Кирилл Максимов - Сторожевой волк
– Я управляю. Вернее, отдыхаю.
– Выпиваем, значит?
– Я же сейчас не за рулем. Выпью сто граммов, к утру выветрится. Я с собой алкотестер, товарищ старший лейтенант, вожу. Прежде чем за руль сесть, всегда себя проверяю.
– Документы попрошу.
– Пожалуйста. Все в полном порядке. – Водитель полез в ящичек. – Держите.
– В полном порядке они или нет, это мне решать, – предупредил инспектор, принимая бумаги. – Так… путевка, маршрутный лист, права-категория, страховка… техосмотр… Как ни странно, все в порядке. Спасибо, – вернул он бумаги и даже козырнул.
– Может, присоединитесь? – улыбнулся хореограф, указав взглядом на большую бутылку с чачей.
– С удовольствием, но я на службе, – ответил Пятаков. – Я и документы у вас не проверял бы. Автобус новый, такой лишь бы какому водителю не доверят. Но тут дело такое. Через час-полтора сюда снегоуборочная техника подъедет. Как раз в этой части стоянки у них штабель-отвал предусмотрен. Надо ваш автобус поближе к фурам перегнать, чтобы не мешать дорожникам выполнять свою работу.
– Товарищ старший лейтенант, я бы с удовольствием, но выпил, – виновато произнес водитель.
– Да, выпили, – покачал головой старлей и задумался.
– Я ключи вам дам, вы автобус и перегоните, – предложил водитель.
– Не положено. У меня категории нет, – вздохнул старлей и неожиданно просветлел лицом: – Но здесь же не трасса. На первой скорости пятьдесят метров проехать можно. Вы же еще и ста граммов не выпили.
– Ну, если вы настаиваете…
– Я не настаиваю, это дорожники так просили. Сделайте одолжение.
Водитель отдал стаканчик сидевшему возле окна соплеменнику – присмотреть, чтобы не опрокинулся. Заурчал двигатель, автобус тронулся с места.
– Достаточно, – нейтральным тоном бросил инспектор Пятаков.
– Да я же еще и десяти метров не проехал, – удивленно посмотрел на него водитель.
– Я сказал, что мне и этого достаточно, – прищурился старлей. – Вы, находясь в состоянии алкогольного опьянения, сели за руль транспортного средства и начали движение… – И вдруг рявкнул: – Двигатель не глуши!
Водитель инстинктивно отдернул руку от ключа. В салоне воцарилось молчание.
– Так что… – начал водитель и осекся, поняв, что инспектор его подло подставил.
– Так что? – с угрозой в голосе повторил старлей. – Вызываю наряд, едем на освидетельствование?
– Вы же сами мне предложили. Я и не собирался за руль садиться. Дорожникам надо помочь, они сюда снег сгружать будут.
– А если бы пришли гномики и сказали бы тебе в штаны навалить, ты бы навалил? – задал вопрос – домашнюю заготовку – старший лейтенант. – Отказ ехать на освидетельствование трактуется, как нахождение в состоянии опьянения. Лишение прав со всеми вытекающими. – Он полез в пустой карман, делая вид, что собирается достать рацию.
Разводка была сделана так беспардонно, что даже кавказцы, привыкшие к особому отношению к себе со стороны полиции, не выдержали.
– Это же беспредел какой-то, – возмущенно произнес хореограф.
– Это как с контрольной закупкой на рынке. Проверка твердости характера водителя и его склонности к правонарушениям. Все в пределах законности. Или ты будешь отрицать, что он автобус в пьяном виде вел? – тут же привел свой контраргумент старлей.
Возразить было нечего, факт имелся, как говорится, «на лицо», все видели своими глазами.
– Но нельзя же так, – попытался образумить правоохранителя Джамал.
– Можно, – парировал Пятаков. – Что это за банда террористов путешествует? Кстати, а что у вас в багажном отсеке? Контрабанда? Оружие? Наркотики? Живой товар?
– Послушайте, какой живой товар, какая банда? – воскликнул хореограф. – Мы артисты. Вот документы, – он полез в папку. – В багажном отсеке сценические костюмы. Перестаньте нас оскорблять.
– Нарисовать, тем более на Кавказе, можно любую бумагу, – отмахнулся от документов Пятаков. – Выгружайте свой багаж, будем проверять.
– Там же снег идет! Костюмы отглажены, уложены. Вы же их уничтожите!
– А мне по хрену. Выгружайте свои короба.
Джамал растерянно взглянул на Гафура, и тот негромко произнес:
– Не видишь? Человек на вознаграждение нарывается. Ты к его совести не взывай. – После этих слов он поднялся, подошел к старлею: – Извините, уважаемый, что не спешим выполнять ваши абсолютно законные требования. Но погода, сами видите, какая. Испортятся сценические костюмы под снегом, помнутся. А они больших денег стоят. Может, договоримся, а?
Сказав это, Гафур выразительно пошевелил пальцами, словно шуршал невидимой купюрой. Глаза Пятакова понимающе сузились.
– Поговорить можно и даже нужно, – произнес он, спускаясь из автобуса на стоянку.
Гафур вышел следом, косясь на освещенные окна «Неоплана», за которыми виднелись лица любопытных танцоров.
– Неудобно тут говорить, – вновь пошевелил он пальцами.
Старлей согласно кивнул. Мужчины двинулись в лес по протоптанной тропинке.
– Я понимаю, что автобус у нас подозрительный, – негромко говорил Меджидов. – Русские к кавказцам относятся с сомнением.
– Сами заслужили, – напомнил Пятаков.
– Конечно. Я, когда по утрам бреюсь, смотрю на себя в зеркало, и мне самому себя арестовать хочется. – Меджидов повернулся к нему лицом.
Старлей натянуто улыбнулся, шутка ему понравилась.
– Сколько? – спросил Гафур.
– Ты только одним сотенным листом от меня откупиться не рассчитывай, – предупредил правоохранитель.
– Не вопрос, сейчас все и решим. – Меджидов сунул руку в вырез пальто.
Пятаков рассчитывал увидеть пухлое портмоне и заранее улыбался. Он уже решил для себя, что меньше, чем на триста долларов, не согласится, а зарядит с ходу пятьсот.
Гафур улыбнулся в ответ, глядя на полицейского с легким укором, как смотрит взрослый мужчина на проштрафившегося мальчишку. Правая рука резко вышла из-за полы пальто. В пальцах неярко блеснуло широкое лезвие, и кинжал с размаху вошел в грудь Пятакову. Старлей глухо вскрикнул, постоял, глядя перед собой широко раскрытыми глазами, потом рухнул на колени, прижимая руки к груди, качнулся и упал лицом в снег. Гафур резко вытащил из раны кинжал, продолжая все так же улыбаться.
– Что ж ты не берегся? – прошептал он, вытирая лезвие о бушлат убитого.
Чистый кинжал исчез за пазухой. Меджидов огляделся. За стволами деревьев светились окна туристического автобуса. Дальнобойщики уже разбрелись по машинам и погасили освещение в кабинах. На столиках и лавках лежал толстый слой снега.
– Все самому надо делать, – проворчал Гафур.
Он взял мертвое тело за руки и потащил к болотцу, черневшему среди свежего снега. Взобравшись на пень, торчавший над трясиной, бросил мертвеца в болото. Но тело не хотело тонуть, лишь погрузилось наполовину. Меджидов отыскал бревно, закатил его на мертвого Пятакова. Болото зачавкало, пошли пузырьки, и под давлением обледеневшего бревна полицейский стал погружаться.
Гафур закурил. Он спокойно затягивался, глядя на то, как исчезает в грязи то, что еще недавно говорило, желало, хотело и могло. Когда в топи исчезло лицо, Меджидов отбросил сигарету и зашагал к автобусу, на ходу отряхивая от снега пальто.
Он зашел в салон, сел в кресло.
– Договорились? – опасливо поглядывая на дверь, спросил Джамал.
– Договорились, – спокойно ответил Гафур.
– Сколько пришлось дать? – поинтересовался шофер.
– Какая разница? Ты мне, что ли, деньги вернуть решил?
– У меня денег нет, – признался шофер.
– Ну, так и не спрашивай.
– А сам он где? – продолжал беспокоиться Джамал.
– Черт его знает. В лес пошел, как в дом родной. Мутный мент попался. – Гафур взял в пальцы стаканчик, дунул в него и протянул хореографу: – Плесни немного.
Глава 12
Богдан все же принял предложение своего бывшего командира, дал согласие пойти к нему работать охранником. И не последнюю роль в этом решении сыграла Лариса. Она привела решающий аргумент:
– Может, ты пить бросишь, на службу устроившись.
– Разве я много пью? – удивился Князев.
– Достаточное количество. Главное, что ты пьешь каждый день. Иногда нужно устраивать себе разгрузочные дни.
Богдан не стал возражать. Прямо при Ларисе и позвонил Бакланову, дал ему свое согласие. Встречу назначили на завтра.
Георгий заехал за Князевым прямо к нему домой.
– Поехали. Только паспорт с собой прихвати.
– Зачем?
– Должен же я тебя официально оформить.
Богдан чувствовал себя в машине Бакланова неуютно. Кожаные скрипучие сиденья. Множество всяких наворотов. Короче говоря – дорого и престижно.
– Как тебе моя тачка? – поинтересовался Георгий.
– Главное, что ездит, это главное предназначение машины, – ушел от прямого ответа Богдан.
– Вижу, что не нравится, – усмехнулся Бакланов. – Я бы тоже на зачуханных «Жигулях» лучше бы ездил. Но есть такое понятие, как имидж. Мне со всякими людьми встречаться приходится. Среди них принято оценивать по машине-одежке. Если выпадаешь из общего ряда – доверия к тебе нет. Это как в девяностые, если не носишь малиновый пиджак и золотую цепь на шее в палец толщиной, тебя никто всерьез воспринимать не станет.
