Роберт Крейс - Первое правило (в сокращении)
На заднем плане снимка, сделанного на футбольном поле, виднелся кампус. Изучив его, Коул вернулся к альбому. Он начал просматривать его с фотографий всех старших классов, надеясь на удачу. Ему повезло. Под снимком рыжеволосой девушки была подпись «Сара Майлс».
Коул позвонил в информационный центр и спросил, нельзя ли найти адрес по имени и месту учебы.
— К сожалению, этого имени в нашей базе данных нет.
— Может, найдется в Бербанке или в Северном Голливуде?
— Извините, сэр, я уже проверила.
Коул занялся ноутбуком Аны. Загрузка шла еле-еле, Коул едва дождался, когда появится экран рабочего стола. Поискав среди иконок что-нибудь вроде телефонной книжки, он нашел подпись «Скоростной набор», набрал в поиске «Сара Майлс», нажал ввод и получил номер.
Под именем Сары Майлс в базу был внесен адрес в Глендейле, телефонный номер, начинающийся с цифр 818, а также адрес электронной почты на сервере Gmail. Коул набрал номер и на миг онемел от изумления, услышав в трубке: «Алло!»
— Сара Майлс?
— Да. Кто говорит?
Она слегка задыхалась, словно спешила. Коулу вдруг пришло в голову, что об убийстве Аны Маркович она не знает. Однако Сара все знала, хотя и не особо горевала.
Коул объяснил:
— Сара, нам надо поговорить, это займет несколько минут. У меня есть несколько вопросов об Ане.
— Даже не знаю… я сейчас на занятиях.
— В школе Ист-Вэлли?
— Нет, в Нортридже, в университете. Школа кончилась два года назад.
— Прошу прощения. Я не отниму у вас много времени, но это очень важно.
— Преступников уже поймали?
— Пока нет. Потому мне и нужна ваша помощь.
— Ну хорошо, так какой у вас план? Я на самом деле очень занята.
— Вы в кампусе? Я буду там через пятнадцать минут.
Сара назвала кофейню на бульваре Резеда, недалеко от кампуса, и пообещала ждать там Коула через двадцать минут.
Спустя двадцать две минуты он нашел ее сидящей за столиком на веранде. Сара была в бледно-голубых шортах, белой футболке и сандалиях.
— Сара? — Коул не пожалел своей лучшей улыбки и протянул руку. Сара ответила на рукопожатие, но чувствовала себя явно неловко. Коул кивнул в сторону стойки. — Заказать вам что-нибудь?
— Просто странно это, вот и все. Даже не знаю, чем смогу вам помочь.
— Начнем разговор, а там будет видно. Когда вы в последний раз говорили с Аной?
— Год назад. Может, чуть больше. Мы отдалились.
— А в школе были близки?
— С седьмого класса. Все мы перешли в среднюю школу из разных начальных. И стали тремя мушкетерами.
Коулу вспомнилась фотография с тремя девушками на футбольном поле.
— Кто третья?
— Лайза Топпинг. Вот с кем бы вам поговорить. Они с Аной поддерживали связь.
— Черноволосая, с лиловыми прядями?
Сара склонила голову набок.
— Ага. А как вы узнали?
— Ана хранила у себя фотографию, на которой вы сняты втроем.
Минуту Сара смотрела ему в глаза, потом отвела взгляд. Порывистым движением она схватила свою сумочку и вынула из нее мобильник, набрала номер и приложила телефон к уху. Послышался сигнал голосовой почты.
— Дорогая, это я. Здесь со мной один человек, его зовут Элвис Коул. Он хочет расспросить про Ану. Позвони ему, ладно? — Она прикрыла трубку. — Как вам позвонить?
Коул назвал номер, Сара продиктовала его в трубку и убрала телефон.
— Она позвонит. Лайза теперь учится в Нью-Йорке, но с Аной они продолжали встречаться.
— Отлично. Но вы здесь, и вы знакомы с Аной с седьмого класса, так что тоже сможете помочь. Насколько я понимаю, она жила со своей сестрой. Так?
Сара смотрела вдаль, на улицу.
— Все верно. Они были сиротами. Их родители умерли, когда Ана была еще маленькой. Там, в Сербии.
— Угу… Как зовут сестру Аны?
Коул сделал вид, будто приготовился вести записи. Он преследовал две цели: хотел проверить, правду ли говорит Рина, и если да, надеялся выяснить что-нибудь, что поможет разыскать Дарко.
— Рина, — ответила Сара. — Кажется, ее полное имя Карина, но мы звали ее просто Риной.
Пока все идет как по маслу.
— Вы были с ней знакомы?
— Ну а как же? Они ведь жили вместе. Вроде как.
— Вроде? Что это значит?
Сара поерзала и вдруг вспылила:
— Слушайте, я же не тупая! Вы и без меня все знаете. Рина была проституткой. Так она зарабатывала на жизнь.
Коул отложил ручку.
— Это знали все?
— Только мы с Лайзой, и нам пришлось поклясться, что мы больше никому не скажем. Нам Ана призналась по единственной причине: ей надо было поделиться хоть с кем-нибудь. Мы были детьми. Нам казалось, что это круто. Но если вдуматься — чудовищно.
— Рина принимала клиентов в том же доме, где жила Ана?
— Конечно, нет! Она сама уезжала на несколько дней. Наверное, работала в каком-нибудь злачном месте.
— Вы никогда не слышали в этом доме имени Михаил Дарко?
— Не помню. А кто он, этот Михаил?
— Может, вы знаете, где работала Рина или на кого? Ничего не припоминаете?
— Мне и припоминать нечего. Об этой стороне своей жизни Рина ей ничего не рассказывала. Они как будто договорились не обсуждать это. Ана и так все знала.
— Откуда она могла знать, если Рина молчала?
— Однажды Рину арестовали. Ана думала, что Рина работает официанткой или что-то в этом роде, пока Рина не позвонила ей из полиции. Ана до смерти перепугалась. Это случилось, когда она уже училась в девятом классе. И неудивительно: что стало бы с Аной, если бы Рину посадили в тюрьму?
Коул произвел подсчеты и сравнил услышанное с фактами из дела Рины. На девятый класс Аны пришелся первый арест Рины.
Он вздохнул. Значит, Ане в то время было четырнадцать. Совсем девчонка, чуть не лишившаяся единственной родственницы и опоры… Да, ей было от чего перепугаться.
— А друзья среди земляков, сербов, у нее были?
— Ни единого. Рина не позволила бы ей.
— Значит, никого, кроме вас.
Сара вновь кивнула.
— Похоже, Рина старалась оберегать ее, — продолжал Коул. — Думаю, и вы тоже.
— Надо было рассказать обо всем кому-нибудь. Мы были обязаны сделать это.
— Вы же почти ничего не знали, Сара.
— Она могла остаться в живых…
Сара встала и побрела прочь, не оглядываясь.
Пайк наблюдал за двумя полицейскими-латиноамериканцами. К нему они не приближались и уехали, едва Пайка начали обыскивать.
Пока офицеры осматривали трейлеры, старший помощник шерифа, Маккеррик, объявил, что Пайк находится под арестом, надел на него наручники и обшарил карманы. Все найденное он сложил в зеленый пакет для вещдоков. Туда попали часы Пайка, его бумажник, оружие и мобильник. А слюнявчик — нет: вероятно, Маккеррик принял его за носовой платок.
При этом Маккеррик и не подумал зачитать Пайку его права или спросить хоть о чем-нибудь. Пайк счел это обстоятельство подозрительным. И задумался, каким образом два латиноамериканца следили за ним после того, как он отъехал от дома Янни.
Покончив с обыском, Маккеррик повел Пайка к машине, втолкнул его на заднее сиденье и сам сел за руль.
Маккеррик привез его в Паркер-центр, штаб-квартиру лос-анджелесской полиции. Машина подкатила к выходу, возле которого ждали трое полицейских в форме. Двое мужчин и женщина. Она и открыла дверцу машины.
— Выходите.
Пропустив процедуру оформления заключенного, Пайка направили к лифту и повезли на четвертый этаж. Это был непростой этаж: здесь помещались особые отделы — ограблений, изнасилований, убийств.
Двери лифта открылись, один полицейский куда-то унес пакет с вещами, отнятыми при обыске, двое других повели Пайка в комнату для допросов. В ней дешевые пластиковые стулья стояли по обе стороны маленького стола.
С Пайка сняли наручники, затем приковали его правую руку к стальной раме, вделанной в стол. Наконец все вышли и закрыли дверь.
Пайк огляделся. В комнате для допросов пахло сигаретным дымом. Пайк заметил камеру: скорее всего, Террио в эту минуту наблюдал за ним. Арестованного явно решили помариновать некоторое время, но он не возражал. Привычным усилием отгородившись от мыслей, он принялся размеренно дышать, и после несколько вдохов и выдохов испытал знакомое ощущение: казалось, будто он парит над землей. Пульс замедлился, время стало вязким. В таком состоянии Пайку случалось проводить целые дни в ожидании удобного случая для выстрела, причем в местах далеко не столь комфортабельных, как комната для допросов в здании Управления лос-анджелесской полиции.
Пайк размышлял о том, зачем его сюда привезли. Он уже понял, что предъявлять ему обвинения не станут, ведь ему не зачитали права и не оформили арест как полагается. Значит, с ним хотят поговорить, но вопрос в другом: зачем? И кроме того, почему его арестовали именно возле дома Уильямса? Если у него весь день висели на хвосте, могли бы взять в любой момент, не дожидаясь, когда он разыщет убийцу.
