз, так что теперь пускай он летит.
Линия нападения подумала, что это еще одна попытка их запугать.
Только Чиун заметил тот момент, когда Римо выпустил мяч из рук. Пролетев шесть метров до намеченной цели, снаряд ударил в самую середину тяжелого подбородка центрового и сразу же словно взорвался. Голову гиганта отбросило назад, и он опрокинулся на спину. Пытаясь защититься от разлетающихся клочьев кожи, его товарищи по команде втянули головы в плечи и закрыли лицо руками.
Римо достал еще один мяч и похлопал им по ладони.
Правый крайний нагнулся над центровым.
– Луи отрубился, – сказал он. – Этот тощий маленький козел его нокаутировал мячом. Господи, да он остался совсем без зубов!
– Убей-ка вот это! – прорычал правый удерживающий, поднимая тот предмет, который выронил центровой.
Римо пригнулся, и двухпудовая гиря пролетела у него над головой.
Последовав примеру своего товарища, остальные игроки тоже стали метать в него гири.
Римо даже не пытался уклониться от них. Когда тяжелые предметы попадали в него, он тыльной стороной запястья отбрасывал их в сторону. Гири с грохотом ударялись об пол и катились бог знает куда.
– Сделаем эту скотину! – крикнул левый удерживающий, подбегая к куче стальных пластин. – Расплющим ему задницу!
Он с легкостью поднял стальной «блин» весом четырнадцать килограммов и, раскрутившись на манер дискобола, послал его в сторону Римо.
Но в восприятии Римо пластина двигалась в воздухе так медленно, что от нее мог уклониться даже ребенок.
Чиуну уже наскучил весь этот спектакль. В нем не было никакой утонченности, никакого изящества. Достав руки из рукавов, он прижал их к ушам, чтобы защитить свой слух от грохота ударяющихся об пол тяжестей. Когда игроки «Райотс» истощили свой запас металлических пластин, стало видно, что они заметно устали. На груди и под мышками проступили капли пота, дыхание стало учащенным. Чтобы удержаться на ногах, вся четверка была вынуждена прислониться к стальным конструкциям.
Чиун внимательно наблюдал за человеком, которого велел допросить Император Смит. Номер 96. Человек-животное. Чиун еще не встречал подобного создания – создания с такими могучими мышцами. Кожа на них ослепительно сияла и была так туго натянута, что едва не лопалась. Впрочем, ничего утонченного. Чудовище едва ли могло быть достойным соперником мастеру Синанджу.
Чиун чувствовал, что номер 96 страстно желает ввязаться в драку, но что-то его удерживает. Что же? Конечно, не страх. Как и остальные, он слишком невежествен, чтобы бояться. Может, его сдерживает другое, более сильное желание?
Даже на другом конце зала запах человека-животного был одуряющим. То, что Римо его не чувствовал, не удивляло Чиуна. У человека, который в свое время потреблял чизбургеры, «Кэмел» и «Будвайзер», сенсорная система не могла остаться в целости и сохранности. От номера 96 пахло не человеком и даже не грязным человеком, и это сбивало Чиуна с толку.
По правде говоря, мастер Синанджу не слишком вникал в те детали операции, которые недавно излагал Император Смит. Что-то связанное с каким-то лекарством. Такие вещи обычно малосущественны и представляют собой просто пустяки по сравнению с тем, что действительно важно – например, как получить от Смита побольше золота.
Когда Брэдли Бумтауэр внезапно развернулся и устремился к ближайшему выходу, Чиун пулей бросился за ним.
– Эй, держи его! – крикнул правый крайний.
Но прежде чем линия нападения успела как-то среагировать, мастер Синанджу уже проскочил мимо.
11
Брэдли Бумтауэр сбросил со своих плеч трехсотдвадцатикилограммовую штангу, которая со звоном упала на пол. Ему хотелось схватить провонявших отвратительным рыбным запахом незваных гостей, которые посмели вторгнуться на его территорию, и разорвать их мягкие тела на длинные кровавые лоскуты. Его ярость по поводу их появления была так велика, что ее не смогли бы сдержать ни уговоры товарищей по команде, ни угроза исключения из лиги. Бумтауэр уже не задумывался о будущем. Для него игра на будущей неделе казалась такой же далекой, словно должна была состояться в следующем столетии. Для него больше не существовало барьера между желаниями и поступками – барьера, который предохраняет человеческое общество от самоуничтожения. В определенном смысле он был абсолютно свободен; с другой точки зрения, он был полностью порабощен.
Чтобы схватить тех, кто посмел нарушить помеченные мочой границы его участка, Бумтауэр готов был отбросить в сторону своих товарищей по команде. Он даже убил бы их, если бы они попытались его остановить.
Огромный передний удерживающий сделал шаг вперед, затем остановился. Его уже переполняло другое, более сильное желание. Вокруг валялись пустые упаковки из-под «Мантеки». Последняя «энергетическая» закуска состоялась всего восемь минут назад, но Бумтауэр уже вновь испытывал муки голода. Он не стремился к какой-то определенной пище – перед мысленным взором Бумтауэра не вставали свиные отбивные или трюфели под винным соусом. Просто в животе возникало ощущение сосущей пустоты, что-то лязгало и гремело, словно стальная цепь в старой газонокосилке.
От прежнего Брэдли Бумтауэра все же еще оставался небольшой кусочек, запертый в его новом громадном теле. И этот человек, который в свое время получил диплом по экономике и заработал более восьми миллионов долларов, лежавших в банке на Каймановых островах, был испуган тем, что с ним происходит, тем, что он ест все больше и больше, но никогда не насыщается. Однако не успел этот осколок прежней личности Бумтауэра на мгновение появиться на поверхности сознания футболиста, как сразу же вихрь росомашьих нейропептидов увлек его на дно.
Отвернувшись от зрелища летающих гирь, Бумтауэр поспешил к выходу из зала. Впереди расстилалось пустое тренировочное поле. Вприпрыжку преодолев пять окружавших его беговых дорожек, футболист обнаружил, что сзади кто-то есть.
Обернувшись, он увидел старого пожирателя рыбы. Бумтауэру хотелось остановиться и убить незваного гостя, но боль в желудке не позволяла этого сделать. Бумтауэр перешел на рысь. Учитывая его нынешнее физическое состояние, для всех остальных это было равнозначно галопу. Девяностолетний азиат не в состоянии выдержать такой темп.
Не в состоянии?
Пожиратель рыбы не только удержался за Бумтауэром, но и сократил разрыв.
Футболист еще больше увеличил скорость, чувствуя, как при каждом соприкосновении с почвой содрогаются его могучие мышцы. Огромные ноги легко несли его вперед. С тех пор, как Бумтауэр начал применять пластырь, он стал бегать быстрее всех в команде – даже быстрее, чем Реджинальд Паркс, рекордсмен мира на стометровке.
Он самый большой и самый быстрый.
Его супертело с легкостью рассекало воздух, воздух свистел в его ушах. Бумтауэр миновал двадцатиярдовую отметку, затем пятидесятиярдовую и только тогда обернулся. Он ожидал, что старик плетется где-нибудь ярдах в семидесяти сзади или вообще без сил валяется на поле. Вместо этого футболист с изумлением увидел, что преследователь бежит уже совсем рядом.
Впрочем, «бежит» – не совсем удачное слово.
Казалось, что ноги странного азиата вообще не двигаются. Не двигались и руки, которые старик прятал в широких рукавах своего одеяния. Да, пожиратель рыбы просто безмятежно плыл по полю вслед за Бумтауэром.
Футболист в недоумении заморгал, и тут преследователь вдруг исчез, испарился. Когда номер 96 вновь повернул голову в сторону ворот, то увидел картину, от которой у него потемнело в глазах. Пожиратель рыбы несся по воздуху на высоте минимум в десять метров; полы его одеяния развевались на ветру. Выполнив сальто, старик опустился на горизонтальную верхнюю перекладину ворот. Он стоял твердо, не покачиваясь и не размахивая руками в попытке удержать равновесие – нет, он стоял так, как будто находился на ровной земле.
