Павел Виноградов - Театр невидимок
Старшая наставница выдернула клинок, вновь спрятала его в зонтике, вытащила из сумочки громоздкий наган с глушителем и выстрелила в лицо первого показавшегося из-за угла преследователя. Остальные не спешили бросаться под выстрелы. Старушка быстро пошла к строительной площадке, успев скрыться среди хаоса кирпичных груд, ржавой арматуры и наполовину возведённых стен, прежде чем супостаты бросились за ней.
Они попытались проникнуть в недостроенный дом через как можно большее число входов, но прежде, чем сделали это, раздался резкий лязг, свист пули и ещё один клабер свалился, кашляя кровью. Дело пошло всерьёз.
Это была долгая, утомительная и смертельно опасная игра в прятки среди ведущих в никуда проёмов, обрывающихся на половине лестниц и тёмных переходов, заваленных строительным мусором. Ещё лет тридцать назад Белоснежке бы это понравилось, но даже такое тренированное тело, как у неё, в старости отказывает и требует покоя.
Она думала это, сжимая удавку на шее неосторожно оторвавшегося от своих клабера -давешнего неприятного юнца со скамейки. Тот бился ногами, хрипел, но Белоснежка крепко держала проволоку и ослабила, только почувствовав знакомый запах опорожнённого мочевого пузыря, означающий смерть. Подняла уроненную покойным Беретту 92, с глушителем, разумеется. Хорошо, пятнадцать патронов. Впрочем, нет, в этой осталось двенадцать. А в нагане всего три. Она очередной раз ругнула себя за непредусмотрительность - запасных патронов для револьвера в её сумочке не было. Пожилые дамы такие рассеянные...
Белоснежка выстрелила в появившегося в конце перехода противника, и тут же быстро ушла от ответного огня за угол. В общем-то, тут всё и кончится - тупик. Ну что же, пожила она неплохо, было что вспомнить. Теперь можно и в рай. Если пустят. В этом она была не очень уверенна, но зато точно знала, что за неё отомстят - это было одно из основных правил Большой игры.
"Скорей бы уж", - промелькнуло в её голове. Она отчаянно, рывком вышла из-за угла и, стреляя с обеих рук, выпустила в неприятеля все оставшиеся пули. Как ни странно, ответная пальба её даже не задела, двое клаберов упали, остальные поспешили укрыться. Белоснежка вновь отступила за угол, сожалея, что не оставила патрон для себя - она носила в себе достаточно информации, чтобы заинтересовать заплечных дел мастеров Клаба. Вынув из зонтика кинжал, и сознавая, что ей просто не дадут им воспользоваться, приготовилась.
Из-за угла раздался непонятный шум, ругань и выстрелы бесшумного оружия. В тот же момент показался первый клабер и вскинул автомат. Белоснежка успела с облегчением понять, что её просто застрелят, а не возьмут в плен. Но враг почему-то стрелять не спешил. Он медленно опустил автомат, как будто ему стало совестно убивать бабушку, склонил голову на грудь, опустился на колени и тихо свалился на бок. Под ним быстро разливалась тёмная лужа.
- Марь Николавна, свои, не стреляйте!
Перед Белоснежкой возникла девичья фигура в спортивном костюме, первым делом вытащившая из спины клабера метательный нож. Когда она распрямилась, наставница разглядела смуглое лицо раскосой Манюни.
- Ты как здесь? - Белоснежка успела овладеть собой, но голос её всё равно чуть-чуть дрогнул.
- Тревога по Обители была, все старшие уровни сюда бросили, - почтительно ответила девица. Старшая наставница пользовалась среди послушниц непререкаемым авторитетом.
Выйдя в переход, они увидели артельных, стоявших над убитыми клаберами. Но не только клаберами. Лицо Белоснежки окаменело: остроязыкая Галка лежала, прошитая несколькими пулями - мёртвая. Отвернувшись, наставница вышла на улицу. Там командовал седой артельный сотник. При виде Батыря московского приказа он вытянулся во фрунт.
- Я же говорила снять с меня охрану, - тихо сказала Белоснежка.
- Так точно, - сотник вытянулся ещё сильнее.
- Ну и?..
- Приказ Совета: не оставлять батыря Золушку без охраны.
"Павлик", - благодарно подумала Мария Николаевна и ласково прикоснулась к сотнику сухой лапкой.
- Как обстановка? - спросила она.
- Оцепили квартал. Ни один не уйдёт, - доложил старый служака.
- А наши потери?
- Трое раненых и... двое убитых - соработик из ГРУ и...
- Я знаю, - Белоснежка передёрнула плечами. - Доложите мне, как закончите операцию. Хорошо бы пару клаберов оставить для допроса...
- Куда вы сейчас, Мария Николаевна? - уже попросту спросил сотник.
- Пойду погляжу, может, мои вишни ещё не растоптали.
Для старого токийского парка Уэно понедельник, когда не работают музеи, тихий день. Нет толп горожан, жаждущих отвлечься от офисной рутины, не видно и хлопающих глазами туристов с фотоаппаратами. Редкий посетитель, да ещё заражённый романтизмом, может вообразить, что попал на несколько сот лет назад. В этой фантазии его поддержат здешние виды: среди густых зарослей то мелькнут изящные ярусы пагоды, то откроется прелестный пруд в лотосах, посередине которого на островке расположился небольшой храм.
Именно тут, в зарослях близ пруда, имела место сцена, окончательно убедившая бы посетителя, что он угодил прямиком в XVII век. Только никаких зрителей - ни романтичных, ни приземлённых - поблизости не было. Под нависающими кронами по аллее шла девушка в широкополой соломенной шляпе и красно-белом одеянии мико. Очевидно, она прислуживала в том самом Бэнтэндо дзиндзя, приютившимся среди отцветающих лотосов. Мико мило семенила мимо наигрывающего на флейте протяжную медитативную мелодию монаха-комусо в традиционном чёрно-белом облачении и корзинообразной соломенной шляпе [55], полностью скрывающей голову. Разумеется, никаким монахом он не был - секта эта перестала существовать лет триста назад. Наверняка это был музыкант, обучающийся игре на сякухати [56], и выбравшийся в тихий день порепетировать в парке. Да и мико, конечно, была подрабатывающей студенткой, спешащей переодеться и ехать на ночные развлечения в районе Роппонги. Но смотрелись они очень колоритно.
Ещё колоритнее сцена стала, когда девушка резко выкрикнула и запустила во флейтиста шляпой [57], которая со зловещим свистом мелькнула в воздухе. Но монах успел пригнуться, и лезвие, спрятанное в головном уборе, срезало лишь вершину его корзины. Сбросив её изуродованные остатки и открыв усатое и очкастое лицо гайдзина, музыкант бросил что-то [58] между собой и мико. Ярко полыхнуло, раздался оглушительный грохот, повалил густой чёрный дым. Когда он развеялся, комусо исчез. Девица высоко подпрыгнула с места, оказавшись в ветвях дерева, и тоже исчезла.
Музыкант легко скользил среди стволов, в руках его уже была неведомо откуда взявшаяся катана. Он настороженно озирался в поисках противника, однако чуть не пропустил его - лишь в последний момент краем глаза заметил красно-белую массу, летящую на него с дерева. В руках девушки тоже сверкал клинок. Лже-монах резко отскочил, направляя на девушку катану, но в последний момент отвёл её. Мико кубарем покатилась по земле, вскочила, как кошка и вновь атаковала. Клики скрестились. Взгляды противников упёрлись друг в друга. Уяснив, что ситуация патовая, оба одновременно отпрыгнули в разные стороны и застыли в стойках. Музыкант держал меч в верхней - на уровне лица, мико в средней - направив клинок на супостата. Полминуты царила звенящая тишина. Потом девушка спросила:
- Почему вы отвели клинок?
Музыкант опустил меч и, поклонившись, произнёс по-японски совершенно без акцента:
- Я, собственно, хотел только поговорить, Фудо-сан.
Девушка продолжала смотреть недоверчиво.
- Успокойтесь, я больше не буду проводить с тобой таких экспериментов, - усмехнулся странный гайдзин, - и так едва в живых остался. Купишь мне новую тэнгай, ты же теперь богатей... Если бы не яркие цвета твоей одежды... Кстати, что за дикая идея - жить в образе мико? Я едва тебя нашёл.
- Значит, идея работает, - чуть усмехнулась девушка, и стало видно, что это невысокий, хрупкий на вид парень.- Кто вы?
- Долго рассказывать, - пожал плечами гайдзин. - У меня здесь машина, давай поедем куда-нибудь, всё расскажу. Заодно поедим. А меня зови Пал Палыч.
Последнюю фразу он произнёс по-русски. Фудо встревожено поглядел на него и с неохотой опустил меч. Палыч с удивительной скоростью сбросил наряд комусо, оставшись в бриджах и футболке. Фудо тоже сделал несколько движений, представ в джинсах и летней рубашке. Свои маскарадные одежды они сложили в большую спортивную сумку, извлечённую Палычем из кустов. Палыч положил туда и свой меч, поколебавшись, Фудо последовал его примеру.
Они доехали до ближайшей забегаловки Yoshinoya [59] и заняли столик на двоих в углу. Оба заказали по большой порции: рис, маринованные огурчики, суп-мисо, сырые яйца для его заправки и чашку говядины. Суп оба попросили свиной - тондзиру. Очевидно, тяга к мясоедству у гайдзинов неистребима никаким благотворным влиянием японской цивилизации...
