Сергей Зверев - Пепел врага
– Дело говоришь. Я мигом к поварятам сбегаю.
– Только не реви там как носорог, которому яйца оторвали, – загадочно улыбаясь, сказал Шваб.
– Все по-культурному сделаю, – ухмыльнулся здоровяк.
Когда он ушел, Шваб под благовидными предлогами выправил из палатки остальных.
Оставшись один, он аккуратно скрутил у всех бутылок пробки. Поставив бутылки в ряд, Шваб достал из-под нар вещмешок, а из него пучок серебристых цилиндриков с длинными разноцветными проводами. Мурлыча под нос какую-то песню, спецназовец опустил цилиндрики в несколько бутылок. Затем он распрямил проводки, зажав их в ладони левой руки. В правой же руке у Шваба оказалась обычная батарейка. Усевшись возле стола, он принялся ждать возвращения сослуживцев.
Гном вернулся недовольным. С порога он заявил:
– Наколол меня. Никаких огурцов у кашеваров нет. Я все обыскал.
– Плохо искал, – распрямляя оголенные концы проводков, усмехнулся Шваб.
Заметив странные действия, здоровяк напрягся.
– Ты чего удумал, ирод? – предвидя непоправимое, прошептал он.
Остальные спецназовцы, выглядывавшие из-за широкой спины Гнома, давились от смеха. В бутылках покачивались цилиндрики электродетонаторов.
– Шваб, будь человеком! Не глупи, – молитвенно сложив руки, произнес здоровяк.
Но оставленный за старшего спецназовец был неумолим. Все с тем же невозмутимым лицом он соединил первую пару проводков с полюсами батарейки. Раздался хлопок, и бутылка разлетелась вдребезги.
– Приказы надо выполнять. Иначе армия превратится в стадо орангутанов, – назидательно произнес Шваб, поднося следующую пару проводков к источнику тока.
Водка растекалась по столу, насыщая собой разломанный хлеб, и скапливалась озерцами возле банок.
– Остановись! – стенал Гном.
За хлопком следовал хлопок, а за ними раздавался звон разбитого стекла.
Шваб уничтожал спиртное с методичностью палача. Ошалевший от такого невиданного зрелища, Гном хватал ртом воздух, напоминая выброшенную на берег рыбу. Иногда он находил в себе силы, чтобы прошипеть:
– Нет, Шваб, ты не русский человек. Русские так не поступают.
– Я солдат специального подразделения, – с важностью отвечал прибалт, осуществляя очередной подрыв.
Когда ряд бутылок поредел, Шваб остановился. Он осмотрел стол оценивающим взглядом, отложил батарейку, встал и, взяв со стола оставшуюся тару, вручил ее Гному.
– Это тебе для снятия стресса. Индивидуальная доза, – профессорским тоном произнес он.
Дико вращая глазами, пулеметчик взял бутылки и с размаху хрястнул их о край буржуйки, стоявшей в центре палатки.
– Я же для всех старался! – чуть не плача выкрикнул здоровяк, выбегая из палатки.
Подошедший к Швабу механик пробормотал:
– Ну ты и учудил. – Сделав паузу, он извинительно добавил: – Может, того, ты напрасно так круто разрулил. Гном до слез обиделся. Он ведь действительно ради всех напрягался.
Шваб обернулся. Заглянув в лицо другу и таинственно подмигнув, он сказал:
– Я же не садист. Большую часть водки в термос слил. Только немного для запаха оставил. Надо же было Гнома построить.
Ступа переломился от смеха.
На войне смешное перемежается со страшным. Ровно через полчаса лагерь подвергся обстрелу боевиков. Установив на склонах гор минометы, крупный отряд чеченцев решил проверить федералов на прочность. Разыгравшаяся непогода не позволяла поднять в воздух «вертушки».
Лагерь дрожал от разрывов мин. Осколки секли брезентовые палатки в лапшу. Отовсюду доносились крики раненых и умирающих солдат. Пройдя сквозь заставы и уничтожив посты охранения, боевики заняли выгодные позиции. Произведя обстрел, банда рассредоточилась, чтобы небольшими отрядами отойти в горы.
Еще не смолкли разрывы, как отряд спецназовцев начал выдвижение в квадрат, где находилась банда. Напав на след одного из отрядов, спецназовцы начали преследование. Они настигли чеченцев на горной тропе, серпантином уходившей вверх. Обремененные минометами бандиты уступали спецназовцам в скорости движения, но превосходили их по численности.
– Разделимся, обойдем, возьмем в клещи и ударим с двух сторон, – наблюдая за противником в бинокль, решил Шваб. – Кто пойдет со мной?
– Я.
Шваб, не оглядываясь, узнал голос пулеметчика.
– Хорошо, – удовлетворенно произнес он.
Обойдя противника с фланга, спецназовцы перекрыли тропу, по которой бандиты уходили в горы. Гном со своим пулеметом устроился за поваленным ветром стволом векового дерева. Установив треногу, он поднял прицельную планку.
Когда появились первые фигуры, Шваб приказал:
– Пропусти, это авангард.
– Не учи ученого, – пробормотал Гном.
Дождавшись подхода главных сил, он открыл огонь, сметая бандитов с тропы.
Те, растерявшись, открыли беспорядочную стрельбу. Ахнул гранатомет, и перед стволом дерева вырос черный гриб разрыва.
Гном запрокинул голову, закрывая ладонями лицо.
Лежавший неподалеку Шваб закричал:
– Ранен?
Гном что-то мычал, показывая на уши. Пригнувшись, спецназовец пробрался к товарищу. Беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, что Гном не ранен, а контужен взрывной волной. Прижав друга к земле, Шваб взялся за пулемет.
В том бою они уничтожили весь отряд вместе с главарем банды.
Гном отказался ехать в госпиталь, предпочтя в качестве лекарства принимать содержимое термоса. Иногда он укоризненно смотрел на друга и повторял:
– Это ты, Шваб, своими шутками нерусскими беду накликал! Разве можно водку взрывать?
Четвертым членом команды спецназовцев был молчаливый субъект по прозвищу Кэмел. Такое прозвище он получил за пристрастие к американским сигаретам с нарисованным на пачке верблюдом. Кэмел и сам своей выносливостью и невозмутимостью немного напоминал это животное.
Гном подначивал молчуна:
– Эй, верблюд горный, когда курить бросишь?
На что Кэмел философски замечал:
– Должен же человек от чего-нибудь умереть.
А в целом майор Илья Бойцов собрал отличную команду. Он был уверен в каждом, как в самом себе. Сплоченность отряда была испытана во многих передрягах.
* * *Спуск в долину занял немного времени.
По едва заметной тропе спецназовцы шли не спеша, прислушиваясь к каждому шороху за спиной. Они пересекли заминированный участок, спустились еще ниже метров на триста, после чего Бойцов по переговорному устройству, работавшему на ультракоротких волнах, вызвал замыкающего:
– Шваб.
– Слушаю, командир, – отозвался тот.
– Поставь на тропе растяжку.
– Сделаем.
– Только не вошкайся, – глядя на разгорающийся рассвет, сказал Бойцов.
– Понял.
Заминировать пути отхода майор приказал на всякий случай. Преследования он не опасался. Все боевики, охранявшие базу, были мертвы. Однако этот труднодоступный район по-прежнему оставался опорным краем бандформирований. Отсюда они уходили в свои набеги. Сюда, в эти мрачные горы, возвращались зализывать раны. Для спецназовцев этот район был территорией войны. Войны, идущей без правил.
С рассветом спецназовцы спустились в долину.
Командный пункт переехал сюда недавно. На земле еще сохранились следы шин. Предупредив боевое охранение условным сигналом, группа вошла на территорию пункта, расположенного за линией невидимого фронта. Собственно, фронт тут был повсюду, хотя средства официальной пропаганды трубили о завершении военной части контртеррористической операции.
Прежде чем отправиться на доклад к командиру, Бойцов заскочил в «кунг» машины радиоразведки.
В тесном помещении, заставленном радиоаппаратурой и компьютерами, круглосуточно дежурили операторы, сканирующие эфир. Все переговоры они записывали на жесткие диски компьютеров. Полученную информацию затем перегоняли в центр радиоперехвата и радиоборьбы, где записи тщательно изучались. Голоса главарей идентифицировались, содержание разговоров анализировалось.
Войдя в «кунг», Бойцов постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку.
– Привет, слухачи, – поприветствовал он операторов.
Сидевший за крайним компьютером толстячок с бледной кожей снял наушники:
– С возвращением, Вепрь.
Бойцов протянул руку для приветствия. Ладонь оператора была влажной и холодной, как у человека с нарушенным кровообращением.
– Спасибо, Семенов, за доброе слово. Ты бы бегом трусцой занялся. Побегал бы вокруг «кунга», животик растряс. А то дома будет трудно выполнять супружеские обязанности. Раздавишь жену брюхом.
Грубоватый солдатский юмор ничуть не обидел полного оператора. Он взлохматил не по-уставному длинные волосы, рассмеялся и, вставая, произнес:
– Ничего. Приспособимся. Я на боевые «Камасутру» на видеокассете куплю. Там и для худых, и для толстых варианты есть. Главное, чтобы домой с «хозяйством» вернуться.
Вдруг один из терминалов «заговорил». На мониторе компьютера заплясала ломаная линия графика записываемого звука.
